Ирина Борисовна Медведева
В поисках Черного Камня
Предисловие
Несмотря на то, что книга «В поисках Черного Камня» написана в стиле, не совсем обычном для моих произведений, посвященных учению Шоу-Дао, она содержит в себе ключи к пониманию некоторых сложных для восприятия понятий, подтекстов и недосказанностей древнего учения Бессмертных.
На создание этой книги повлияли два фактора.
Первым фактором стали определенные проблемы в донесении до учеников, казалось бы, достаточно очевидных толкований философских представлений, притч и афоризмов Шоу-Дао.
Случаи с неправильными интерпретациями возникали очень часто и варьировались от комических до почти трагических.
Как-то раз Александр Медведев рассказал ученикам притчу «Из частей создавай целое». Притча звучит следующим образом.
Однажды к отшельнику пришел странник и, исполнив ритуал приветствия, попросил наставить его на путь Истины.
— Я знаю, что занимает твои мысли и крадет радости бытия, — сказал отшельник. — Всю свою жизнь ты ищешь совершенства в людях и, не находя его, не можешь обрести покой. Но я знаю лекарство от твоей болезни. В общении с каждым следует искать лишь то, что тебе по душе, дополняя качества одного чертами другого и свойствами третьего. Тогда в тысяче мужчин ты сможешь обрести хорошего друга, а в тысяче женщин — Великую Любовь…
Наиболее очевидное толкование притчи, казалось бы, лежит на поверхности и заключается в том, что ища в людях совершенства, человек в первую очередь фиксируется на недостатках, делающих их несовершенными. Склонность к выискиванию изъянов мешает ему полноценно наслаждаться достоинствами других людей. Не находя совершенства в людях, он не находит его и в окружающем мире, что приводит к отсутствию внутренней гармонии и душевного спокойствия.
Вместо того, чтобы задуматься над тем, что следует в первую очередь фиксироваться на достоинствах других людей и с пониманием относиться к их слабостям, некоторые ученики мужского пола интерпретировали притчу «Из частей создавай целое» как прямое руководство к действию, точнее, как указание соблазнить тысячу женщин, чтобы в итоге обрести Великую Любовь. Не удивительно, что кое-кто из этих учеников добился гораздо более выдающихся успехов на любовном фронте, чем в понимании учения Шоу-Дао.
В другом, менее забавном случае, человек, интерпретируя принцип Шоу-Дао:
Добро добру — добро,
зло добру — двойное зло,
добро злу — двойное зло,
зло злу — добро.
решил, что его долг — донести о неблаговидном деянии друга. Рассуждал он следующим образом: поскольку друг совершил нехороший поступок, он олицетворяет собой зло, а недоносительство можно считать проявлением добра, то есть, таким образом он сделает добро злу, являющееся двойным злом, что противоречит законам Шоу-Дао.
С точки зрения логики это рассуждение может показаться более или менее приемлемым. Ошибка ученика заключалась в непонимании того, что под злом в данном афоризме понимается не некое абстрактное зло, а осознанное и намеренное причинение вреда конкретному человеку, который не имеет права отвечать на это действие добром, потому что поступая таким образом он лишь укрепит человека со злыми умыслами в его склонности вершить зло, остающееся безнаказанным.
Как бы ни был высок интеллект человека, правильно интерпретировать высказывания Шоу-Дао он сможет лишь в том случае, если он обладает врожденной или приобретенной мудростью.
Развитый интеллект дает человеку способность, анализируя доступную информацию, быстро выстраивать логическую цепочку умозаключений и приходить к обоснованным выводам. В отличие от интеллекта, имеющего дело с логическими построениями, мудрость исходит из сферы эмоций. По сути, мудрость — это способность откликаться на те или иные события правильными эмоциональными реакциями.
Интеллект человека всегда подчинен эмоциям. Интеллект строит умозаключения, искусственно подгоняя их под настроение своего хозяина.
Умозаключения человека, находящегося в депрессии сводятся к тому, что мир не такой, каким он должен быть, что жизнь — это сплошные страдания, что никому вокруг нет до него никакого дела и т. д.
Влюбленный, находящийся в эйфории страсти, придумывает всевозможные аргументы, убеждая себя, что нет ничего на свете важнее соединения с любимой женщиной, даже в том случае, когда женщина ведет себя не самым достойным образом.
Человек, собирающийся совершить преступление, находит логические доводы для оправдания своих агрессивных порывов.
Научить человека правильно чувствовать и правильно реагировать гораздо труднее, чем развить его интеллект. Правильным чувствам можно научиться через наблюдение за правильными эмоциональными реакциями или через сопереживание таким реакциям. Именно поэтому в клане Шоу-Дао всегда была исключительно важна роль наставника. Беседы о философии и мировоззрении Спокойных давали молодым ученикам пищу для ума, но главный этап обучения заключался в том, что ученики, наблюдая за поведением и эмоциональными реакциями Учителя и подражая ему, старались вырабатывать в себе такие качества, как внутренняя гармония, хладнокровие, уравновешенность, умение наслаждаться жизнью, преодолевать боль и страх и т. д.
Одной из целей, которые я преследовала при написании этой книги, было передать в ней эмоциональный настрой человека, следующего по пути Шоу-Дао, его особое восприятие мира, сочетающее в себе интерес, удовольствие от жизни, уверенность к себе и стремление к движению вперед, к постижению новых границ своих возможностей.
Вторым фактором, подтолкнувшим меня к идее написать «В поисках Черного Камня», стало появление в нашем доме щенка черного терьера по имени Гел-Мэлси—Блэк—Стар или, сокращенно, Мэлси. Собачка была столь энергичной, веселой и очаровательной, что мне захотелось увековечить ее в литературном произведении.
Поскольку собака в качестве главной героини может фигурировать в первую очередь в книге для детей, мною был выбран жанр эзотерического детского детектива. Тем не менее, в основном эта книга писалась для взрослых, еще сохранивших в себе радость жизни, стремление к познанию окружающего мира и самих себя, ведь речь в ней идет о таких важных и вечных темах, как смысл жизни, место человека в этом мире, противостояние и взаимопроникновение добра и зла, выбор своего пути и т. д.
Хотелось бы надеяться, что как дети, так и взрослые получат удовольствие от чтения этой книги и извлекут для себя нечто интересное и полезное.
Глава 1 Убийца Джексон и Мастер Разящего Плевка
Красотка Джейн отчаянно завизжала.
— Я парень крутой, — зарычал Горилла Смит, хватая Арчера за грудки. — Ни одному паршивому детективу я не позволю совать нос в свои дела. Ты труп, Арчер, понял, ты труп!
Гел-Мэлси слушала рассказ, затаив дыхание. Ее короткий хвост слегка подрагивал от возбуждения, пасть то открывалась, то закрывалась, на длинной черной шерсти сверкали капли теплого летнего дождя.
— Пора идти, потом доскажу, — сказал, выбрасывая сигарету, Убийца Джексон.
Прямо-в-Цель равнодушно поднялся и, сплюнув сквозь зубы, потянул за поводок черного терьера Мавра, родного брата Гел-Мэлси.
В отличие от сестры Мавр был совершенно равнодушен к детективным историям, и он тихо дремал, свернувшись клубком у ног хозяина.
Пора было идти на тренировку.
Убийца Джексон и Прямо-в-Цель, инструкторы-кинологи питомника служебных собак «Черная звезда», повели Мавра и Мэлси на площадку для занятий.
Питомник «Черная звезда» подготовил к службе в армии, на таможне и в других местах сотни черных терьеров. Десятки инструкторов работали в питомнике. Инструкторы были в чем—то похожи друг на друга. Днем они дрессировали собак, вечером ходили в пивную или смотрели футбол по телевизору, и даже прозвища у них (почему-то они любили давать друг другу прозвища) были самыми обыкновенными — Неряха, Три-Укуса, Беззубый, Полцыпленка и т. д.
Но двое из них — Прямо-в-Цель и Убийца Джексон были не такие, как все. Каждый из них имел единственную пламенную страсть, подчинившую себе каждую минуту его жизни.
Много лет назад, когда Прямо-в-Цель еще не носил такого громкого прозвища, он был обычным восьмилетним мальчиком с простым русским именем Варсонофий.
И именем, и будущей страстью его одарила бабушка, милейшая старушка Таисия Архиповна — с виду богобоязненная и суеверная, но в душе немножко ведьма.
Она-то и убедила юного Варсонофия одним морозным крещенским вечером, что ночью ему непременно приснится вещий сон. Наивная Таисия Архиповна полагала, что внучек увидит пряник, новые сапожки или игрушечное ружье. Но Варсонофий был не так прост. С невероятной четкостью и достоверностью он увидел, как одним мощным снайперским плевком он сбил вражеский самолет.
С тех пор мирная жизнь Таисии Архиповны превратилась в кошмар. Непоколебимая вера в бабушкины слова о вещем сне переплавилась в единственную цель в жизни мальчика — стать мастером разящего плевка и сделать сон явью. Проснувшись, Варсонофий первым делом попытался сбить плевком будильник, стоявший неподалеку от кровати на книжной полке. После предварительной пристрелки, оставившей замысловатый рисунок на обоях и мебели, мальчик со снайперской меткостью поразил цель. Но будильник, к его разочарованию, не шелохнулся.
В первый момент неудача слегка обескуражила Варсонофия, но он вовремя вспомнил слова прославленного полководца Суворова: «Тяжело в учении — легко в бою» и тут же разработал систему тренировок, с недетской серьезностью использовав принципы постепенности наращивания нагрузки, перехода от простого к сложному и т. д.
Внука Таисии Архиповны смущало только одно обстоятельство: где найти вражеский самолет для неотвратимого удара. Но, здраво рассудив, что враги—то всегда найдутся, мальчик перестал задумываться над этой проблемой и полностью отдался волнующему процессу самосовершенствования. В десятом классе он с пяти метров без промаха сбивал со стен сонных мух, за что и получил гордое прозвище Прямо-в-Цель. Правда, некоторые завистники попытались было называть его «плевательницей», но были оплеваны с такой меткостью и скорострельностью, что прозвище отпало само собой.
Сомнения в правильности выбранного пути полностью исчезли после того, как Варсонофий однажды посмотрел по телевизору документальный фильм о жизни и быте обитателей Страны восходящего солнца.[1] Он узнал, что на острове Хоккайдо живет японец, который всю жизнь изготавливал самый совершенный точильный камень, а на острове Сикоку живет другой японец, который после десятилетий упорного труда сделал самый лучший в мире нож. Естественно, тут не обошлось и без третьего японца с острова Кюсю, который, благоговейно поцеловав самый совершенный в мире точильный камень, с соответствующим ритуалом наточил о него лучший в мире нож и тут же на глазах изумленной японской публики снял ножом с бревна самую тонкую в мире стружку. Все японцы были очень счастливы и долго кланялись друг другу, что-то лопоча на своем птичьем языке.
Варсонофий подумал, что сбивать плевком вражеские самолеты — занятие не менее почетное, чем снимать самую тонкую стружку на свете, и пожалел, что не родился в Японии, где он наверняка снискал бы уважение и взаимопонимание сограждан. Из этого же фильма наш герой узнал, что достичь совершенства в любом важном деле, вроде снятия стружки, нарезания лапши, стрельбы из лука и поединка на мечах невозможно без применения философии и практики Дзен.[2] С присущим ему упорством Варсонофий раздобыл книги по Дзен-буддизму и с головой погрузился в глубины учения.
Теперь он часами пребывал в медитации, добиваясь состояний Дзуки-но-кокоро («Дух, как луна») и Мидзу-но-кокоро («Дух, как вода») и пытаясь услышать, как звучит хлопок одной ладони.
Техника плевка под влиянием дзенского «пустого сознания» совершенствовалась на глазах. К моменту начала нашей истории, когда мы встретились с погруженным в себя Прямо-в-Цель и спящим у его ног черным терьером Мавром, инструктор-кинолог на расстоянии в пять метров был способен поразить не только сидящую на стене муху, но даже летящего комара.
* * *
Роковая страсть Убийцы Джексона тоже зародилась в раннем детстве, но повинна в этом была на сей раз не бабушка, а толстый интеллектуал Марк Розенблохен семи лет от роду.
Коля Семушкин, будущий Убийца Джексон, справлял свой пятый день рождения. Гостей было много, в основном молодежь сопливого возраста и несколько близких родственников юбиляра. День рождения можно было бы счесть самым обыкновенным, если бы не две достопримечательности, отличавшие его от прочих Колиных именин. Одной из этих достопримечательностей был гость, а другой — подарок.
Гость, уже упомянутый Марк Розенблохен совершенно не вписывался в разбитную толпу заполнивших квартиру детей и казался представителем инопланетной цивилизации, приземлившимся среди дикарей острова Бора-бора. Он был очень толст и невероятно интеллектуален.
Сын знаменитого математика, Марк уже к шести годам изучил уравнения Максвелла и древнегреческий язык, чтобы читать в подлиннике Пифагора. Его начитанность не знала границ, а сдержанность и высокомерие могли бы посрамить агента ЦРУ, занимающего высокий дипломатический пост в небольшой банановой республике.
Но, как утверждают китайцы, свет всегда содержит капельку тьмы и наоборот. Нет совершенства, лишенного хотя бы чуть заметного изъяна. Не знаю, как относился уважаемый Марк к китайцам, но своим существованием он полностью подтверждал их теорию.
Как всякое совершенство, он имел один досадный недостаток. Это воплощение невозмутимости и интеллектуального превосходства не могло равнодушно взирать на торт «Трюфель», шоколадные конфеты с ликером и фигурный шоколад. В момент контакта Марка с подобным объектом внимательный наблюдатель мог бы отметить, что глаза юного гения приобретают слегка напряженное выражение, а уголки губ опускаются и едва заметно подрагивают, отражая мучительную борьбу, идущую между плотью и духом. Сомневаюсь, что в такую минуту Марк смог бы с обычной точностью вычислить энтропию[3] солнечной системы.
В неравной схватке всегда побеждала плоть. Юный гений был толст, очень толст и невероятно прожорлив. Только по этой причине Марк пришел на день рождения недалекого Коли Семушкина, который наверняка не смог бы проанализировать слабые места и дать адекватную оценку позднему творчеству Бердяева.[4]
За несколько месяцев до знаменательной даты Марк, случайно подслушавший разговор Колиной мамы с соседкой по этажу, узнал, что на десерт будут предложены торт «Трюфель» и импортные конфеты с ликером, и предпринял необходимые шаги для того, чтобы получить приглашение.
Второй достопримечательностью дня рождения Коли Семушкина стал подарок тети Клеопатры. Поскольку тетя Клеопатра была слишком не похожа на свою знаменитую тезку как внешностью, так и социальным положением, мы не будем останавливаться на описании ее облика и достоинств. Все громкие слова и эпитеты лучше приберечь для подарка, который она с таинственным видом вынула из потертой сумочки. Правда, Коля Семушкин все равно не смог бы подобрать подарку ни одного достойного эпитета, потому что при виде явившегося ему чуда, он попросту потерял дар речи и на мгновенье даже способность двигаться.
В прозрачном хрустящем целлофановом пакете сидел, опираясь на толстые лапы и мощный темно—коричневый хвост, огромный шоколадный кенгуру. Одну из передних лап кенгуру засунул в сумку, а другой прижимал к широкому боку табличку с надписью «Сделано в СССР». Невероятный аромат горького шоколада заполонил всю квартиру. У Семушкина закружилась голова.
— Если у счастья есть запах, то именно такой, — мелькнуло в голове у Коли.
Дверь соседней комнаты бесшумно растворилась и, словно влекомый неведомой силой, оттуда выплыл шарообразный Розенблохен, неумолимо, как рок, приближающийся к Коле. Выражение его лица было, как всегда, застывшим и невозмутимым, и только уголки губ, незаметно подергиваясь, слегка опустились.
Одуревший от счастья Коля не замечал ничего вокруг. Благоговейно охватив ладонями вожделенную фигурку, он, натыкаясь на мебель, побрел в свою комнату, не в силах отвести взгляд от благоухающего кенгуру. Коля обожал шоколад, но кенгуру казался ему столь прекрасным, живым и совершенным, что даже мысль погрузить в него зубы ужасала именинника до глубины души.
Не поддавшись искушению хотя бы лизнуть табличку «Сделано в СССP», Коля спрятал подарок в тумбочку, где хранил свои драгоценности, вроде когтя белого медведя, стеклянных кубинских шариков, ракушек и прочего, а сам отправился к гостям.
Веселье было в разгаре. Взрослые сплетничали на кухне, а дети играли в догонялки, жмурки, фанты, ссорились, мирились, прыгали, ходили на голове, ну, в общем, вели себя, как дети. И только толстый Розенблохен чинно сидел на диване, задумчиво вращая в руках кубик Рубика.
Прошел час, а может полтора, и Коля, соскучившись по кенгуру, пошел к тумбочке, чтобы взглянуть на него и вновь вернуться к игре.
На суровом жизненном пути Николая Андреевича Семушкина было немало жестоких потрясений. Около ларька с квасом неизвестный злодей похитил новенький велосипед Коли—пятиклассника. В девятом классе Колю выбросили с пятого этажа родной школы, и он сломал передний зуб. После десятого класса он не поступил в институт. В более зрелом возрасте от него сбежала жена, по рассеянности захватив с собой всю мебель, одежду и деньги. Но ничто не могло сравниться с горем, которое обрушилось на Колю, когда он обнаружил пропажу шоколадного кенгуру. Будущий Убийца Джексон издал невероятный, душераздирающий, сиреноподобный вопль и упал без сознания у разграбленной тумбочки.
Последующие полчаса прошли очень бурно. Коля кричал, плакал, умолял вернуть бесценную фигурку. После тщательных поисков была обнаружена лишь заброшенная под диван целлофановая обертка, все еще благоухавшая горьким шоколадом.
Коля онемел от горя. Примолкли испуганные дети, устали уговаривать именинника родственники. И вот, в тяжелой паузе, затопившей молчанием разгромленную комнату, с дивана неторопливо поднялся толстый интеллектуал Марк Розенблохен, тяжело ступая, прошел на середину комнаты и начал говорить.
Следует отметить, что обычно Марк говорил редко, лаконично и только по делу, без всяких лирических отступлений и общих фраз. Но на этот раз речь семилетнего толстяка оказалась самой длинной за всю долгую жизнь прославленного ученого. Марк говорил медленно, спокойно, с великолепной дикцией и артикуляцией и с уверенностью старого профессионального актера. Поскольку способности автора не позволяют привести речь гения во всем ее блеске, придется ограничиться лишь кратким пересказом ее содержания.
Сначала Марк с восхитительной небрежностью коснулся вопросов о смысле бытия и соотношении между духовным и материальным, между делом отметив ничтожность шоколадной фигурки в сравнении с вечностью, бесконечностью Вселенной и загадкой человеческого существования. Затем, видимо сообразив, что уровень детской, да, пожалуй, и взрослой аудитории несоизмерим с широтой поставленных вопросов, он перешел к более легкой тематике.
Авторитетно и с непоколебимой уверенностью толстяк заявил, что нынешняя трагедия могла бы не случиться, если бы именинник и члены его семьи были хорошо знакомы с произведениями детективного жанра. Это помогло бы им:
а) предотвратить преступление до его совершения;
б) в случае невозможности предотвратить преступление — раскрыть его, пользуясь дедуктивным и индуктивным методами, теорией вероятностей и теорией катастроф, и заставить преступника понести заслуженное наказание.
Далее Марк в качестве иллюстрации к своим словам поведал изумленной публике несколько наиболее поучительных детективных историй из обширного наследия Конан Дойля, Агаты Кристи и Честертона.
Жаль, что я не психолог. Психолог наверняка смог бы объяснить, как в истерзанной душе Коли Семушкина сплавились в единое целое светлая платоническая любовь к шоколадному кенгуру, горечь и боль потери, преклонение перед мудростью и авторитетом толстого семилетнего гения и потрясение от встречи с неведомым, влекущим и таинственным детективным жанром. Перемешавшись и слившись друг с другом, эти чувства неведомым образом трансформировались в страсть, неукротимую и беззаветную, подчинившую себе всю дальнейшую Колину жизнь.
Это была страсть к детективной литературе. Рассказ Марка настолько потряс юбиляра, что при прощании он великодушно простил толстяку исходивший от его губ восхитительный запах горького шоколада и не стал изобличать первого, раскрытого при помощи косвенных улик, преступника.
Пятилетний Коля, доселе с отвращением смотревший на буквы А и Б, за три месяца научился бегло читать и с тех пор поглощал детективы один за другим. Прочитав все детективы, изданные на русском языке, он впоследствии выучил английский и китайский и начал брать книги в библиотеке иностранных языков.
В третьем классе Коля, обуреваемый жаждой творчества, решил создать детективный шедевр, героем которого должен был стать безжалостный, но справедливый мститель и убийца по фамилии Джексон.
С тех самых пор имена Коля, Колян и Николаша канули в Лету, а гражданина Семушкина все, за исключением сотрудников правоохранительных органов, стали именовать Убийцей Джексоном.
Коля не возражал, и было видно, что это прозвище ему даже нравится.
Но просто быть любителем детективов оказалось недостаточным для Убийцы Джексона. Озарение, снизошедшее на него в тот самый роковой день рождения, открыло ему его предназначение — он должен был стать проповедником детективного жанра. И Коля проповедовал с жаром.
Детский сад, который посещал Семушкин, стал лучшим среди подобного рода детских учреждений. Обитавшие там ребята перестали ломать игрушки, обливать супом воспитателей, отрывать крылышки у мух, галдеть, драться и доставлять неприятности взрослым. Молчаливым плотным кольцом окружив Убийцу Джексона, они, затаив дыхание, слушали его долгие запутанные повествования, погружаясь в мир ужасающих преступлений, интриг, погонь и коварства.
Если Коля отсутствовал или занимался своими делами, дети, за редким исключением, сидели или полулежали, небрежно закинув ногу на ногу, и лениво посасывали засунутые в рот карандаши, символизирующие знаменитую трубку великого Шерлока Холмса. Двое юных дарований при этом обычно наигрывали на скрипке четвертый скрипичный концерт Брамса.
Пятеро докторов Уотсонов расхаживали по комнатам, заложив руки в карманы. Один бывший хулиган и оригинал, не желая подчиняться общим тенденциям, решил стать знаменитым преступником Фламбо, но тридцать восемь Холмсов, пятеро Уотсонов и несколько других знаменитостей бдительно следили за каждым его шагом. При малейшей попытке совершить преступление, они отлавливали и лупили его с беспощадностью, вполне достойной непобедимой когорты великих сыщиков.
Неудавшийся Фламбо попытался было переквалифицироваться в отца Брауна, но зловредная атеистка-воспитательница, обнаружив, что он крестится, накинув простыню вместо сутаны, устроила ему такую взбучку, что он принял свою судьбу и в перерывах между Колиными рассказами сосал карандаш вместе со всеми.
В школе Убийца Джексон тоже был необычайно популярен, но в старших классах увлечение его рассказами стало убывать, уступив место интересу к представителям противоположного пола, и постепенно Коля потерял свою аудиторию. Считая, что проповедник детективного жанра не может существовать без публики, Коля уходил в лес и там поверял свои истории дубам и березкам.
В питомнике «Черная звезда» Коля быстро доканал своими рассказами остальных инструкторов. Издали завидев его, они немедленно бросались врассыпную. Отдушиной для Убийцы Джексона стали Прямо-в-Цель и Гел-Мэлси. Прямо-в-Цель сам искал его общества. Тренируясь по системе Дзен-буддизма, он учился отключаться от внешнего мира, не видеть и не слышать ничего вокруг. Не слышать Убийцу Джексона было крайне трудно, и это оказалось достойным вызовом для мастера разящего плевка.
После того, как Убийца Джексон, искушенный в вооружениях террористов, предложил ему держать во рту обойму металлических шариков от подшипников и плеваться ими, Прямо-в-Цель проникся к Семушкину глубоким уважением, и их общение переросло в дружбу.
Но все-таки самым идеальным слушателем для Коли была Гел-Мэлси. Рассказчику всегда приятно видеть бурную реакцию аудитории на свои истории, а Прямо-в-Цель, хотя и слушал не перебивая, но сидел при этом в позе лотоса, как истукан, закрыв глаза, не двигаясь и не дыша, так что только мелодичный перестук шарикоподшипников у него во рту показывал, что он еще жив.
Гел-Мэлси была полной его противоположностью. За всю свою жизнь Убийца Джексон не встречал более благодарного слушателя. Собака реагировала буквально на каждый поворот сюжета. Прислушиваясь, она поворачивала голову с боку на бок, вздыхала, высовывала язык, виляла хвостом и подпрыгивала на месте от возбуждения, а в особо страшных местах иногда тихонько скулила и закрывала глаза передними лапами.
Как ребенок вырастает на волшебных бабушкиных сказках, так Гел-Мэлси выросла на детективных историях Убийцы Джексона. Не удивительно, что с детства она мечтала только об одном — стать частным детективом, свободным и веселым. Мэлси часто представляла, как, сидя в фешенебельном ресторане за бокалом шампанского, она с помощью дедуктивного метода как бы между делом раскрывает самые запутанные на свете преступления, получая в награду первосортные собачьи консервы от высокопоставленных особ, пожелавших сохранить свое инкогнито.
Жизнь собак в питомнике совсем не нравилась Гел-Мэлси. Ей не хотелось кусать знакомого инструктора, который, надев телогрейку, прыгал и махал руками, как сумасшедший, изображая из себя нарушителя границы. Ей не нравилось ложиться животом в грязь и неизвестно зачем ползти по этой грязи, сидеть рядом с благоухающим кусочком мяса и не сметь взять его в зубы. Как далеко все это было от блистательной жизни частного сыщика!
К счастью для Мэлси, Убийца Джексон жалел своего терьера и не слишком усердствовал на тренировках. Однажды он заставил собаку по десять раз повторять каждое упражнение, добиваясь безукоризненного исполнения, но, когда после занятий вместо того, чтобы слушать очередную детективную историю, Гел-Мэлси повернулась к нему хвостом, Убийца Джексон понял, что перегнул палку.
В течение получаса инструктор умолял терьера простить его и клялся, что никогда больше не будет столь рьяно его дрессировать. В конце концов, они помирились, а Мэлси даже пообещала, что для конспирации будет делать вид, что старательно выполняет поданные команды, чтобы Убийцу Джексона не выгнали с работы.
В тот памятный день, с которого начинается наша история, тренировка показалась свободолюбивому терьеру особенно долгой и нудной. Но все имеет свой конец. Занятия закончились, Мэлси отвели в ее клетку, и служитель питомника поставил перед ней миску с кормом.
Глава 2 Встреча с Уинстоном Черчиллем — барсуком—путешественником
Гел-Мэлси вяло потыкалась носом в миску и, вздохнув, улеглась на подстилку. Есть не хотелось. Почему—то ей было грустно. Чтобы хоть чем-то себя развлечь, Мэлси отыскала глазами заветное место на стене, где висела табличка с ее именем и родословная в золоченной рамке.
Однажды, после пяти кружек пива, Убийца Джексон, не найдя жертвы, готовой выслушать его очередную историю, решил научить Гел-Мэлси читать по красочно оформленному сборнику детективов под названием «Кровавый душитель из Техаса сидит в засаде». За полчаса он успел показать смышленому терьеру все буквы и объяснить, как из них складываются слова. Когда же Мэлси из фразы: «Гав-гав, р-р-р, — закричала полицейская собака» смогла без единой ошибки прочесть первые два слова, учитель пришел в такой восторг, что подарил ей случайно завалявшийся в кармане его куртки душераздирающий детектив «Кость в бокале с шампанским».
Долгими летними вечерами, скрываясь в углу клетки от любопытных глаз, Гел-Мэлси читала и перечитывала эту книгу, сначала по складам, а затем вполне бегло и уверенно. Так, благодаря Убийце Джексону она могла теперь в очередной раз прочитать в родословной свое полное имя — Гел-Мэлси-Блэк-Стар, начертанное на табличке, и благородные имена своих знаменитых предков, осененные золотым сиянием рамки.
Мэлси очень гордилась своими предками, хотя была с ними практически незнакома. Когда ей исполнился всего месяц, ее родителей отправили в другой питомник, деды и прадеды работали в разных местах — кто на границе, кто на таможне, и только изредка невероятные слухи об их подвигах будоражили воображение черных терьеров из питомника «Черная звезда».
Гел-Мэлси могла бы не читать свою родословную — все равно она помнила ее наизусть. Полузакрыв глаза, она тихо шептала про себя, как заклинание: отец — Майкл, мать — Терезия-Алекс, деды — Грей-Ларс и Гай-Маркиз, бабушки — Дан-Ямика и Шер-Бука, прадеды — Седдис-Седж и Жан-Грей, прабабушки — Ван-Лада и Сабина-Диана.
Мэлси думала о том, что ей тоже когда-нибудь придется работать, как и ее предкам, что-нибудь охранять, задерживать нарушителей, повиноваться приказам будущего хозяина. Но этого ей совсем не хотелось, она мечтала только об одном — быть свободным, смелым и гениальным частным детективом, вроде Шерлока Холмса или Цынцыпера Хью, героя книги «Кость в бокале с шампанским».
Легкий шорох отвлек терьера от грустных размышлений. Мэлси встрепенулась и, прислушиваясь, наклонила голову сначала вправо, потом влево. Шорох усиливался, но вокруг никого не было видно.
«Странно, никого нет, а шорох есть, — подумала Мэлси. — Вот стоящая загадка для будущего детектива!»
Вскочив, Гел-Мэлси закружила по клетке, встряхивая ушами и прислушиваясь. Вдруг земляной пол в дальнем углу клетки вспучился, осыпался, и из образовавшейся норы, фыркая и отряхиваясь, появилась белая мохнатая мордочка с двумя широкими черными полосами по бокам. Маленькие глазки с любопытством и страхом глядели на черного терьера. Поскольку обладатель полосатой мордочки был первым в ее жизни посетителем, Гел-Мэлси слегка опешила и, притворно закашлявшись, принялась лихорадочно вспоминать, как ведут себя в подобных случаях частные детективы. Выбрав в качестве образца для подражания непревзойденного Цынцыпера Хью, Гел-Мэлси произнесла официальным тоном:
— Вы находитесь в детективном агентстве Гел-Мэлси-Блэк-Стар. Для краткости можете называть меня просто Мэлси. Добрый вечер. Прошу вас, проходите. Чем я могу вам помочь?
Несколько ошарашенный подобным приветствием, обладатель черно-белой мордочки слегка попятился, но потом, видимо, решившись, осторожно вылез из норы и с опаской приблизился к черному терьеру.
— Уинстон Черчилль. Барсук—путешественник, — коротко отрекомендовался он. — А вы на самом деле частный детектив?
Гел-Мэлси слегка замялась.
— Вообще-то, я только недавно занялась частным сыском. По правде говоря, вы мой первый клиент. А вы случайно не родственник того Черчилля, который курил толстые сигары и возглавлял английское правительство?
Теперь уже смутился барсук.
— Нет, что вы. К тому Черчиллю я не имею ни малейшего отношения, — сказал он. — Просто отец назвал меня в его честь. Дело в том, что папа увлекался политикой и даже оклеил газетами со статьями на политические темы все стены нашей норы. У меня есть братья Гладстон, Чемберлен и Брежнев, а сестер он назвал Королева Виктория и Долорес Ибаррури.
— Звучит красиво, — сказала Гел-Мэлси. — Но что привело вас сюда? Может быть, вы что-нибудь ищете или хотите раскрыть какую-нибудь тайну? Частное сыскное бюро под моим руководством решит все ваши проблемы.
Барсук почесал за ухом и осмотрелся. Его явно заинтересовала родословная в золоченной рамке, но гораздо больший интерес вызвала миска с несъеденным ужином. Уинстон Черчилль подобрался поближе к миске и, внимательно обнюхав ее, закатил глаза с видом завзятого гурмана.
— Не знаю, насколько вы хороши в качестве детектива, — заметил барсук, — но готовите вы превосходно. Неужто это перловая каша с хрящами и сардинами? Запах просто божественный. Я непременно должен узнать ее рецепт.
Если бы Гел-Мэлси не была столь же черной, как эфиоп безлунной ночью, она бы непременно покраснела.
— Вообще-то готовила не я, но, может быть, вы отведаете немного? Присаживайтесь на подстилку и чувствуйте себя как дома.
Мэлси пододвинула миску поближе к барсуку, и тот с готовностью погрузил в нее морду по самые уши. Некоторое время слышалось только сопение и приглушенное чавканье. Отполировав миску до блеска, Черчилль небрежным жестом отряхнул крошки с усов и со вздохом удовлетворения откинулся на подстилку.
— Ешь, когда можешь, спи, когда хочешь — первая заповедь путешественника, — изрек он, жестом приглашая Гел-Мэлси устроиться рядом. — Честно говоря, я не предполагал попасть в сыскное бюро. Когда я гулял в парке, на меня набросилась ужасная собака, абсолютно ненормальный бультерьер. Я так испугался, что зарылся в землю, копал и копал, слыша за спиной его угрожающее рычание, и в конце концов очутился у вас.
Услышав это, Гел-Мэлси ужасно расстроилась. Поджав хвост, она забилась в угол клетки и спрятала нос под передними лапами. Из того, как подрагивала ее шкура, барсук-путешественник заключил, что глава сыскного агентства плачет.
Решив, что Мэлси пришла в такое состояние из-за того, что он съел всю перловую кашу с хрящами и сардинами, Черчилль, терзаемый угрызениями совести, бросился к собаке и принялся ее утешать. Он проклинал свою барсучью прожорливость, первую заповедь путешественника, клялся немедленно ограбить продовольственный ларек и снабдить детектива любыми деликатесами вплоть до краковской колбасы и булочек с маком. Барсук отчаянно рылся в длинной шелковистой челке Гел-Мэлси, пытаясь обнаружить ее глаза, заглянуть в них и вымолить прощение, но шерсть терьера была такой густой, что это ему никак не удавалось.
Наконец, терьер высвободил нос из—под передних лап, поднял голову и встряхнулся. Из-под челки сверкнул влажный карий глаз.
— Неужели вы могли подумать, что я так расстраиваюсь из-за каши, — со вздохом сказала Мэлси. — Мне было очень приятно накормить вас. А грущу я от того, что мои мечты разбились, как леденец на зубах бульдога. Я так мечтала быть частным детективом, думала, что вы мой первый клиент, а оказалось, что вы попали ко мне совершенно случайно. Неужели у вас не отыщется хоть какой-нибудь проблемы для моего сыскного бюро?
Барсук задумчиво почесал лапой за ухом.
— Проблема, пожалуй, у меня найдется, — сказал он. — И я даже готов обратиться с ней в ваше сыскное бюро, хотя не уверен, что она будет для вас интересной. Но я никогда раньше не имел дела с детективами и не представляю, что надо делать.
Гел-Мэлси подпрыгнула на месте и отчаянно завиляла хвостом.
— Значит, у вас все-таки есть проблема! — радостно воскликнула она. — Я так и знала! Уверяю вас, вы обратились точно по адресу. Значит, так. Сначала вы должны сесть, рассказать мне историю вашей жизни и поделиться трудностями, затем мы договоримся о гонораре, и вы в качестве аванса выпишите мне чек. Конечно, если вы забыли чековую книжку, я могу работать и без гонорара, хотя обычно это и не в моих правилах.
— Чековая книжка? — удивился Черчилль. — Это что, какая—то еда? Никогда про нее не слышал!
— Забудьте о чековой книжке, — перебила его Гел-Мэлси, — В данный момент это — не главное. Устраивайтесь поудобнее на подстилке и расскажите вашу историю. На первый раз обойдемся без стенографистки.
«Надо будет узнать, что такое стенографистка», — подумал барсук.
Он устроился поудобнее, привалившись спиной к стене, после чего приступил к рассказу.
— Я родился в большой уютной норе, расположенной на склоне глубокого оврага, — сказал Черчилль. — Как я уже упоминал, мой отец увлекался политикой и дал всем своим детям несколько странные для барсуков имена. Другие барсучата нас дразнили и не хотели с нами играть. Они даже сочинили про нас обидные стишки:
Черчилль с Брежневым на пару
Танцевали под гитару,
Чемберлен и Долорес
Унесли гитару в лес,
А Виктория с Гладстоном
Их побили патефоном.
Вот как удивительна
Внешняя политика.
Папу я не виню. Скорее во всем виновата мама. Мой папа был интеллигентом от носа до кончика хвоста. В детстве он жил в доме одного профессора зоологии, где научился читать и узнал много полезного. Когда папа подрос, он убежал от профессора и поселился в овраге, где и познакомился с мамой.
Мама была самой красивой из барсучих оврага, и она знала себе цену. Отец тоже был хорош собой, к тому же он резко отличался от других барсуков аристократическими манерами и широтой кругозора. В конце концов, мама не устояла перед его чарами. Он вырыл для мамы превосходную нору со многими ходами, ответвлениями и лабиринтами, и мама согласилась стать его женой.
На свою беду в день свадьбы папа рассказал ей, что в доме профессора все стены в комнатах были оклеены обоями. Это оказалось ошибкой. Мама потребовала, чтобы он немедленно отделал нору самыми высококачественными обоями.
Что было делать влюбленному барсуку? Естественно, он согласился, и глубокой ночью похитил из ближайшего хозяйственного магазина два рулона роскошных моющихся обоев. Мама была в восторге. К сожалению, она не представляла, чем обернется ее каприз. Всем известно, что под обоями стены надо оклеивать газетами. Папа совершил еще один набег — на сей раз на киоск «Союзпечати», приволок большую кипу газет и приступил к работе.
Не забывайте, что отец был барсук грамотный и интеллигентный, и, естественно, он начал читать газеты, которыми оклеивал стены. В доме профессора отец был далек от политики, как и его рассеянный хозяин, но тут, внезапно, интерес к мировым проблемам и политическим интригам захватил его целиком.
Это была всепоглощающая страсть, не оставившая в душе отца даже крошечного уголка для других чувств. Он совершенно позабыл о маме и моющихся обоях, которые в конце концов тихо сгнили в одном из самых дальних тупиков норы. Теперь отец целыми днями рыскал по округе, подбирая повсюду клочки газет и приобщаясь через них к мировым проблемам.
Удивляюсь, как в таких условиях мы вообще появились на свет. Единственное, что сделал для нас отец — это дал нам эти невероятные имена. Правда, когда мы подросли, он периодически устраивал для нас политинформации и доклады по глобальным вопросам в специальном ответвлении норы, которое он называл «тупик политпросвещения».
Я был замкнутым и одиноким ребенком, посвящавшим больше времени фантазиям и размышлениям, чем играм со сверстниками или погоне за лягушками и жуками. И вот однажды произошло событие, круто изменившее мою жизнь.
Мы, барсуки, днем обычно отсыпаемся в норах, а ночью выходим на охоту. Мои родственники редко смотрели на небо, предпочитая копаться в земле, чтобы найти вкусный корешок или схватить зазевавшуюся мышь. Я был очень худым по сравнению с ними, потому что много времени проводил, глядя на луну и считая звезды, прислушиваясь к ласковому журчанию ручейка и звонкой песне цикад. Меня настолько восхищала музыка этих удивительных насекомых, что слушая их, я иногда даже забывал, насколько они вкусные.
Однажды теплой весенней ночью я, закусив дюжиной лягушек и тремя ящерицами, по обыкновению удобно расположился на берегу ручейка, чтобы насладиться сверкающей полной луной и таинственными звуками ночного леса.
Легкая грусть охватила меня. Мне хотелось чего-то нового, интересного, но я сам не мог понять, что именно я хочу. Тогда я вспомнил свой недавний разговор с ушастым филином.
Звери говорили, что этот филин знал все на свете, но ни с кем не желал общаться, и тем более давать советы. Однажды он имел неосторожность сообщить безнадежно влюбленной росомахе, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, и потерял полхвоста с тремя рулевыми перьями, вырываясь из когтей неблагодарной дамы, решившей предложить объекту своей страсти упитанную птичку на ужин.
Со временем перья отросли, но веру в зверей ушастый филин потерял навсегда. Он больше никому не давал советов и только изредка оглашал ночной лес криками «ух, ух», с укоризной взирая на копошащуюся внизу мелкую лесную фауну.
Много раз я пытался заговорить с ним, но филин только злобно щелкал клювом и прятался в дупло.
Я долго и мучительно гадал, как вызвать филина на доверительную беседу, но ничего не приходило мне в голову, и вдруг на одной из скучнейших политинформаций моего безумного папы на меня снизошло озарение.
Отец объяснил нам, что любой, даже самый сильный и мудрый политик, имеет свое уязвимое место: его можно купить, запугать, обмануть или охмурить. Дальше я папу уже не слушал. Вместо этого я разрабатывал план.
У меня не было денег, чтобы купить совет филина, не было взрывчатки, чтобы шантажировать его террористическим актом в его обширном дупле, обманывать я не умел и не любил, но оставался четвертый путь — я мог его охмурить.
Тихо улизнув из тупика политпросвещения, я вихрем пролетел по лабиринтам норы и со всех лап ринулся к дому профессора зоологии, где когда-то жил мой папа. Из рассказов отца я знал, что каждый день кухарка профессора готовит на ужин умопомрачительный омлет с сыром и ветчиной, запах которого пробуждает несбыточные грезы у всех окрестных хищников и грызунов.
Не буду вдаваться в подробности того, что случилось потом. Использовав изученный мной на очередной политинформации опыт группы наемников «Пуля-в-лоб», похитившей президента республики Банга—Ванга по заданию ЦРУ, я, мысленно извиняясь перед милейшим профессором, стащил омлет и, крепко сжимая его в пасти, помчался к жилищу мудрого филина.
Хищники и грызуны со всей округи, привлеченные запахом омлета, мчались за мной по пятам, но, запутав следы и применив ряд специальных приемов, я избавился от погони. Наконец я добрался до дупла филина. К счастью, он был дома.
Время ночной охоты еще не наступило. Мрачная птица высунула из дупла круглую голову с грозным крючковатым клювом и раскрыла его, собираясь щелкнуть. Но щелчка не получилось. Божественный запах омлета, которым я небрежно поигрывал, сидя под деревом, достиг ноздрей мудреца и заставил его замереть с открытым клювом.
Я победил. Омлет охмурил филина окончательно и бесповоротно. Филин закашлялся, выпучив и без того огромные круглые глаза. Ненависть к зверям в его душе боролась с мечтой об омлете. Как я и предвидел, победил омлет. Филин снова прокашлялся и склонил голову набок.
— А ты частенько прогуливаешься здесь, молодой барсук. Полагаю, что мы соседи. Нам давно следовало бы познакомиться. Савонарола, — отрекомендовался он.
— Уинстон Черчилль. Безмерно рад познакомиться с вами, — очень вежливо ответил я.
Филин слегка качнулся на краю дупла.
— Мой приятель—дипломат только что прислал мне из Неаполя этот прелестный омлет, — продолжал я, припомнив историю об одноглазом дипломате из очередной отцовской политинформации, — но как-то неловко есть столь восхитительное блюдо в одиночку. Я предпочел бы разделить его с другом за бокалом шампанского и теплой беседой.
Филин задумался.
— Боюсь, что шампанского у меня нет, но теплую дружескую беседу могу обещать. Приглашаю тебя в мое дупло. Заходи и чувствуй себя, как дома.
Обычно барсуки плохо лазают по деревьям. Но в этот вечер я был в ударе. На восьмой попытке, потеряв изрядное количество шерсти и слегка растянув лапу, я, наконец, проник в гнездо и, обессиленный, шмякнулся на мягкую подстилку. Савонарола, с напряженной гримасой следивший за перемещениями омлета во время моих акробатических трюков, наконец, расслабился.
Разделив омлет на две неравные части, большую я протянул ему. Сообщив, что разговоры во время еды портят пищеварение, мудрец неторопливо и со знанием дела принялся поглощать свою порцию, время от времени глубоко вздыхая и закатывая глаза. Один раз он даже испустил негромкий восхищенный стон.
Покончив с трапезой, Савонарола несколько минут сидел неподвижно с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к отзвуку отошедших в прошлое мгновений счастья. Затем он повернул голову и посмотрел на меня тяжелым пронизывающим взглядом.
— Я принимаю твою игру, — мрачно произнес филин. — И, хотя я поклялся больше не давать советов ни одному зверю на земле, я согласен дать тебе совет, но запомни, юный барсук, — только один совет. Будь, пожалуйста, краток.
— Огромное спасибо вам, мудрый Савонарола, — сказал я. — Посоветуйте, пожалуйста, как мне быть. Все барсуки, кроме моего папы, помешанного на политике, только и знают, что есть, спать и откладывать жир. Они разговаривают лишь о норах, о еде и о том, у кого больше жира и чей зад толще. А мне такая жизнь не интересна. Я все еще не понял, чего хочу, но одно я знаю совершенно точно: я не желаю быть таким, как все. Что же мне делать?
Филин захохотал.
— Все очень просто, — сказал он, — если ты не хочешь быть таким, как все, никогда не поступай так, как поступают другие. Делай все наоборот. Я дал тебе, как обещал, один совет. А теперь уходи. Спасибо за омлет.
С этими словами Савонарола схватил меня когтями за загривок и, вылетев из дупла, мягко опустил на траву. Не успел я открыть рот, чтобы задать еще один вопрос, как мудрый филин взмыл к верхушкам деревьев и с криком «ух, ух» полетел на ночную охоту.
Но вернемся к той ночи, когда я лежал на берегу ручейка, смотрел на луну и вспоминал совет мудрого филина.
«Что значит никогда не поступать так, как все? — думал я. — Если все едят и пьют, что же мне — не есть и не пить? Но тогда я похудею и умру. Видимо, я что-то не совсем понимаю.»
Ни до чего толкового не додумавшись, я решил совершить эксперимент: последовать совету Савонаролы и посмотреть, что из этого получится. Но что бы такое сделать, чего не делает ни один барсук? И тут меня осенило. На деревьях висят шишки, осиные гнезда, яблоки, груши, но никогда еще на них не висели барсуки!
Недолго думая, я разбежался, подпрыгнул и уцепился за нижнюю ветку дерева, росшего неподалеку от меня. Надежно закрепившись за кору когтями задних лап, я повис вниз головой, словно яблоко или осиное гнездо. Глядя на луну, которая теперь была у меня не над головой, а под ногами, я принялся для полноты картины прихлопывать передними лапами и петь на мотив Марсельезы (папа очень любил эту песню) стихи, только что пришедшие мне в голову:
Погляди на этот сук —
Вверх хвостом висит барсук,
Где ты видел, чтоб барсук
Вдруг повесился на сук?
Я пел и был очень счастлив. Мир выглядел совершенно по-другому и казался прекрасным и таинственным. Только луна оставалась той же самой — яркой, золотистой и круглой, как головка свежего сыра. Неожиданно сияющий лик луны перечеркнула чья-то тень, бестолково мечущаяся в разных направлениях. Приглядевшись повнимательнее, я различил контуры перепончатых крыльев летучей мыши.
Летучая мышь носилась кругами, взмывала вверх, пикировала вниз, вычерчивала причудливые зигзаги. Приблизившись к дереву, на котором я висел, она, часто взмахивая крыльями, зависла в воздухе, и я понял, что она меня заметила. Я слегка смутился и, перестав петь и хлопать в ладоши, тоже уставился на нее.
«Наверняка она приняла меня за психа», — подумал я.
Летучая мышь подлетела еще ближе, внимательно рассмотрела меня с разных ракурсов, после чего повисла вниз головой на соседней ветке.
— Нет, ты не псих, — уверенно заявила она. — Мне приходилось бывать в сумасшедшем доме, и я знаю, какие у психов глаза. У тебя взгляд совсем другой. Но если ты барсук, не псих, и висишь на ветке вниз головой, распевая Марсельезу или что-то вроде этого, значит, ты не хочешь поступать так, как все.
Сказать, что я удивился — значило ничего не сказать.
— Но как ты догадалась? — воскликнул я и от удивления чуть не сорвался с ветки.
— Все очень просто, — ответила она. — Я — летучая мышь Унигунда, могильный мешкокрыл, символ волшебства, тайны и ночи. Я живу в могильных склепах, разговариваю с мертвыми, с привидениями и призраками, с вампирами и упырями, с духами и оборотнями. В свободное время я подрабатываю у одной колдуньи. Моя хозяйка утверждает, что стала колдуньей лишь по той причине, что никогда не хотела поступать так, как все. Например, она всегда одевает носки разного цвета, в то время как обычные люди предпочитают носить одинаковые носки. Вот я и подумала, что раз ты не псих и делаешь то, чего не делают другие барсуки, ты тоже не хочешь поступать так, как все. Но почему?
Я отцепился от ветки и неловко шлепнулся на землю, поцарапав при падении нос.
— Как хорошо, что я встретил тебя, — сказал я. — Я тебе все объясню. Ты такая умная, и у тебя такие обширные связи, что, наверняка, ты сможешь мне помочь.
Мне грустно оттого, что я не могу и не хочу быть таким, как остальные барсуки. Они желают только есть, спать и откладывать жир. Я же ищу что-то другое, сам пока не знаю что. Мне хочется куда-то уйти, отыскать нечто, без чего я не смогу быть счастливым, но что это такое, я не представляю. Может быть, ты знаешь, куда я должен отправиться, и что же я все-таки хочу найти? Или, может, я просто ненормальный барсук?
Унигунда расправила свои перепончатые крылья и некоторое время пристально их разглядывала. Видимо, удовлетворенная осмотром, она сложила крылья и, наконец, переключила внимание на меня.
— Можешь не волноваться, ты абсолютно нормален, и ты не один такой. Нечто подобное происходит со многими животными, птицами и насекомыми. Зайцы и еноты, кроты и носороги периодически чувствуют то же самое. У барсуков это явление довольно редкое, а вот лемминги, например, почти все одержимы этим чувством. И как только находится один мечтающий о неведомом лемминг, который крикнет: «За мной, пушистые и когтистые, я знаю, куда нам идти и что нам нужно искать», все лемминги, сотни и тысячи, со всех краев сбегаются к нему. А поскольку море, огромное и неизведанное, всегда манит подобного рода мечтателей, их предводитель бросается в морские волны, и все остальные лемминги следуют за ним.
Летучая мышь замолчала. Мне показалось, что в ее глазах блеснула печаль. Немного подождав, я спросил:
— Они находят в море то, что искали?
— Нет, — покачала головой Унигунда, — они следуют за безумным мечтателем и погибают. Я много раз слышала, как люди спорят о том, почему лемминги бросаются в море. Если бы они спросили у леммингов, то давно узнали бы ответ. Но люди считают себя слишком умными и слишком важными, чтобы разговаривать с животными, поэтому и спорят до сих пор.
Киты по той же причине выбрасываются на сушу и тоже встречают там свою смерть. Киты уверены, что на таинственной и недоступной им земле найдут ответы на мучающие их вопросы, но это не так.
— А ты знаешь ответы? — спросил я. — Мне бы не хотелось бросаться в море, чтобы их найти. Говорят, море где—то очень далеко и, кроме того, я не люблю плавать.
Летучая мышь расхохоталась.
— Конечно, я знаю ответы, — сказала она. — Мне известны все тайны дня и ночи, света и тьмы. Но я не открою их тебе. Сейчас ты лишь услышишь слова, но не поймешь их суть. Ответы должен найти ты сам. Я только подскажу тебе направление поисков.
— Направление? — переспросил я. — Какое направление? То, в котором я должен идти?
Унигунда снова рассмеялась. Я даже немного обиделся — не слишком-то приятно, когда над тобой насмехаются.
— Твоя беда в том, что ты ленив, и из-за этого ты слишком много думаешь, — сказала она. — Нормальный барсук роет огромную нору, потому что все барсуки поступают так с самого сотворения мира, не задумываясь о причине, по которой они это делают. Но тебе лень рыть нору, и ты устраиваешься в какой-нибудь ямке и размышляешь, почему барсуки роют норы, зачем эти норы такие большие, и нужны ли в них тупики и лабиринты.
Нормальный барсук, даже сытый, всегда съест про запас еще одну ящерицу, чтобы нарастить побольше жира. Но ты ленивый и, когда сыт, не хочешь гоняться за ящерицами, а размышляешь, стоит ли это делать, и какой именно слой жира необходим барсуку для счастья.
Мне стало очень стыдно. Я и раньше подозревал, что слегка ленив, но как-то не хотел об этом задумываться.
Мое замешательство еще сильнее развеселило летучую мышь. Она покачалась на ветке, зловредно хихикая, а затем перепорхнула ко мне на плечо и ободряюще похлопала меня крылом по макушке.
— Не расстраивайся, — произнесла Унигунда. — Лентяем быть не так уж плохо. Неленивый барсук — всего лишь счастливый труженик, зато из лентяев получаются философы, мыслители, мечтатели и поэты. Им лень заниматься обычными делами — и они ищут нечто, чему сами не могут дать определения. Твой случай совершенно типичный. Ты пытаешься найти смысл жизни. Неведомая сила, исходящая из твоего сердца, зовет тебя туда, где ты сумеешь его отыскать.
Я почувствовал себя несколько отупевшим от разговора. С отцом я беседовал только о политике, общение с другими барсуками ограничивалось обсуждением нор, еды и личной жизни соседей, и с непривычки рассуждения Унигунды показались мне слишком сложными. И вдруг я понял, что она совершенно права. Конечно, я хочу найти смысл жизни и готов бежать за ним хоть на край света. Ведь это куда интереснее, чем рыть и ремонтировать нору, да нагуливать жир!
От радости я подскочил так стремительно, что Унигунда свалилась с моего плеча. Приплясывая, я принялся скакать вокруг нее, размахивая лапами и крича во все горло:
— Ура! О, мудрая Унигунда, ты совершенно права, я жуткий лентяй, и поэтому немедленно отправлюсь искать смысл жизни. Это должно быть так весело и увлекательно! Скажи только, в какую сторону я должен идти.
Унигунда неторопливо поднялась с земли и тщательно смахнула с крыльев налипшую на них пыль.
— Ах, молодость, молодость, — вздохнула она, — а ведь когда—то, лет двести пятьдесят назад и я так же, как ты сейчас, отправилась на поиски смысла жизни. Чудесные были времена! Должна сказать, что искать смысл жизни гораздо увлекательнее, чем знать, в чем он заключается, хотя это знание и дает мудрость.
Сейчас ты можешь выбрать любой путь. По сути, все они одинаковы. Все пути ведут куда-то и в никуда. Когда-нибудь ты поймешь, что важно не столько направление, в котором ты идешь, сколько умение правильно идти. Но один совет я тебе все-таки дам. Прежде, чем отправиться в путешествие, закрой глаза и поворачивайся вокруг себя до тех пор, пока твое сердце не выберет направление, которое тебя позовет. В этот момент ты поймешь, что этот путь — твой.
Удачи тебе, барсук-путешественник!
— Подожди! — воскликнул я, но Унигунда уже расправила крылья для полета.
Она бесшумно взмыла вверх, покружилась надо мной и полетела вдоль ручья. Прочертив стремительный зигзаг на лунном диске, летучая мышь растаяла в сумраке ночи.
Воспользовавшись советом Унигунды, я повернулся на месте, пытаясь почувствовать, в какую сторону мне идти, но мое сердце молчало. Все пути казались мне одинаковыми.
«Все они ведут куда-то и в никуда, — вспомнились мне слова Унигунды. — Когда-нибудь ты поймешь, что важно не столько направление, в котором ты идешь, сколько умение правильно идти».
«Интересно, что означает „умение правильно идти“? — подумал я. — Может, я должен как-то по особенному переставлять лапы? Жаль, что я так и не успел об этом спросить»
Я вращался вокруг своей оси снова и снова, пока у меня не закружилась голова. Остановившись, чтобы передохнуть, я увидел в небе падающую звезду. Яркая и стремительная, она наискось перечеркнула небосвод, вспыхнула и погасла, а я неожиданно понял, что должен идти туда, куда указала звезда, что это и есть выбор моего сердца.
Я подошел к ручью, попил прохладной воды, простился с родным оврагом и лесом и, не удержавшись, нацарапал когтем на песке:
«Отсюда барсук Уинстон Черчилль отправился в путь. Прощайте, друзья—барсуки и другие звери. Будьте счастливы».
Закусив на дорогу лягушкой и корешком аира тростникового, я уронил непрошеную слезу, — все-таки грустно прощаться с дорогими твоему сердцу местами, — и отправился в направлении, указанном мне звездой.
Я путешествовал несколько месяцев, расспрашивая зверей, которые встречались на моем пути, о том, знают ли они, где находится смысл жизни, но так и не получил ни одного вразумительного ответа. В конце концов, я оказался в парке, где на меня набросился этот кошмарный бультерьер. От страха я зарылся в землю, прокопал подземный ход и очутился здесь, в вашем сыскном бюро.
Так закончил свой рассказ Уинстон Черчилль, барсук.
Гел-Мэлси не пропустила ни единого слова из этой удивительной истории. Она периодически царапала когтем по обрывку оберточной бумаги, делая вид, что записывает особо важные детали. Цепкий ум начинающего детектива немедленно выделил самое главное.
— Значит, вы хотите найти смысл жизни? У вас кто-нибудь его похитил? — блеснув глазами, спросила Мэлси.
Немного подумав, она добавила:
— Вы можете описать, как он выглядит?
Барсук-путешественник пожал плечами.
— Да я и сам толком не знаю, на что он похож. Я путешествую и расспрашиваю о нем всех, кого встречаю. Но надо мной обычно смеются или считают, что я сумасшедший, а некоторые говорят, что смысл жизни в труде, в еде или в потомстве, но я им не верю. Уж я-то истребил за свою жизнь столько разнообразной пищи, что если бы в ней что-то было, я бы непременно это заметил.
— С подобной ситуацией я еще не сталкивалась, — сказала Мэлси. — Обычно детективы знают, как выглядят вещи, которые они ищут. Вдруг я найду смысл жизни, но не догадаюсь, что это он, поскольку не представляю, на что он похож?
— Выходит, это дело безнадежное?
— Один из лучших детективов в мире, Цынцыпер Хью, утверждал, что безнадежных дел не бывает, — с наигранной бодростью заявила Мэлси, но Черчилль заметил, что в голосе ее не было уверенности.
«Если Мэлси потерпит неудачу в своем первом деле, это может подорвать ее веру в себя, — подумал он. — Я не могу этого допустить»
— Не уверен, что нам стоит спешить с поисками, — сказал барсук. — Унигунда считает, что искать смысл жизни гораздо увлекательнее, чем знать, в чем он заключается. Наверное, она права. Мне нравится бродить по земле, беседовать с животными и птицами, и я совсем не расстраиваюсь от того, что пока его не нашел. Не представляю, чем буду заниматься, когда найду его. Гораздо больше меня заботит совсем другая проблема…
Черчилль замолчал и глубоко вздохнул.
— Какая проблема? — встрепенулась Мэлси.
— В моих странствиях очень не хватает друга, печально произнес Черчилль. — Наверно, я самый одинокий барсук на земле.
Гел-Мэлси задумалась. Она несколько раз прошлась по клетке туда и обратно, почесала лапой за ухом, рассеянно ткнулась носом в миску, где уже не было каши с хрящами и сардинами и, наконец, приняла решение.
— По некоторым техническим причинам, — заявила она, постаравшись придать своей морде самое непроницаемое выражение, — нашему сыскному бюро будет сложно немедленно отыскать для вас смысл жизни. Но агентство может предложить вам кое-что не менее заманчивое.
Терьер вдруг застеснялся и, отвернув морду в сторону, смущенно спросил:
— Не согласитесь ли вы стать моим другом и компаньоном? Мы могли бы вместе ловить преступников и раскрывать разные запутанные дела.
Уинстон Черчилль недоверчиво взглянул на Мэлси. Затем его полосатая мордочка растянулась в счастливой улыбке.
— Вы это серьезно? Я и вправду смогу стать частным сыщиком и вашим другом?
— Совершенно серьезно, — подтвердила Мэлси.
Барсук совершил головокружительный прыжок, повис у терьера на шее и, совсем по-собачьи, принялся восторженно лизать его в нос.
Гел-Мэлси, не ожидавшая столько пылкого проявления чувств со стороны своего нового компаньона, слегка растерялась, но в то же время ужасно обрадовалась. До сих пор ее единственным другом оставался Убийца Джексон, но с ним все было совсем по-другому. Убийца Джексон тренировал ее и заботился он ней, но все-таки он был человеком. Барсук был гораздо больше похож на нее, вдобавок он тоже хотел быть частным детективом. До чего же хорошо иметь настоящего друга!
В промежутках между облизываниями Черчилль торопливо объяснял Гел-Мэлси, что его отец, рассказывая о различных политических интригах, неоднократно упоминал об известных детективах. В глубине души Черчилль мечтал стать одним из них, но даже не предполагал, кто когда-нибудь эта мечта сделается явью. Мало того, что он стал частным сыщиком, но еще и обрел настоящего друга!
Утомленный собственным восторгом, барсук, наконец, отцепился от терьера, и, шлепнувшись на спину, блаженно растянулся на полу.
В отличие от Уинстона Черчилля, Гел-Мэлси знала, что друзьями просто так не становятся. Книга «Кость в бокале с шампанским» полностью посвятила ее в тонкости этого деликатного процесса.
— Чтобы стать друзьями, мы должны выпить на брудершафт и перейти на «ты», — поправляя растрепавшуюся прическу, объяснила Мэлси. — Это такой ритуал.
— На бру… — чего? — удивился Черчилль, — Никогда про такое не слышал. Наверное, это что-то сложное?
— Да нет, все очень просто, — успокоила его Мэлси. — Те, кто хочет стать друзьями, всегда сначала пьют на брудершафт. Мы должны сцепиться лапами, полакать вместе из одной миски, поцеловаться, и после этого обращаться друг к другу исключительно на «ты». Вот и все.
Проникнувшись осознанием важности происходящего, животные выполнили ритуал, лишь слегка столкнувшись лбами в момент лакания воды из миски, и, довольные, опустились на подстилку.
— Теперь ты мой друг, — со счастливым вздохом сказал Уинстон Черчилль.
— А ты мой друг и компаньон, — сказала Мэлси.
Некоторое время они молчали, прикрыв глаза и стараясь навсегда запечатлеть в памяти момент возникновения столь чудесной дружбы.
Первым открыл глаза барсук.
— Поскольку теперь я твой компаньон, мне бы хотелось, чтобы ты ввела меня в курс дел нашего сыскного бюро, — попросил он.
Гел-Мэлси смутилась.
— Дело в том, — сказала она, стараясь не смотреть в глаза Черчиллю, — что я лишь начинаю карьеру частного детектива и получила пока в основном теоретическую подготовку. Мне стыдно в этом признаться, но помещение, в котором мы находимся, не совсем сыскное бюро, точнее, совсем не сыскное бюро. Скорее оно напоминает тюрьму.
Барсук в ужасе вскочил на лапы и с диким видом принялся озираться по сторонам.
— Барсучий бог! — завопил он с округлившимися глазами. — Эти решетки, этот замок на двери! Ну, конечно же, это тюрьма! Неужели мой единственный друг — преступник?
— Разумеется, нет, — поспешила успокоить его Мэлси, — мои лапы абсолютно незапятнаны, и совесть моя чиста. И это вовсе не тюрьма, а клетка в собачьем питомнике «Черная звезда». В таких клетках живут черные терьеры и другие служебные собаки. Нас дрессируют, а потом отправляют работать в разные места.
Барсук заметно успокоился, но его левая щека продолжала слегка дергаться.
— То есть, ты не сможешь выйти отсюда, даже если захочешь? — спросил он.
— К сожалению, нет, — вздохнула Гел-Мэлси. — Ключи от клетки есть только у моего инструктора, Убийцы Джексона и у служителя питомника, который приносит мне корм. Днем Убийца Джексон водит меня на занятия, а потом снова запирает здесь.
— Неужели ты находишься в лапах убийцы? — снова запаниковал Черчилль. — Конечно, я не знаю, в чем заключается смысл жизни, но он явно не в том, чтобы проводить жизнь в клетке, не имея возможности выйти из нее, когда пожелаешь.
— Убийца Джексон — не настоящий убийца, — объяснила Гел-Мэлси. — Его прозвали так потому, что он все время рассказывает детективные истории. Именно от Убийцы Джексона я узнала все, что необходимо знать частному сыщику. Но ты прав, мне совсем не нравится сидеть здесь взаперти. Я с ужасом думаю о том, что через несколько месяцев закончу курс дрессировки, и меня заставят сторожить какой-нибудь никому не нужный склад и целыми днями лаять на прохожих.
— Только не это, — решительно заявил барсук. — Мне приходилось встречать сторожевых псов. Даже не представляешь, как сильно портится характер от сидения на цепи. В конце концов, они начинают ненавидеть весь свет. Я не допущу, чтобы ты стала одной из них. Я освобожу тебя из этой клетки и помогу создать собственное сыскное бюро.
— Спасибо тебе, Черчилль, — произнесла Гел-Мэлси и благодарно ткнулась влажным носом в его плечо. — Не представляю, что бы я без тебя делала.
— Пустяки, — небрежно махнул лапой барсук. — Мы же друзья, а друзья должны помогать друг другу. К сожалению, я не совсем представляю, что нужно для работы частных детективов. Может быть, ты мне объяснишь?
— Все очень просто, — сказала Мэлси. — Для начала нам потребуется офис для приема посетителей, два пистолета, тридцать восьмого и сорок пятого калибров, лицензия частных детективов, счет в банке и симпатичная секретарша. Это — главное. В дальнейшем, конечно, может потребоваться что-то еще, но это уже мелочи.
Весь вечер друзья строили планы на будущее. Черчилль оказался отличным помощником. В отличие от Мэлси, почти не сталкивавшейся с реальной жизнью и витавшей в облаках своих фантазий, он прочно стоял на земле.
Пока Гел-Мэлси расписывала ему все прелести разгульной жизни частного детектива — яхты, рестораны, экзотические путешествия за счет клиента, погони и прочее, практичный барсук продумывал планы на будущее. Выяснив, что глава сыскного бюро не разу не покидала питомника и представляет окружающий мир только по историям Убийцы Джексона, Черчилль решил взять организационные проблемы на себя.
— Значит, так, — подытожил он. — Освободить тебя из клетки будет совсем не трудно. Я могу прорыть подземный ход, достаточно просторный, чтобы ты могла по нему выбраться на волю. Вход в него мы замаскируем твоей подстилкой, и ты сможешь уходить и возвращаться, когда тебе вздумается.
Днем я буду прятаться в норе, чтобы меня не заметили, а вечером приходить к тебе. Пистолеты и секретаршу, думаю, можно будет найти. Труднее придется с помещением и счетом в банке. Этой ночью я схожу на разведку и все узнаю.
Гел-Мэлси посмотрела на Черчилля с восхищением.
— Никогда в жизни я не встречала такого умного барсука, — воскликнула она, не став на всякий случай уточнять, что Черчилль — единственный барсук, которого она знала. — Твой план просто великолепен.
Неожиданно морда терьера приняла крайне озабоченное выражение.
— Нет, это невозможно, — воскликнула Мэлси и встряхнула головой, словно отгоняя от себя ужасное видение.
— Что невозможно? — испугался Черчилль.
— Твое имя! Оно совершенно не подходит для частного детектива! Ты только послушай: детектив барсук Уинстон Черчилль! Звучит просто кошмарно. Надо придумать тебе другое имя. Что-нибудь простое, но впечатляющее.
— Может быть, Пинкертон? — предложил барсук. — Папа однажды упоминал это имя, и оно мне понравилось. Кажется, было какое-то агентство Пинкертона.
— Не пойдет, — возразила Гел-Мэлси. — Повторяться — это дурной тон. Нам предстоит прославить на весь мир наши собственные имена. Кстати, каким будет уменьшительное имя от Уинстона? Винни? Нет, Винни не подходит. Слишком напоминает Винни-Пуха. Придумала! Тебя будут звать Вин-Чун.
— Звучит неплохо, — согласился барсук, — а что это такое?
— Убийца Джексон рассказывал мне, что Вин-Чун — это один из стилей китайского рукопашного боя. Между прочим, очень эффективный. Вин-Чун. Очень подходящее имя для детектива. Тебе нравится?
— Нравится, — кивнул барсук.
Детектив Вин-Чун несколько раз произнес свое имя вслух с разными интонациями и даже попытался расписаться когтями на полу клетки.
— Ты права, это имя звучит гораздо приятнее старого, — сказал он. — А теперь мне пора на разведку. Вернусь утром. Надеюсь, что к тому времени я смогу найти оружие и секретаршу.
Взмахнув на прощанье хвостом, Вин-Чун скрылся в норе.
Глава 3 Вин-Чун начинает действовать
Барсук осторожно крался по окутанным темнотой улицам города, стараясь не сталкиваться с людьми и собаками. Сворачивая в проулки между домами, пересекая пыльные невзрачные дворы, Вин-Чун лихорадочно соображал, где найти помещение для детективного агентства, но ничего путного ему в голову не приходило.
Заглянув в вентиляционные окошки нескольких подвалов, барсук обнаружил там спящих на трубах теплоцентрали бомжей. От них несло водочным перегаром и запахом давно немытого тела. Даже подвалы, и те оказались заняты людьми. Если ему и удастся найти в городе свободный от людей уголок, где они с Мэлси станут набирать клиентов? Ни один уважающий себя зверь в здравом уме не сунется сюда.
Город Вин-Чуну не нравился. Пыль, грязь, духота и выхлопные газы автомобилей вызывали у него головокружение. И никаких зверей вокруг не видно, не с кем посоветоваться.
«Что же делать? — думал барсук. — Я обещал Мэлси, что решу все проблемы. Я не могу ее подвести»
Споткнувшись о сплющенную банку от кока-колы, Вин-Чун помянул недобрым словом людей, которым лень выбросить мусор в помойку. По ассоциации ему вспомнилась фраза, которую он во время путешествия услышал от кота, некоторое время жившего у в доме одного известного египтолога: «Помойка — находка для археолога».
Фраза эта барсуку очень нравилась — она придавала несколько вульгарному слову «помойка» особый романтический ореол.
— Помойка — находка для археолога, — вполголоса произнес Вин-Чун, и неожиданно понял, что помойка — находка не только для археолога, но и для будущего детектива.
В каком еще месте собираются по ночам умудренные опытом городские крысы, юркие и нервные ласки, маленькие полевки, бродячие собаки и кошки? Где, как не на помойке, закусывая подвернувшейся корочкой, можно поделиться горячими сплетнями и узнать все последние новости?
Вин-Чун остановился и принюхался. В какофонии городских запахов четко улавливалась знакомая благоуханная струя. Сделав несколько вдохов и выдохов, чтобы обострить обоняние, барсук фыркнул и бодрой рысцой побежал в юго—западном направлении.
Запах постепенно усиливался. Вин-Чун пересек дорогу, увернувшись от колес запоздалого автомобиля, повернул за угол, и его взору открылась огромная, великолепная помойка. Мусорные контейнеры перемежались с горами отбросов, старой мебелью и большими картонными ящиками.
Дальше следовало действовать без спешки. Неторопливо и степенно, как и положено уважающему себя детективу, барсук направился вдоль помойки, внимательно прислушиваясь к каждому шороху. Далеко идти ему не пришлось. Громкий хруст и царапанье привлекли его внимание к первому же мусорному баку. Заглянув в него, Вин-Чун увидел крупную пожилую серую крысу, разгребающую пакеты из-под молока. Крыса села и внимательно посмотрела на него черными бусинками глаз.
— Барсук, — удивилась она. — Давненько я не встречал барсуков в этом районе.
— Добрый вечер, уважаемая крыса, — сказал Черчилль. — Я — Уинстон Черчилль, барсук-путешественник, для друзей — Вин-Чун. Мы с другом — черным терьером — хотели бы открыть частное детективное агентство. Вы не могли бы посоветовать, где можно найти подходящее помещение, оружие и симпатичную секретаршу?
Крыса удивилась еще больше и в попытке сохранить невозмутимость принялась тщательно расправлять усы. Покончив с этим занятием, она сказала:
— Я здесь самая старая крыса в округе. Мой ум такой же острый, как и мои зубы. Поэтому другие крысы называют меня Клык Мудрости. За свою долгую жизнь я повидал немало странных личностей. Среди них были и безумцы, и фанатики, и мошенники, и преступники. Но ни разу на этой помойке я не встречал частного детектива.
— Мой друг черный терьер всю жизнь мечтал быть частным детективом, — объяснил Вин-Чун. — Сейчас он заперт в питомнике «Черная звезда». Я обещал освободить его и помочь ему основать сыскное бюро. Ведь у частных детективов такая веселая и интересная жизнь.
— Странная дружба, — заметил Клык Мудрости, снова занявшись своими жесткими усами. — Обычно терьеры охотятся на барсуков, раскапывая их норы. Твой друг, наверняка, необыкновенная собака. Только вряд ли ему понравится быть сыщиком на этой помойке. Преступления здесь совершаются каждый день, но они просты, как картофельные очистки, и совершенно не интересны. То какая-нибудь собака утащит кость у другой, то мартовские коты не поделят кошку. Мелкое воровство и драки — вряд ли твой друг мечтает об этом.
Барсук загрустил. Он немного подумал, почесал ухо и с надеждой обратился к старой крысе.
— Но ведь должен найтись какой-нибудь выход. Послушайте, уважаемый Клык Мудрости. Вы опытны и мудры, и многое повидали за свою долгую жизнь. У меня есть единственный друг, и он мечтает стать частным детективом. Помогите мне. Посоветуйте, где мы могли бы открыть сыскное бюро, чтобы мой друг был счастлив. Я просто ума не приложу, как это сделать. Кроме того, нам позарез нужна симпатичная секретарша.
Клык Мудрости внимательно посмотрел на Вин-Чуна. Казалось, он колеблется в принятии какого-то решения. Наконец он вздохнул и произнес:
— Похоже, ты очень любишь своего друга. Так и быть, я помогу вам. Есть одно место, где может исполниться ваша мечта. Правда, оно находится очень далеко, и сам я никогда там не бывал. Много лет назад я узнал о нем от моей дальней родственницы, бенгальской крысы бандикоты.
Об этом месте ходят легенды. Не только животные, но и люди передают из поколения в поколение предания о нем. Многие звери пытались отыскать это место, но потерпели неудачу. Приходи сюда завтра ночью вместе со своим другом. Я хочу посмотреть на него. Если он мне понравится, я расскажу вам все, что знаю.
— Мэлси вам обязательно понравится! Это замечательная собака, — воскликнул барсук.
Чувства переполняли его. В первую же ночь — и такая удача! Не важно, что таинственное место находится далеко, и что туда трудно попасть. Они же частные детективы! Они обязательно отыщут его.
Взволнованный Вин-Чун столь бурно выражал свою благодарность, что Клык Мудрости был вынужден прервать поток его излияний.
— Ты слишком рано меня благодаришь. Я пока не видел твоего друга. Окончательное решение я приму завтра.
Вин-Чун попрощался и уже собрался уходить, когда Клык Мудрости окликнул его.
— Кажется, ты упоминал, что подыскиваешь симпатичную секретаршу? Загляни на другой конец помойки. Там ты найдешь то, что тебе нужно.
Барсук помчался в указанном направлении. Обогнув поржавевший холодильник с отломанной дверцей, он увидел маленькую белую собачку, брезгливо рассматривающую высящуюся перед ней груду отбросов.
Красота незнакомки потрясла Вин-Чуна даже сильнее, чем ошеломил бы изголодавшегося хорька неожиданно свалившийся с неба кусок копченой колбасы. Барсук видел много собак, породистых и беспородных, причесанных и косматых, но подобного совершенства он еще не встречал.
Длинная шелковистая шерсть собачки была тщательно расчесана, пушистая челка сверкающим каскадом ниспадала на выразительные темно-карие глаза с невероятно длинными ресницами. На фоне ослепительно белой шерсти ярко выделялись точеный черный носик и черные ушки. Два кокетливых черных пятна треугольной формы — на левом боку и в основании хвоста довершали картину.
По отвращению, с которым собачка созерцала помоечные горизонты, было ясно, что она здесь впервые. В окружении пустых консервных банок она выглядела неуместной, как бриллиант на хвосте дикобраза.
Вин-Чун тихонько покашлял, чтобы привлечь к себе внимание прекрасной незнакомки.
Собачка вздрогнула и обернулась. Увидев барсука, она поджала хвост и попятилась назад. Вид у нее был испуганный.
— Простите за беспокойство, — смущенно пробормотал барсук. — Я не хотел вас напугать. Меня зовут Вин-Чун. Я работаю в детективном агентстве. Может, я могу вам помочь? Мне кажется, вы чем-то огорчены.
Убедившись, что барсук не собирается нападать на нее, собачка осторожно приблизилась и обнюхала нового знакомого.
— Мне действительно нужна помощь, — сказала она, — Меня зовут Дэзи, и я попала в ужасную историю. За один день я потеряла дом, хозяина и друзей. Мне не к кому обратиться за поддержкой. Я очень устала и хочу есть. Одна бродячая собака посоветовала мне пойти на эту помойку и поискать еду. Но здесь так грязно и так плохо пахнет. Я этого просто не вынесу!
Дэзи обратила взор к луне и жалобно заскулила.
— Не отчаивайтесь, — взволнованно воскликнул барсук. — Думаю, я смогу вам помочь. Мы с другом как раз подыскиваем секретаршу для нашего детективного агентства. Не согласились бы вы работать у нас?
Собачка радостно встрепенулась.
— Это правда? Вы действительно готовы взять меня на работу? Боюсь только, что я вам не подойду. Раньше я никогда не работала и не имею никакого опыта. Что я должна буду делать?
— О, сущие пустяки, — беспечно взмахнул лапой Вин-Чун. — Всего лишь отвечать на телефонные звонки, разбирать письма, печатать на машинке, стенографировать, стрелять из пистолета и водить машину.
— Но я не умею печатать, стенографировать, стрелять и водить машину, — испугалась собачка, — наверно, я вам все-таки не подойду.
— Чепуха, — отрезал Вин-Чун. — Вы запросто научитесь всему этому. Мы с другом мечтали именно о такой секретарше, как вы. Сейчас мы пойдем к нему. Там вы сможете поесть и отоспаться. А по дороге вы расскажите мне, как получилось, что такая изысканная собачка, как вы, вынуждена искать пропитание на помойке.
Барсук и Дэзи бок о бок двинулись по темным улицам спящего города к питомнику «Черная звезда». История собачки оказалась поистине удивительной.
— Моим хозяином был Кривой Джун, глава ассирийской мафии, — приступила к рассказу Дэзи. — Он обожал собак, и нас у него было трое — я, боксер Мститель и далматин Уэмбли.
Наша жизнь была просто великолепной. Мы спали на пуховых перинах, питались черной икрой, балыком, омарами и пирожными. Подручные Кривого Джуна играли с нами и баловали нас. Слуги расчесывали нам шерсть и водили гулять во всякие интересные места.
Дело нашего хозяина процветало. Жизнь казалась сплошной цепью праздников и удовольствий. И вдруг из-за самоуверенности боксера Мстителя в один роковой день все было кончено. Но лучше я расскажу обо всем по порядку.
Наверняка тебе известно, что в мире существует множество мафиозных кланов и картелей. Иногда они воюют между собой, борясь за сферы влияния, но, как правило, предпочитают мирную жизнь. Каждый работает на своей территории и избегает вторгаться в дела другого.
Мой хозяин, Кривой Джун, контролировал ремонт и чистку обуви. Глава корейской мафии, дядюшка Тхонг, занимался торговлей ранними арбузами и овощами. Они никогда не враждовали друг с другом, даже наоборот.
Дядюшка Тхонг всегда посылал Кривому Джуну самые первые арбузы, а подручные Кривого Джуна следили, чтобы обувь дядюшки Тхонга и его семьи была в отменном состоянии.
Несчастье случилось неожиданно. Как я уже говорила, Кривой Джун очень любил собак. Дядюшка Тхонг тоже их очень любил, но совсем не так, как Кривой Джун.
Может быть, ты слышал, — и тут Дэзи передернуло, — что корейцы едят собак? Так вот, дядюшка Тхонг обожал хорошо приготовленное собачье мясо, а от мозга прямо—таки приходил в экстаз. Если мясо собаки он съедал сам, то на дегустацию мозга обязательно приглашал всю семью. Он утверждал, что мясо одной собаки похоже на мясо другой, хотя белые собаки предпочтительнее, но мозг у каждой сугубо индивидуален и имеет свой неповторимый вкус.
О любви дядюшки Тхонга к блюдам из собачатины знали все псы в округе. Не удивительно, что, едва завидев корейца или почуяв издали его запах, собаки немедленно улепетывали со всех лап.
Ни один из местных псов не отваживался взглянуть дядюшке Тхонгу в глаза. Они знали, что кореец обладает уникальным гипнотическим даром. Стоило ему посмотреть на собаку и произнести своим тихим, вкрадчивым голосом «куть-куть-куть-куть», как любая, даже самая осторожная и злобная собака сама шла к нему в руки. Коварный мафиози одним движением накидывал на нее мешок и, торжествуя, тащил добычу в свой дом.
Каждый вечер ласковое «куть-куть-куть-куть» раздавалось на какой-нибудь улице нашего города, и заблудившийся пес, не слышавший ранее о дядюшке Тхонге, становился очередной его жертвой.
Боксер Мститель был псом необыкновенным. Количество полученных им медалей заставило бы позеленеть от зависти любого фельдмаршала. На дрессировочной площадке он не знал себе равных. Трудно оставаться скромным в таких условиях. И Мститель становился все более и более самоуверенным. Но настоящая мания обуяла его после того, как он победил в состязании созерцателей мяса.
Девяносто девять собак самых лучших кровей после недельного голодания сели около восхитительно благоухающих кусков первосортной говяжьей вырезки. Победителем должен был стать тот, кто съест свой кусок последним. Условия были жесткими, но и награда достойной — ошейник с бриллиантами от фирмы «Космический пес», а в придачу грузовик собачьих галет производства этой же фирмы.
В лужах слюны, выделявшейся у спортсменов, можно было бы утопить целое стадо африканских слонов.
Первый во всем, Мститель и тут не подкачал. Под бурные аплодисменты зрителей, он проглотил свой кусок вырезки последним, через 58 часов 6 минут и 45 секунд после начала состязания. Тут-то он и свихнулся. Надев сверкающий бриллиантами ошейник и исстребив значительное количество собачьих галет, боксер публично заявил о том, что собирается отомстить за всех погубленных собак и покусает дядюшку Тхонга.
Я напомнила Мстителю об удивительной гипнотической силе корейца, но боксер сказал, что при такой силе воли, как у него, он вообще не поддается гипнозу, и поклялся, что после встречи с ним арбузный мафиози не сможет сидеть как минимум полгода.
На следующий день боксер вышел на поиски дядюшки Тхонга. Мы с далматином Уэмбли следовали за ним на почтительном расстоянии. Издали заслышав призывное «куть-куть-куть-куть», Мститель помчался с такой скоростью, что мы чуть не потеряли его из виду.
Когда, запыхавшись, мы подбежали к месту разыгрывающейся драмы, Мститель и дядюшка Тхонг стояли неподвижно и в упор смотрели друг на друга. Боксер уже не напоминал недавнего гордого чемпиона по созерцанию мяса. Его уши вяло свисали, хвост был поджат, а из раскрытой пасти капала слюна.
Иезуитская усмешка искривила губы корейца. «Куть-куть-куть», — пропел он, и Мститель, не отрывая зачарованного взора от его пронзительных черных глаз, вяло перебирая лапами, двинулся к мафиози.
Дядюшка Тхонг взмахнул мешком и в мгновение ока накрыл им боксера.
— Хорошая, толстая, сладкая собачка, — ласково приговаривал он, взваливая мешок на плечи.
Продолжая бормотать какие-то нежные слова, кореец неторопливо направился к своему дому, унося Мстителя навстречу его судьбе.
К счастью, мы с Уэмбли оказались не единственными свидетелями похищения. В окне одного из домов мы увидели искаженное ужасом лицо жены советника Кривого Джуна. Дальнейшие события развивались стремительно.
Услышав о судьбе любимой собаки, Кривой Джун немедленно направился к дядюшке Тхонгу, требуя вернуть Мстителя. Кореец превосходно разыграл изумление. Он заявил, что страдает аллергией на собак, и что в течение последних пятнадцати лет ни одна собака не переступала порог его дома.
Отчаянный вой боксера, раздавшийся из сарая, опроверг эту наглую ложь. Но дядюшку Тхонга трудно было смутить. Он объяснил, что это воет его проказник-внучек, который хочет стать артистом и подражает голосам разных животных. Показать внучка Кривому Джуну кореец отказался, ссылаясь на то, что у ребенка свинка, и он не может подвергать дорогого гостя опасности заразиться.
Через сорок минут клан Кривого Джуна атаковал дом дядюшки Тхонга. Было много шума, взрывов и стрельбы. Смертельно перепуганного Мстителя удалось освободить, но ошейник с бриллиантами так и не нашли.
Это событие положило начало долгой и кровавой войне мафиозных кланов. Кривой Джун со своими людьми вынужден были залечь «на матрасы» — так называются подпольные конспиративные квартиры.
К сожалению, у ассирийской мафии есть закон, согласно которому во время войны все любимые домашние животные должны быть разлучены с хозяевами, поскольку лишь таким способом можно было обеспечить им полную безопасность. Кривой Джун поручил трем своим самым верным гангстерам отвезти меня, Мстителя и далматина Уэмбли в разные города и спрятать в надежных местах.
Сегодня утром мой сопровождающий Энкиду-Бей-Оглы на самолете привез меня в этот город. Взяв в аэропорту такси, он понял, что за нами следят. Не прошло и пятнадцати минут с начала поездки, как дорогу нашей машине перекрыл мебельный фургон, из которого выскочили корейцы в черных масках и с автоматами. Слабонервный таксист упал в обморок. Силы были явно неравными. Энкиду-Бей-Оглы вышел с поднятыми руками.
— Ты нам не нужен, — грубо обратился к нему один особо косоглазый кореец и выразительно помахал автоматом. — Отдай шавку и дело с концом.
— Прости меня, Дэзи, — сказал Энкиду-Бей-оглы и нежно погладил меня. — Сейчас сила на их стороне, но не за ними будет последнее слово.
— Ха-ха, вот отличный ужин для дядюшки Тхонга, — с гнусным акцентом завопил другий кореец, выхватывая из рук Энкиду-Бей-Оглы дорожную корзинку, в которой я лежала. — Что может быть вкуснее собаки врага!
Вовремя вспомнив сказку о хитрой лисе, я притворилась мертвой.
Кореец несколько раз ткнул в меня пальцем, отложил в сторону автомат и, поставив корзину на землю, осторожно вытащил меня из нее.
— Неужели сдохла? — с ужасом спросил он. — Босс мне этого не простит!
Встав на колени, он приложил ухо к моей груди, чтобы послушать, бьется ли сердце. Трудно описать наслаждение, с которым я вонзила зубы в ухо косоглазого бандита. Он завопил, как простуженный павлин, а я помчалась вперед, не разбирая дороги.
Это был настоящий кошмар! Мерзкие гангстеры принялись палить по мне из автоматов, пули так и свистели кругом, а грохот стрельбы перекрывали вопли: «Брать ее живой!» — корейского главаря и «Беги, Дэзи, спасайся!» — Энкиду-Бей-Оглы.
Я бежала очень долго, наверно, несколько часов, пока не оказалась в центре города. Измученная и голодная я бродила по улицам, не зная, куда приткнуться, пока бродячая собака не посоветовала мне пойти на эту помойку, сказав, что там я смогу найти пищу и отдохнуть. На помойке я встретила тебя. Вот и все.
Рассказ Дэзи настолько захватил барсука, что он не заметил, как они оказались в парке неподалеку от питомника «Черная звезда». Для Дэзи не составило труда пробраться по подземному ходу, — размерами она была чуть меньше Вин-Чуна. Чихая и отряхиваясь, Дэзи первая выбралась из тоннеля.
Чутко спавшая Мэлси открыла глаза и с удивлением воззрилась на маленькую белую собачку, брезгливо стряхивающую землю со своей ухоженной шкурки.
— Посмотри, кого я привел! — воскликнул барсук, выбираясь вслед за Дэзи из норы. — Это Дэзи, наша секретарша. Мы встретились на помойке. Ее преследует корейская мафия.
Возглас барсука переполошил весь питомник. Терьеры в соседних клетках отчаянно залаяли, выясняя друг у друга, в чем дело.
— Тише! — испуганно прошептала Гел-Мэлси. — Говорите шепотом, а то они будут лаять всю ночь напролет.
Минут через десять лай стих, терьеры успокоились и, ворча, улеглись спать на своих подстилках.
Детектив и секретарша проделали собачий ритуал знакомства, тщательно обнюхав друг друга.
Выяснив, что обе они — терьеры, Мэлси — черный, а Дэзи — тибетский, собаки прониклись друг к другу горячей симпатией. Обсудив бурные события последних часов, собаки и барсук полакали из миски на брудершафт, поцеловались и перешли на ты, чувствуя, как стремительно крепнут связывающие их узы дружбы.
Затем Мэлси неожиданно для всех извлекла из угла клетки миску с кашей, батон колбасы и две белые булки.
Барсук был потрясен до глубины души.
— Но как ты раздобыла все это? — удивленно спросил он.
— Для настоящего детектива проблем не существует, — гордо заявила Мэлси, безуспешно пытаясь принять скромный вид. — Вскоре после твоего ухода сюда заглянул Убийца Джексон. Ему не спалось и хотелось с кем-то поговорить. Достаточно было намекнуть ему, что я не стану слушать историю про труп на пороховой бочке, пока он не обеспечит меня достаточным количеством еды. Убийца Джексон был удивлен, но лишних вопросов задавать не стал.
За ужином Дэзи повторила свою историю, на сей раз для Мэлси. Вин-Чун рассказал о разговоре с серой крысой и о том, что, возможно, Клык Мудрости поможет им найти место, где они смогут открыть детективное агентство.
— Встреча назначена на следующую ночь, — забеспокоилась Гел-Мэлси, — а подземный ход слишком узок для меня. Вдруг мы не успеем расширить его до завтра?
— Об этом не беспокойся, — сказал Вин-Чун. — За ночь я все сделаю. А вы ложитесь спать. Завтра будет трудный день.
Собаки не заставили себя уговаривать и растянулись рядышком на подстилке. Сквозь сон они слышали фырканье барсука, расширявшего нору до самого рассвета.
Глава 4 Бандикота и другие
Следующей ночью трое детективов выбрались через подземный ход и направились к помойке. Ориентируясь по запаху, Вин-Чун кратчайшим путем вывел друзей к заветному мусорному контейнеру. Остановившись перед ним, барсук прислушался. Ни малейшего шороха. В контейнере было тихо.
— Клык Мудрости, — позвал барсук.
Никакого ответа. Взобравшись на груду картонных ящиков, Вин-Чун перепрыгнул на борт контейнера и заглянул внутрь. Молочных пакетов там уже не было. Не было и старой крысы.
— Ты уверен, что это тот самый контейнер? — нервно спросила Мэлси.
— Уверен. Может быть, Клык Мудрости что-то перепутал? Давайте поищем его.
Детективы разбрелись по помойке, заглядывая в каждый уголок, но все их усилия оказались тщетными. Серая крыса бесследно исчезла. Местные обитатели — бродячие собаки, кошки, и вороны ничем не могли им помочь. Этой ночью они не видели на помойке ни одной крысы, что, впрочем, и неудивительно. Крысы стараются не попадаться на глаза кошкам и собакам.
Через два с половиной часа друзья потеряли последнюю надежду. Расстроенная Гел-Мэлси уже собиралась было вернуться в питомник, как вдруг в куче мусора послышался шорох, и оттуда вылезла долгожданная крыса.
— Простите за опоздание, — сказал Клык Мудрости. — Я был вынужден отлучиться в город по важным делам. Скоро рассвет, а мне нужно многое рассказать вам. Поэтому садитесь и слушайте меня, не перебивая.
Животные расположились вокруг него и затаили дыхание.
— Давным-давно, когда я был молод и полон сил, — начал свой рассказ Клык Мудрости, — я очень любил путешествовать и беседовать с разными зверями и птицами, узнавая о новых местах, о преданиях древности, о чудесах и всяких интересных событиях.
Хотя я и родился простой деревенской крысой, многие звери могли бы позавидовать моей жизни. Я появился на свет в амбаре, полном чудесного спелого зерна. Хозяин амбара был богатым и беспечным человеком, и не доставлял особого беспокойства крысам и мышам. Иногда мне даже удавалось полакомиться в его доме свежей колбаской или кусочком сала.
Компания в нашей деревне была довольно скучная — мыши, крысы, куры, коровы да козы, и никаких интересных событий не происходило. Вечерами мы собирались на скотном дворе, танцевали, закусывали и делились немудреными деревенскими сплетнями.
Однажды домовая мышь, живущая в хозяйском доме, рассказала, что в воскресенье хозяин ездил на ярмарку и привез оттуда удивительную птицу, говорящую человеческим голосом. Разумеется, мы не поверили ни единому слову мыши и подняли ее на смех, но мышь клялась и божилась, и в конце концов мы решили посмотреть на это чудо. Даже ленивая хозяйская корова оставила стойло и, тяжело ступая, направилась к окну комнаты, в которой, как утверждала мышь, хозяин разместил птицу.
Мы, крысы, пробрались в комнату через старую нору — и обомлели. Ничего подобного в наших краях еще не видывали.
На качелях в просторной клетке, сидела и чистила перья самая невероятная птица на свете. У нее был широкий массивный клюв с круто загнутым вниз заостренным кончиком и длинный ступенчатый хвост, переливающийся оранжевым, голубым, зеленым и фиолетовым цветами. Шея и голова птицы были золотисто-желтыми, а вокруг глаз сияли красные круги. Не прекращая чистить перья, птица равнодушно взглянула на нас и лишь переступила с ноги на ногу. Гораздо большее любопытство у нее вызвала заглядывающая в окно корова, прекратившая от изумления жевать свисающий изо рта пучок сена.
Птица заинтересованно склонила голову на бок, словно оценивая размер коровьих рогов, и, подтверждая слова мыши, заговорила самым что ни на есть человеческим голосом, правда, с заметным иностранным акцентом.
— Бим-бом-брам-сель меня раздери, — изрекла птица. — Р-рога хор-роши. Ар-ратинга-яндайя.
Корова в ужасе выронила сено и, протяжно мыча, помчалась в коровник. Крысы устремились обратно в нору, устроив на входе небольшую свалку. В комнате остался я один.
Разочарованная бегством коровы, птица огляделась по сторонам и, заметив меня, неподвижно застывшего у входа в нору, снова произнесла непонятные слова: «Ар-ратинга-яндайя».
— Простите, а что такое аратинга-яндайя? — спросил я.
Птица взъерошила перья и щелкнула клювом.
— Таких, как ты, было много на нашем корабле, бим-бом-брам-сель меня раздери, — сказала она. — Ты серая крыса. А я — аратинга-яндайя, клинохвостый попугай из Южной Америки. Я был главным попугаем пиратского корабля и избороздил все моря и океаны. Пираты звали меня Тинг-не-Дурак, или попросту Тинг.
Так я познакомился с попугаем Тингом. Каждый вечер, когда хозяин ложился спать и не мог помешать нашей беседе, я приходил к попугаю, протискивался сквозь прутья клетки и слушал длинные захватывающие истории о его жизни.
Пересказывать их было бы слишком долго, поэтому я перейду к самому главному. После того, как пиратское судно, на котором плавал Тинг, попало в руки представителей закона, попугая передали в зоопарк. Там он прожил около года. Потом какой-то бродяга, оставшись на ночь в зоопарке, похитил Тинга и на ярмарке продал его хозяину дома, где я жил.
Рассказы попугая о зоопарке поразили меня даже больше, чем кровавые похождения пиратов с корабля «Веселый череп». Людей я изучил достаточно, и они меня не интересовали. Другое дело — диковинные звери со всех концов земли. Чего стоили одни их названия: туко-туко, соневидный восьмизуб, сумчатый черт, личи, листонос-строитель, рато-до-мато.
Я принял решение отправиться в зоопарк и познакомиться со всеми удивительными животными, обитающими там.
Перед тем, как я двинулся в дорогу, Аратинга-яндайя дал мне множество полезных советов и подарил пакетик корма для попугаев. С болью в душе я простился с ним и с друзьями со скотного двора и направился в город.
Можете представить, какое впечатление произвел город на неотесанную деревенскую крысу, прежде не выбиравшуюся дальше скотного двора. Сейчас я вспоминаю о тех временах с ностальгической грустью. Все было новым, пугающим, непонятным, и в то же время безумно увлекательным. Пережив множество приключений, я все-таки нашел зоопарк и познакомился с его обитателями.
Там были звери самых разных видов, размеров и характеров. Одни прогоняли меня, другие пытались съесть, но были и такие, которые делились со мной кормом и предлагали дружбу. Только один зверь оставался для меня полной загадкой. Это была моя дальняя родственница, бенгальская крыса бандикота.
Много раз я пытался заговорить с ней, но бандикота не обращала на меня никакого внимания. День за днем она сидела, как столбик, скрестив задние лапки и подняв передние к небу. Эта крыса не ела, не пила (по крайней мере, мне ни разу не удалось застать ее за этим занятием), и, казалось, вообще ни на что не реагировала. Однажды я даже поднес зеркальце к ее носу, чтобы выяснить, не чучело ли она, но поверхность зеркальца затуманилась. Это означало, что крыса дышала.
Сосед бандикоты, словоохотливый грызун гофер, объяснил мне, что то, чем она занимается, называется медитацией, но что это такое, он так толком и не понял, хотя бенгальская крыса и пыталась ему это объяснить. Выяснилось, что бандикота прикидывается столбиком четыре недели подряд, но каждое полнолуние оживает, досыта наедается и начинает безудержно болтать, видимо, соскучившись по разговорам за период вынужденного молчания.
Именно в одно из полнолуний бенгальская крыса сообщила гоферу, что занимается медитацией и произнесла множество совершенно непонятных слов. После того, как бандикота попыталась объяснить грызуну теорию реинкарнации[5] и кармической зависимости,[6] бедняга так разнервничался, что от пережитого стресса потерял сознание и с тех пор каждое полнолуние притворялся беспробудно спящим. Между нами говоря, гоферы, хотя и очень милы, но малость туповаты.
История бандикоты и произнесенные гофером непонятные слова необычайно заинтересовали меня, и я принялся с нетерпением ждать полнолуния. Ждать пришлось долго — почти две недели. Наконец над горизонтом показался краешек яркой полной луны, и я со всех лап помчался к клетке бенгальской крысы.
Неподвижная доселе бандикота слегка зашевелилась. Нервный грызун гофер испуганно пискнул и отчаянно заметался по клетке в поисках надежного убежища. Зарывшись в кучу опилок, так что снаружи торчал лишь кончик носа, гофер, затаившись, затих.
Бенгальская крыса неторопливо распрямила онемевшие конечности, сделала себе легкий массаж и несколько раз подпрыгнула, как спортсмен, разминающийся перед стартом. Неожиданно она скакнула вперед и всеми четырьмя лапами приземлилась в широкую миску, до краев наполненную кормом.
Некоторое время из миски доносилось тяжелое сопение и чавканье. В рекордные срока она была вылизана до блеска. Утомленная поединком с пищей, отяжелевшая бандикота с трудом выбралась из опустевшей миски и переместилась к тазику с водой. Осторожно пощупав лапкой воду, крыса погрузилась в нее, закрыла глаза и умиротворенно икнула. По морде бандикоты разлилось блаженное выражение.
Около часа крыса наслаждалась, принимая ванну. Потом она выбралась из воды, отряхнулась, тщательно расчесала лапками шерстку и огляделась вокруг в поисках собеседника. В этот самый момент в ее клетку вошел я.
Радостно встрепенувшись, бандикота подскочила ко мне и прикоснулась лапой к моей груди. Я хотел поздороваться и представиться, но бандикота не дала мне на это времени.
— Молчи, о серый брат мой! — воскликнула она. — Я должен видеть твою ауру.[7]
Хотя гофер и предупреждал меня о странностях бандикоты, в первый момент я немного опешил. Бенгальская крыса встопорщила шерсть, скосила глаза к носу и замерла в таком положении, явно нацелившись на меня. Прошла долгая томительная минута.
— Я вижу твою сущность, о серый брат мой, — неожиданно провозгласила крыса. — Ты еще не уничтожил покрывала заблуждения и не осознал своей врожденной мудрости Праджньи, на тебя не пролилась божественная Прамудита — радость от преодоления всех препятствий для вступления на путь к просветлению. Но фиолетовые отблески в твоей ауре доказывают, что ты из породы Ищущих Истину. Я открою тебе тайны Аштавимокши — восемь стадий медитации, ведущие к освобождению.
Я попробовал было вставить слово, но эффект от этого был не больше, чем если бы майский жук своим жужжанием попытался остановить кандидата в президенты, произносящего перед избирателями предвыборную речь.
Бандикота не слышала никого, кроме себя и продолжала упоенно вещать о необходимости на Пути Терпения Кшанти, о «Пылающей Мудрости» Арчишмати и четырех догмах Чатварнарья Сатьяни.
Через полчаса я уже полностью понимал грызуна гофера, скрывающегося в опилках, и вполне созрел для того, чтобы составить ему компанию. И все же любопытство заставило меня остаться. Монотонный голос бенгальской крысы гудел в моих ушах, как встревоженный улей. Потеряв надежду хоть что-то понять, я перестал вслушиваться в ее слова, и лишь время от времени кивал головой, словно соглашаясь со сказанным.
Примерно через час я впал в глубокий беспокойный сон. Мне снилось, что просветленный архат,[8] пылающий от собственной мудрости, гоняется со сковородкой за улепетывающим со всех ног грызуном гофером, крича громовым голосом: «Тамбовский волк тебе товарищ».
Проснулся я на рассвете. Бандикота продолжала вещать, но уже слабым голосом, хрипя и запинаясь. Она пошатывалась от усталости, и я понял, что настал мой час.
Приблизившись к крысе, я дружески похлопал ее по плечу. Бандикота опрокинулась на спину и замолчала.
— Привет, — весело сказал я. — Я серая крыса из деревенского амбара, а ты кто?
Бенгальская крыса перевернулась и с трудом поднялась на лапы. Пошатываясь, она подошла к миске с водой, попила и прополоскала горло.
— Меня зовут Вивекасвати. Я принадлежу к тем, кто ищет Истину, — ответила она.
Дальше все пошло, как по маслу. Вивекасвати был слишком слаб, чтобы и дальше болтать без передышки, поэтому он только отвечал на мои вопросы, и его речь уже не была так пестро расцвечена непонятными словами.
Вот что мне удалось узнать.
Вивекасвати родился в небольшом местечке Карасапур, расположенном на побережье Бенгальского залива, недалеко от Мачилипатнама.
Волею судеб мой новый знакомый появился на свет в норе под земляным полом хижины йога и аскета Нарандапунанды. Йог был очень стар, тощ и мудр. Целыми днями он искал Истину, сидя в позе лотоса, но иногда для разнообразия стоял на голове или на большом пальце руки.
Тут Гел-Мэлси не выдержала.
— Уважаемый Клык Мудрости, — сказала она. — То, что вы рассказываете, очень интересно, но я не понимаю, при чем тут сыскное бюро, и какое отношение Ищущие Истину имеют к частным детективам.
Клык Мудрости неодобрительно покосился на черного терьера и покачал головой.
— Я полагал, что частные детективы тоже некоторым образом занимаются поисками Истины, — сказал он и задумчиво потрогал усы. — Ох уж это молодое поколение. Ему явно не хватает терпения Кшанти и «Пылающей Мудрости» Арчишмати. Возможно, я действительно чересчур углубился в воспоминания, но то, что я скажу дальше, непосредственно касается вас. Поэтому слушайте внимательно.
Сначала Вивекасвати вместе с другими крысами посмеивался над старым аскетом. Но как-то ночью он заметил, что комната отшельника залита ярким золотистым светом. Он очень удивился, так как знал, что йог никогда не пользовался лампами и светильниками.
Вивекасвати вылез из норы и обомлел: старый йог покачивался в воздухе на высоте примерно в пять крысиных ростов от пола и сиял не хуже, чем прожектор на пограничном катере. Вивекасвати зажмурился, а затем почему—то брякнул:
— Ну, парень, даешь! Тебе бы в цирке выступать!
К удивлению бандикоты, отшельник, клацнув костями, шлепнулся на землю и, с необычайным проворством ухватив Вивекасвати за хвост, поднял его высоко над землей.
— Ах ты, мерзкое божье создание! — с несвойственной ему эмоциональностью произнес йог. — Мне ведь прекрасно известно, кто прогрыз дыру в моей единственной набедренной повязке.
Вивекасвати безвольно обмяк в цепких костлявых пальцах, понимая, что оправдываться бесполезно.
— Но поскольку закон Дхармы утверждает, что все мы — братья, — продолжал тем временем йог, — я поступлю с тобой по—родственному. Вряд ли ты помнишь, мелкий зубастый грызун, что в прошлой жизни ты был моим учеником, грязным, тупым и прожорливым лентяем. Ты сбежал, утащив мою любимую чашку для подаяния, похитил у меня величайшую драгоценность в мире и оказался настолько глуп, что сам сунулся в пасть крокодилу, который тебя и сожрал. Сейчас карма вновь привела тебя в эту хижину, и на этот раз ты не сбежишь, пока не выучишь наизусть все буддийские сутры.[9]
С этими словами аскет прочитал заклинание, и на земле возник огненный круг. Нарандапунанда бросил Вивекасвати в центр этого круга. Тот попытался убежать, но пересечь пылающие границы было невозможно. Вернувшись к центру круга, бандикота увидела толстенную книгу буддистских сутр, приветливо раскрытую на первой странице.
Несколько лет Вивекасвати с отвращением зубрил сутры. Наконец настал день, когда книга сама собой захлопнулась, а огненный круг погас. Он был свободен! Вне себя от счастья, Вивекасвати бросился бежать со всех ног, подальше от хижины летающего отшельника и ненавистных сутр.
Бандикота мчалась, не разбирая дороги, много дней и ночей, лишь изредка останавливаясь, чтобы перекусить или ненадолго вздремнуть. В конце концов, отощавшая и измученная крыса свалилась без сил на берегу прозрачного горного ручья. Помутившимся взглядом бандикота обвела окружающие ее со всех сторон заснеженные пики священных Гималайских гор и потеряла сознание.
Вивекасвати очнулся оттого, что кто—то щедро брызгал на него водой из ручья. Над бандикотой возвышался огромный невиданный зверь.
«Настал мой последний час», — подумал Вивекасвати, но дружелюбная улыбка и ласковые глаза зверя оставляли слабую надежду на то, что сразу его не съедят.
Зверь смахивал на медведя с массивной головой и крупными стоячими ушами. Он был покрыт густой и мягкой белой шерстью. Нос, уши, кольца вокруг глаз и лапы медведя были черными, а туловище опоясывала аккуратная черная полоса.
— Наконец—то ты очнулся, ученик Нарандапунанды, — сказал зверь, — а то я уже начал беспокоиться.
— Кто ты такой? — удивленно спросил Вивекасвати, поднимаясь с земли. — И откуда ты меня знаешь?
— Я — большая панда, китайский бамбуковый медведь, — ответил зверь. — Мое имя — Юнь Чжоу. Я брожу по этим горам, собираю легенды о сотворении мира и изучаю различные учения. Тебя я не знаю, но каждое учение имеет особенный едва ощутимый аромат. По этому аромату я и догадался, что ты ученик Нарандапунанды. Должен сказать, что тебе повезло. У тебя был превосходный Учитель. Правда, — и тут Юнь Чжоу принюхался, — тебя трудно назвать хорошим учеником.
Впервые в жизни Вивекасвати стало стыдно. То ли от стыда, то ли от голода и усталости у него заложило уши и зашумело в голове. Перед ним, словно соткавшись из воздуха, возникло усмехающееся лицо Нарандапунанды. Пронзительный взгляд Учителя проник прямо в его душу, и Вивекасвати неожиданно понял, что буддийские сутры — не просто набор слов для наказания наглых крыс, и что в них действительно заключен некий непостижимый для него смысл. В этот самый момент Вивекасвати, бенгальская крыса бандикота, встал на путь Ищущих Истину.
Вивекасвати подружился с Юнь Чжоу и вместе с ним начал путешествовать по Гималаям, встречаясь со святыми, отшельниками, аскетами, поклонниками дьявола, Будды или Вишну и собирая древние легенды и предания.
Вскоре Вивекасвати понял, что его друг — далеко не простой бамбуковый медведь.
Панда свободно владел множеством человеческих языков и диалектов, каллиграфическим почерком выводил китайские иероглифы и, казалось, знал все на свете. Даже заросшие волосами святые из дальних пещер оказывали медведю почести. Один аскет, высохший, как старая вобла, как-то не выдержал и с завистью в голосе прошептал, полагая, что Юнь Чжоу его не слышит.
— У, зверюга мохнатая, дома ему не сидится. Святые столетиями умерщвляют плоть, чтобы попасть туда, где он запросто может бывать, а он по земле шляется, сказочки собирает.
Заметив, что Вивекасвати навострил уши, высохший аскет с резвостью, неожиданной для его возраста, юркнул в гроб, где обычно проводил большую часть времени, и сделал вид, что пребывает в трансе.
Сгорающий от любопытства Вивекасвати пристал к панде, как муравей к куску сахара, пытаясь узнать, откуда бамбуковый медведь пришел, и где его дом. Юнь Чжоу долго отшучивался, называя разные места в китайской провинции Сы-Чуань, чем приводил бенгальскую крысу в полное неистовство.
Придя в отчаяние после очередной безуспешной попытки, Вивекасвати залез на баньян, обернул свой хвост вокруг ветки и завязал его узлом. Юнь Чжоу с легким удивлением наблюдал за его манипуляциями.
— Что это ты делаешь? — осведомилась панда.
Вивекасвати отцепился от ветки и, раскачиваясь, повис на хвосте вниз головой.
— Я объявляю голодовку протеста, — упиваясь жалостью к себе, заявил он драматическим тоном.
Крупная слеза выкатилась из уголка его глаза и застряла, сверкая и переливаясь, в жестких крысиных усах. Уронив еще две слезы, Вивекасвати сообщил, что скоро он погибнет от голода и жажды, а бездушные грифы растерзают его хрупкое изнуренное тело.
Ласковые глаза медведя заискрились сочувствием. Вкрадчивым голосом опытного психиатра он произнес:
— К чему такие крайние меры? Может, ты спустишься, и мы спокойно все обсудим? Существуют ведь и более мягкие формы протеста. Если хочешь, я даже готов протестовать вместе с тобой.
— Нет, — завопил Вивекасвати, обильно орошая баньян слезами. — Я протестую против тебя, изверг! Лучше я умру от голода и жажды, чем проведу остаток своих дней, терзаясь от неудовлетворенного любопытства. Почему ты отказываешься сказать мне, откуда ты пришел? Клянусь, что сохраню твою тайну. Или ты не имеешь права ее разглашать? Может, ты связан со спецслужбами?
Панду даже передернуло от такого заявления крысы.
— Какие еще спецслужбы! — возмутился он. — Делать мне больше нечего. Я сам по себе. Делаю то, что хочу, и ни на кого не работаю. И место, откуда я пришел, совсем не тайное. Очень многие знают о нем. Ладно, будем считать, что ты меня уговорил. Отвяжи хвост от ветки и спускайся вниз. Я все тебе расскажу.
Тут Клык Мудрости замолчал и поднял лапу, привлекая внимание собак и барсука.
— А теперь слушайте внимательно. То, о чем вы сейчас узнаете, имеет непосредственное отношение к вашим планам. Место, откуда пришел Юнь Чжоу и где находится его дом — это и есть то самое место, где вы сможете открыть свое детективное агентство. Это место имеет множество названий на разных языках и диалектах, но мы будем называть его в точности так, как называл его панда — Звериный Рай.
— Звериный Рай? — в один голос переспросили собаки и барсук. — Неужели такое место действительно существует?
Клык Мудрости был явно доволен произведенным впечатлением. Он встал, потянулся, прошелся вдоль мусорной кучи, ловко подцепил пустую консервную банку, стряхнул с нее соринки и сел на нее, привалившись спиной к стопке старых журналов. Три пары глаз, не мигая, смотрели на крысу. Детективы затаили дыхание в предвкушении продолжения. Клык Мудрости не заставил себя долго ждать.
— Вот, что было дальше, — сказал он. — Вивекасвати слез с баньяна, и Юнь Чжоу рассказал ему историю Звериного Рая.
Глава 5 Звериный Рай
— Место, где я живу, называется Звериный Рай, — обращаясь к Вивекасвати, сказал Юнь Чжоу. — Я потратил много лет, изучая древние папирусы, сравнивая легенды разных народов, расспрашивая разных людей и животных. В конце концов, мне удалось узнать историю того, как это место возникло. Я расскажу тебе ее с самого начала, то есть с момента сотворения мира.
Согласно древним преданиям, в незапамятные времена, когда земля и небо еще не отделились друг от друга, вселенная представляла собой сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо, в котором зародился наш первопредок Паньгу. В этом огромном яйце Паньгу проспал восемнадцать тысяч лет. За это время он вырос и набрался сил.
Проснувшись, Паньгу открыл глаза и попытался осмотреться, но ничего не увидел. Его окружал черный и липкий мрак, и сердце его наполнилось тоской.
Не находя выхода из яйца, Паньгу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им перед собой. Раздался оглушительный грохот, и огромное яйцо раскололось. Все легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз — так возникла земля.
Опасаясь, что небо и земля могут вновь соединиться, Паньгу уперся ногами в землю и подпер головой небо. Каждый день небо поднималось выше, а земля становилась толще. Наш первопредок рос вместе с ними.
Прошло еще восемнадцать тысяч лет. Небо поднялось очень высоко, земля стала огромной, а тело Паньгу выросло необычайно. Как гигантский столб, стоял великан Паньгу между небом и землей, не позволяя им смешаться между собой и вновь превратиться в хаос. За этой тяжелой работой он не заметил, как прошли целые эпохи. Наконец, небо и земля стали достаточно прочными, и первопредок смог отдохнуть, не опасаясь, что они соединятся вновь.
Пока Паньгу рос, росла и его волшебная сила. Когда он только вышел из яйца, он был прекрасным псом, покрытым шерстью-парчой с ослепительно блестящими узорами. Лишь много тысячелетий спустя, уже после того, как на свете появились звери и люди, Паньгу принял образ человека, но его голова навсегда осталась собачьей.
Когда небо и земля окончательно разделились, Паньгу стало скучно одному, и он своей волшебной силой создал животных, птиц, рыб и насекомых. На свою беду, утомленный тяжелой работой Паньгу колдовал не очень внимательно, и, помимо его воли, на его теле завелись вши. Это и были люди. Люди—вши очень докучали первопредку. Не выдержав страданий, он умер.
Предсмертный вздох, вырвавшийся из уст Паньгу, сделался ветром и облаками, его голос стал громом, левый глаз — солнцем, правый — луной, туловище с руками и ногами — четырьмя сторонами света и пятью знаменитыми горами. Кровь Паньгу обратилась в реки, жилы стали дорогами, плоть — почвой, волосы — звездами на небосклоне, кожа — деревьями и травами, кости и мозг — металлами и камнями. Даже пот, выступивший на теле первопредка, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капли дождя и росу. Но и на смертном одре Паньгу сделал все для того, чтобы возникший с его помощью мир стал богатым и прекрасным.
Незадолго до смерти Паньгу созвал всех животных и птиц, рыб и насекомых и обратился к ним с речью.
— Любимые дети мои! Вы доставили мне много радости, и я тоже старался заботиться о вас. К сожалению, создавая вас, я совершил ужасную ошибку: случайно я сотворил паразитов, разрушающих мое тело — людей. Пока еще люди слабы и относительно безвредны, но пройдет время, и они наберут силу. Они захватят ваши леса и луга, отравят океаны и воздух. Уничтожая себе подобных, они превратят землю в бесплодную ядовитую пустыню.
Сотни и тысячи видов животных и птиц, рыб и насекомых исчезнут с лица земли, чтобы никогда не появиться вновь. Не в моих силах спасти вас, истребив людской род — по высшему закону творец не имеет права уничтожить свое творение, даже если оно ему не удалось. Но кое—что я все-таки смогу для вас сделать.
Я создам для вас особый мир, который будет доступен только животным. Ни один человек ни при каких условиях не сможет переступить его границ, нарушить его гармонию и покой. Этот мир будет находиться на Земле и в то же время вне ее. Вы найдете там поросшие лесом горы и прохладные реки, моря и океаны, пустыни и степи. Любые животные и птицы, рыбы и насекомые смогут жить там так, как они захотят. Этот мир вы будете называть Звериным Раем. Там вы сможете процветать и благоденствовать даже тогда, когда люди не оставят на земле ни клочка дикой природы.
Людям я тоже сделаю подарок. Хоть я и допустил ошибку, создавая их, в некоторых из них доброе начало преобладает над стремлением к разрушению. Я сотворю для людей чудесную горную долину с горячими источниками и буйной растительностью на границе между Землей и Звериным Раем. Эта долина тоже будет на Земле и в то же время вне ее. Попасть туда смогут лишь люди, чистые духом, живущие в гармонии с собой и окружающим миром, те, кому чуждо присущее большинству людей мироощущение паразитов.
Как обещал, Паньгу создал Звериный Рай и научил всех животных и птиц, рыб и насекомых, как попадать в него и как возвращаться оттуда на Землю.
После смерти Паньгу многие животные ушли в Звериный Рай, но еще больше осталось на Земле. Люди тогда не представляли особой опасности, а на Земле в те давние времена было ничуть не хуже, чем в Зверином Раю.
Шли годы. Менялись поколения зверей. Животные забыли, как попадать в Звериный Рай, а рассказы о нем стали считать просто красивой легендой. Те же, кто навсегда поселился в Зверином Раю, избегали наведываться на Землю: им больно было видеть, как люди изуродовали прекрасную дикую природу.
Рассказ Юнь-Чжоу о Зверином Рае поразил Вивекасвати.
— Неужели это правда? — воскликнул он. — И много на Земле зверей, пришедших из Звериного Рая?
Бамбуковый медведь отрицательно покачал головой.
— Не много, — сказал он. — Как правило, обитатели Звериного Рая предпочитают не покидать его пределы. Лишь некоторые оригиналы вроде меня совершают путешествия на Землю. В Зверином Раю даже существует клуб таких путешественников. Время от времени члены клуба собираются вместе и рассказывают друг другу о том, что им удалось узнать на Земле. У каждого из нас есть свое хобби. Я, например, собираю древние легенды и предания.
— А земные животные могут попасть в Звериный Рай, если захотят? — спросил Вивекасвати.
— Могут, но только в том случае, если они знают, как это сделать, — ответил Юнь Чжоу. — Земные животные не помнят о Зверином Рае, а мы не рассказываем им о нем. Сумасшествие людей понемногу начало передаваться животным, и многие из них потеряли свою первоначальную чистую природу. В Звериный Рай мы позволяем вступить только тем, кто точно не принесет вреда окружающему нас прекрасному миру.
Клык Мудрости прервал свой рассказ и некоторое время молчал, словно размышляя над чем—то.
— Звериный Рай — это единственное место, где вы сможете открыть свое детективное агентство, — подытожил он. — Только там люди не сумеют вам помешать.
Все услышанное настолько потрясло троицу будущих детективов, что они временно лишились дара речи.
Первой пришла в себя Гел-Мэлси.
— Извините за некоторый скептицизм, но вы уверены, что мир был создан именно так, как вы утверждаете? — обратилась она к Клыку Мудрости. — Я имею в виду Паньгу и все такое прочее. В детективе «Петля на ноге» была выдвинута совершенно иная версия возникновения солнечной системы.
— Возможно, все было так, возможно, иначе, — рассудительно заметил Клык Мудрости. — Легенда может говорить одно, ученые — другое. В конечном счете, важно не это. Главное — это точно знать, что Звериный Рай существует. Если раньше у меня и были какие—то сомнения по этому поводу, то теперь я полностью уверен в его реальности. Несколько часов назад я находился там вместе с Вивекасвати. Именно по этой причине я опоздал на встречу с вами.
— Вы были в Зверином Раю!!!
Восторженно взвыв, детективы бросились к Клыку Мудрости, умоляя его рассказать все подробно.
Пожилая крыса с трудом вырвалась из объятий обезумевшего от радости барсука, вывернулась из—под лапы едва не наступившей на нее Дэзи, проскочила под брюхом Гел-Мэлси и с необычной для ее возраста резвостью взлетела на кучу мусора.
— Сидеть, — яростно рявкнул с возвышения Клык Мудрости. — Сидеть и не шевелиться!
Дрессированные собаки немедленно выполнили команду. Барсук тоже послушно уселся рядом с ним.
— Вы что, убить меня решили?
Крыса с охами и стенаниями обследовала свою изрядно помятую шкуру, а затем окинула притихших друзей мрачным взглядом.
— П-простите, — виновато пробормотала Гел-Мэлси. — Это мы от избытка чувств.
Убедившись, что все кости целы, Клык Мудрости спустился вниз и вновь уселся на консервную банку.
— Значит, так, — процедил он сквозь зубы. — Я прожил не один десяток лет, борясь с котами, ужами и крысоловками, не для того, чтобы погибнуть в объятиях бестолковых терьеров. Лишь для того, чтобы помочь вам, я вернулся из Звериного Рая на эту помойку — и какова благодарность? Меня чуть не убили! Да после этого я и разговаривать с вами не желаю.
В сердцах ударив лапой по банке, возмущенная крыса повернулась спиной к троице детективов.
Псы издали горестный вой и упали на брюхо. Барсук закрыл морду лапами и в отчаянии забормотал какие-то путанные извинения.
Клык Мудрости взглянул через плечо на испуганных скулящих зверей и, исполненный чувства собственного достоинства, повернулся к ним.
— Надеюсь, что это послужит вам уроком, и впредь вы не станете набрасываться на меня, как голодные пираньи на плывущую водосвинку, — произнес он. — Я расскажу вам все, что требуется, но при условии, что вы больше не двинетесь с места.
Отчаянно виляя хвостами и радостно кивая головами, детективы пообещали крысе, что даже на сантиметр не приблизятся к ней.
Клык Мудрости откашлялся и продолжил свою историю.
— Вернемся к тому полнолунию, когда я познакомился с Вивекасвати. Бандикота еще долго рассказывала мне о своих приключениях и объясняла значения столь любимых ею непонятных и труднопроизносимых слов. Около года каждое полнолуние я навешал Вивекасвати и беседовал с ним. Иногда я заходил проведать его и в обычный день. В таких случаях я садился рядом с неподвижной бандикотой, копируя ее позу и тоже пытался медитировать, но у меня почти сразу затекали лапы и начинала болеть спина, так что долго я не выдерживал.
В одно из полнолуний Вивекасвати сообщил мне, что решил уйти из зоопарка и отправиться обратно в Гималаи.
— Зачем? — удивился я. — Здесь тебя прекрасно кормят, вовремя меняют опилки, и никто не мешает тебе стоять столбом. Разве в Гималаях тебе будет лучше?
Вивекасвати вздохнул.
— Я делаю то, что должен сделать, — сказал он. — Мне действительно жаль покидать эту теплую удобную клетку, но, оставаясь здесь, я не достигну того, к чему стремлюсь. Я должен отправиться в Гималаи и найти там Учителя, потому что сам я никак не могу остановить блуждания беспокойного ума.
Я очень удивился.
— Ты остаешься неподвижным целый месяц, так, что у тебя даже шерстинка не дрогнет. О каких блужданиях ума тут можно говорить?
Вивекасвати снова вздохнул, еще глубже и тяжелее. Он выглядел опечаленным.
— Неподвижно только мое тело, — грустно произнес он. — С умом все обстоит в точности наоборот. Ты даже представить не можешь, какие штучки способен выкинуть блуждающий ум.
Понизив голос до шепота, он доверительно сообщил:
— Я страдаю галлюцинациями.
Я был ужасно заинтригован, ведь сам я еще ни разу не видел галлюцинаций.
— Как это бывает? Ты можешь рассказать? — попросил я.
Вивекасвати поежился.
— Каждый раз, когда я замираю и превращаюсь в неподвижный столбик, я вижу одну и ту же картину, — сказал он. — Это похоже на повторяющийся раз за разом ночной кошмар. Мне представляется, что я работаю секретарем у Пилиндаватсы — ученика Будды, осуществившего архатство посредством медитации над телом. Я знаю, что на эту работу я устроился с единственной целью — выведать тайну просветления и бессмертия. Пока Пилиндаватса медитирует над телом и развлекается мелким волшебством, я занимаюсь сортировкой почты и отвечаю многочисленным поклонникам просветленного.
Большинство писем приходит от экзальтированных дам, вымаливающих автограф знаменитого ученика Будды. Им я посылаю отпечаток своей лапы с подписью, что поскольку все находится во всем, что вверху, то и внизу, и т. д., то и отпечаток лапы бенгальской бандикоты ничуть не хуже подписи архата.
Бывают письма гораздо более забавные. Их присылают шизофреники, параноики, тронувшиеся умом экстрасенсы и прочие обладатели помутненного рассудка. Эти письма отличаются особой оригинальностью, и читать их гораздо интереснее, чем излияния экзальтированных девиц.
Я, как всегда, разбирал почту и неожиданно среди писем и открыток обнаружил небольшую посылку, от которой исходил одуряющий аромат спелого ананаса и таинственно мерцающий фиолетовый свет.
Заинтригованный, я взял посылку в руки и начал искать адрес отправителя. На одной из ее сторон я обнаружил надпись, сделанную крупным каллиграфическим почерком:
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ПЕРЕДАТЬ
ЛИЧНО В РУКИ ПИЛИНДАВАТСЕ
Опись вложения:
КЛЮЧ К БЕСПРЕДЕЛЬНОМУ МОГУЩЕСТВУ
Отправитель:
БХИШНА-ГАРДЖИТА-ГХОША-СВАРА-РАДЖА
(«царь-с-голосом-внушающим-трепет»)
Любой нормальный секретарь немедленно отнес бы подобную посылку хозяину, но только не я. Даже не знаю, что заворожило меня сильнее — аромат ананасов, от которого мой рот наполнился слюной, или упоминание о находящемся в посылке ключе к беспредельному могуществу.
Недолго думая, я достал нож, лежащий в ящике письменного стола, и поспешно вскрыл посылку. Внутри, обернутый несколькими слоями папиросной бумаги, находился ананас. Огромный, золотистый, почти прозрачный от спелости. Если бы не странный фиолетовый свет, исходящий от ананаса, я бы не удержался и немедленно вонзил в него зубы.
Немного подумав, я пришел к заключению, что если в посылке ничего, кроме ананаса нет, именно ананас является ключом к беспредельному могуществу. Наверняка этим и объясняется исходящее от него загадочное фиолетовое свечение. Означает ли это, что, съев ананас, я стану всемогущим? Скорее всего, так и будет. В любом случае, имеет смысл рискнуть.
Как хорошо воспитанная крыса, я достал из письменного стола нож и вилку для фруктов и прикрыл колени накрахмаленной салфеткой.
Не успел я проглотить накопившуюся слюну и провести по кожуре ананаса первый хирургический разрез, как что-то холодное и металлическое жестко уткнулось мне в затылок.
— Лапы на стол. Не двигаться, — скомандовал хриплый голос неприятного тембра. — У меня в руках люгер сорок пятого калибра. Без глупостей.
Делать глупости мне совершенно расхотелось. Рука в черной перчатке, протянувшись из-за моей спины, схватила ананас с небесным могуществом, а в следующий момент люгер сорок пятого калибра обрушился на мою бедную голову, и я погрузился во тьму.
Очнулся я от того, что Пилиндаватса тряс меня изо всех сил с обычно несвойственной для архата яростью.
— О, Чинтамани, Чинтамани! — горестно восклицал он время от времени.
Заметив, что я открыл глаза, Пилиндаватса швырнул меня на груду лежащих на столе писем и громовым голосом спросил, куда я дел ананас из посылки.
Выхода не было, и я рассказал обо всем.
— Клянусь Буддой, это был посланец Авичи-ада! — горестно простонал просветленный, обводя комнату безумным взором. — Распечатав посылку, ты лишил ее защиты, и демоны смогли наложить на нее свои грязные лапы. Как ты осмелился вскрыть предназначенную мне совершенно секретную почту?
Втянув голову в плечи, я лишь смущенно потупился. Мне нечего было сказать в свое оправдание.
— Кто был учителем этого идиота?!! — яростно завопил Пилиндаватса.
Неожиданно посреди комнаты возник сидящий в позе лотоса Нарандапунанда. Выражение его лица было таким же отрешенным, как всегда.
— Привет тебе, ученик Будды, — обращаясь к Пилиндаватсе, спокойно сказал аскет. — Неужто страсти помутили спокойное озеро твоего сознания? Я уже знаю, у тебя похитили ананас с заключенным в его сердцевине волшебным камнем Чинтамани. Это тяжелый удар, но все же не конец света. Возьми себя в руки. А эту мерзкую крысу, недостойную называться моим учеником, я накажу соразмерно его вине.
Нарандапунанда схватил меня за хвост, и мы в мгновение ока оказались в хижине йога.
В углу хижины я заметил огненный круг, заполненный толстенными книгами, груда которых возвышалась до самого потолка, и понял, что меня ожидает.
— Нет, только не это! — закричал я. — Лучше смерть.
— Тебе не удастся умереть, пока ты не выучишь назубок Веды, Упанишады[10] и прочие священные тексты, проклятый грызун, — с гнусной усмешкой произнес Нарандапунанда и швырнул меня в центр круга. Одна из книг услужливо открылась на первой странице.
Вот так от полнолуния до полнолуния меня неизменно терзает одно и то же видение. Пережив в очередной раз этот кошмар, я до одури изучаю Веды и Упанишады. За год я дошел только до середины первой книги. Больше я не выдержу. Остается только один выход. Я должен пойти в Гималаи и найти там Учителя, который поможет мне остановить блуждание ума и прекратит эти ужасные галлюцинации.
— Было бы проще вернуться к Нарандапунанде и попросить помощи у него, — заметил я.
Бенгальская крыса содрогнулась.
— Нет, только не это. Вдруг Нарандапунанде придет в голову снова заключить меня в огненный круг?
— Тоже верно. Об этом я как-то не подумал, — согласился я.
Рассказ Вивекасвати произвел на меня сильное впечатление. За время, проведенное в городе, я успел многому научиться, и больше не был неотесанной деревенщиной. Идея отправиться в Гималаи казалась мне явным безумием, и я решил дать Вивекасвати полезный совет.
— Послушай, приятель, — сказал я безутешной крысе, — тебе не в Гималаи надо, а к психоаналитику. Ты что—нибудь слышал о старине Фрейде? Пару месяцев назад у меня был роман с одной прелестной крыской. Ее нора выходила в кабинет одного последователя Фрейда. Для развлечения мы подслушивали беседы доктора с его пациентами. Чего я только там не наслушался! Твои галлюники по сравнению с этим — просто ерунда.
— Да знаю я этих психоаналитиков, — раздраженно махнул лапой Вивекасвати. — Они скажут, что все мои проблемы от того, что в глубоком детстве старший брат отнял у меня кожуру от банана, а мама отшлепала меня за чашку, которую я не разбивал, а потом в качестве гонорара снимут с меня последнюю шкуру.
Я понял, что не смогу убедить его остаться. Той же ночью Вивекасвати, плотно закусив и поплескавшись перед дорогой в тазике с водой, отправился в Гималаи. Много лет я ничего не слышал о нем.
Клык Мудрости выдержал драматическую паузу и посмотрел на детективов. Они молчали и старались не шевелиться, боясь снова навлечь на себя его гнев.
Серая крыса продолжила свой рассказ.
— Вчера ночью после разговора с Вин-Чуном я решил сходить в зоопарк и узнать, нельзя ли вам временно открыть детективное агентство в каком-либо пустующем вольере. Представьте себе мое удивление, когда в клетке с надписью «Бенгальская крыса бандикота» я обнаружил, — кого бы вы думали? — Вивекасвати собственной персоной, живого и здорового, спокойно принимающего ванну.
Я вихрем ворвался в клетку и плюхнулся в тазик с водой, обнимая и тормоша старого друга. Он очень изменился. Галлюцинации оставили его, как оставила и страсть проповедовать. Мы говорили всю ночь. Я рассказал ему о вас. Это его очень заинтересовало. Вивекасвати объяснил, что вернулся в этот город по очень важному делу, и, похоже, ему необходима помощь частных детективов.
Вивекасвати сказал, что если вы поможете ему в одном расследовании, он объяснит вам, как попасть в Звериный Рай и поможет вам открыть там лучшее в мире детективное агентство.
Чтобы доказать мне, что Звериный Рай существует, Вивекасвати отвел меня туда. Это удивительное место. Я предпочел бы остаться там навсегда, но вернулся, чтобы передать вам слова бандикоты. Теперь можете говорить, но только сидя на месте и ни в коем случае не приближаясь ко мне.
Собаки и барсук, перебивая друг друга, забросали Клыка Мудрости вопросами. Пожилая крыса протестующе замахала лапами.
— Все. На сегодня хватит, — решительно заявил он. — Я и так уже охрип, разговаривая с вами. Завтра ночью вы встречаетесь в зоопарке с Вивекасвати. Он объяснит вам, что нужно сделать.
Клык Мудрости рассказал, как пройти в зоопарк и отыскать клетку бенгальской крысы, а затем, не слушая благодарностей, скрылся в груде мусора.
На следующий день Гел-Мэлси была необычайно рассеянна во время тренировки, и Убийца Джексон никак не мог понять, что же с ней происходит. После того, как собака, замечтавшись, стукнулась лбом о барьер вместо того, чтобы перепрыгнуть через него, инструктор отвел ее в сторону, и они растянулись рядышком на душистой траве.
— Что с тобой, старушка? — ласково спросил Убийца Джексон, заботливо ощупывая нос терьера.
Нос был холодный и влажный, как и положено у здоровой собаки. Гел-Мэлси вильнула хвостом и положила голову на колени инструктора.
«Даже если я расскажу тебе, что происходит, вряд ли ты мне поверишь», — подумала она и благоразумно промолчала.
— Ничего, все будет хорошо, — утешил собаку Убийца Джексон и погладил ее длинные шелковистые уши. — Сейчас я расскажу тебе одну совершенно потрясающую историю.
И Убийца Джексон поведал терьеру историю о том, как частный сыщик Маккормик Уэшиба накрыл в опиумном притоне гангстерскую сеть, распространяющую на пляжах кактусы пейоты, не имеющие колючек, но компенсирующие их отсутствие изрядной дозой наркотического вещества мескалина.
Коварные гангстеры попались после того, как карманный вор по кличке Лиловая Плешь, утративший ловкость пальцев по причине артрита, решил пополнить свой бюджет, состригая с обычных кактусов колючки и продавая их под видом пейотов.
Вонючка Лили, одряхлевшая содержательница игорного притона, выложив за обстриженные кактусы изрядную сумму и обнаружив, что мескалина в них не больше, чем телятины в телячьих сосисках ее соседа Мухомора Винца, рассвирепела и призвала на помощь частного детектива, Маккормика Уэшибу.
Помахивая перед носом детектива пачкой смятых кредиток, она пообещала ему еще два раза по столько плюс три фунта отборных телячьих сосисок Мухомора Винца в случае, если Лиловая Плешь проведет остаток своей жизни в тюрьме.
Как всегда случается в книгах, отважный детектив перевыполнил возложенные на него обязанности и полностью уничтожил всю кактусовую мафию на побережье.
Гел-Мэлси, хотя и притворялась, что внимательно слушает, не запомнила ни слова из захватывающего повествования инструктора. Она думала о Паньгу — гигантском первочеловеке с головой пса, о бескрайних просторах Звериного Рая, о задании, которое ей предстоит выполнить, чтобы попасть туда и открыть лучшее в мире сыскное бюро. С трудом подавляя охватившее ее нетерпение, собака лежала, положив голову на колени Убийцы Джексона и предвкушала встречу с Вивекасвати.
Глава 6 Знакомство с Вивекасвати
Когда на город опустилась ночь, друзья, выбравшись из питомника по подземному ходу, отправились к зоопарку. Клетку бенгальской крысы бандикоты они отыскали без труда. Обогнув жилище мирно спящего в опилках грызуна гофера, они увидели вылезающего из тазика с водой Вивекасвати.
Клетка бандикоты была слишком мала для такой компании, и Вивекасвати предложил расположиться во временно пустующем вольере уссурийской тигрицы Регенерации, отправившейся в Южную Африку для знакомства по брачному объявлению с культурным и домовитым тигром, носящим нежное имя Людоедик.
Для разговора Вивекасвати выбрал хорошо утоптанную Регенерацией площадку среди живописно разбросанных скал.
— Я полагаю, что имею дело с настоящими профессионалами, — сказал он, — поэтому нет необходимости предупреждать вас держать язык за зубами. Задание, которое вам предстоит выполнить, необычайно сложное и опасное, зато в случае успеха вы сможете осуществить свою мечту. Я лично отведу вас в Звериный Рай и помогу вам открыть сыскное бюро. Вы станете первыми частными детективами в Зверином Раю, так что перед вами откроется обширное поле деятельности при полном отсутствии конкуренции.
Но это все в будущем. А сейчас мы перейдем к тому, что вам предстоит сделать. Речь пойдет о бесценной реликвии — священном камне Чинтамани. Он был украден около двадцати лет назад, и следы похитителей ведут в этот город. Вам предстоит отыскать его и вернуть.
Чтобы вы поняли, насколько ответственным является ваше задание, я начну с самого начала — с истории клана Шоу-Дао, которому принадлежит похищенный кусочек Чинтамани и с того, как был найден священный камень.
Около пяти тысяч лет назад на севере Европы жило небольшое языческое племя. Люди этого племени поклонялись дереву. Племя возглавляли несколько ведунов — носителей знаний, традиций и ритуалов. Это племя враждовало с другими племенами, члены которых приносили своим богам человеческие жертвы. Враги не могли победить людей дерева, но теснили их с принадлежащих им земель.
Племя начало отступать. Оно уходило сначала на юг, а затем на восток. Отступление не было поспешным. Избегая вооруженных столкновений с местными жителями, племя останавливалось, иногда на годы, в разных местах, а потом вновь отправлялось в путь, обрастая по дороге представителями всевозможных племен и народностей.
Постепенно образовался клан, члены которого, несмотря на принадлежность к различным расам, национальностям и племенам, следовали одним и тем же ритуалам и продолжали обожествлять дерево, считая его символом жизни. Все члены клана с ранних лет учились магии и волшебству, но, поскольку они поклонялись дереву — олицетворению жизни на земле, они никогда не творили зла, уважая жизнь в любом ее проявлении.
В первый раз клан раскололся в очень глубокой древности. Одна часть клана ушла в Египет, другая направилась в Индию, а оттуда в Китай.
Никто не знает, что произошло с египетской ветвью клана, но существует легенда, что, когда воссоединятся обе ветви, египетская и индокитайская, их тайные знания станут полными и принесут на землю гармонию и счастье.
За время своего существования клан поменял много названий. В Индии он назывался «Ветви дерева». После перехода в Китай клан стал называться Шоу-Дао, что означает «Путь Спокойствия» или «Путь Бессмертия». Это название клан сохранил до настоящего времени, а последователей Шоу-Дао называют «Спокойными», «Бессмертными» или «Воинами Жизни».
Члены клана были доброжелательными и миролюбивыми людьми, но при необходимости умели постоять за себя. Если учесть их необычайные успехи в магии и бесподобное владение рукопашным боем и всеми видами оружия, не удивительно, что люди из разных мест стали приходить к ним и вливаться в клан. Одни новоприбывшие искали знаний, другие хотели овладеть боевыми искусствами «Спокойных», третьи мечтали проникнуть в тайну бессмертия, четвертые вступали в клан, чтобы находиться под его защитой.
В те времена, когда клан находился в Индии, в него влились многие местные кланы и группировки. Но наибольшей мощи клан «Ветви дерева» достиг после того, как с ним объединились три могучих клана воинов и магов: «Хранители Времени», «Держащие» и «Многорукие». Казалось, наступило время полного благоденствия и процветания. К сожалению, это длилось не долго. Причиной кровавой войны, в которую оказался втянут клан «Ветви дерева», стал священный камень Чинтамани.
Задолго до того, как «Ветви дерева» пришли в Индию, маги «Хранителей Времени» в дыме жертвенных курений увидели великое знамение. Верховный жрец смог истолковать его. Он сказал, что через семь дней наступит ночь падающих звезд. Этой ночью в долину между рекой Гхагхра и горой Дхаулагири упадет звезда. Она обратится в камень черного цвета, заключающий в себе невиданную доселе волшебную силу. Жрецы «Хранителей Времени» назвали этот камень Чинтамани.
Посланцы верховного жреца отправились в Гималаи. Взобравшись на гору Дхаулагири, они стали ждать наступления ночи падающих звезд.
Это было неописуемое зрелище. Разноцветные сверкающие звезды испуганными мотыльками метались по небу и гасли, не достигнув земли. Неожиданно одна звезда вспыхнула ослепительным фиолетовым светом и устремилась вниз, сверкая так ярко, что ночь превратилась в ясный день.
С вершины горы воины «Хранителей Времени» без труда рассмотрели долину, в которую упала звезда, и запомнили направление, в котором нужно было двигаться. Они помчались вперед, и фиолетовое сияние указывало им путь. Когда посланцы верховного жреца добрались до долины, свечение стало менее интенсивным, и они увидели лежащий перед ними прозрачный фиолетовый камень. Камень издавал едва слышный, но очень приятный монотонный вибрирующий звук, от которого слипались глаза и подкашивались ноги. Воины упали рядом с камнем и погрузились в сон.
Проснулись они лишь через двое суток. Камень стал черным как ночь и утратил свою прозрачность. Он уже не светился. Звук тоже исчез.
— Меня терзает нехорошее предчувствие, — сказал старший из воинов. — Я видел сон. Фиолетовое облако спустилось с небес, окутало мое тело и устремилось ввысь, унося меня к звездам. Я чувствовал себя легким и невесомым. Ощущение невероятного покоя охватило меня.
Тогда облако сказало мне:
— Зарой камень в землю и забудь, что видел его. Волшебная сила камня слишком велика для людей. Жажда власти заставляет людей проливать кровь. Могущество порождает насилие. Зарой камень в землю и забудь, что видел его.
Тут облако исчезло, я стремительно полетел вниз, и, закричав от ужаса, проснулся.
Товарищи воина были потрясены. Оказалось, что они все видели один и тот же сон.
И все же приказ Верховного Жреца оказался сильнее здравого смысла. Посланцы подняли камень, завернули его в кусок узорчатого шелка и отправились в обратный путь. Вскоре им пришлось об этом пожалеть.
Клан черных магов, хотя и с опозданием, тоже узнал о том, что с неба упал волшебный камень. Ртутное зеркало сказало им, что «Хранители Времени» их опередили, и маги отправили им наперехват отряд отборных бойцов. Любой ценой они хотели завладеть черным камнем.
На выходе из долины «Хранители Времени» попали в засаду. Завязался тяжелый бой. К сожалению, силы были слишком неравны. Из «Хранителей Времени» удалось спастись лишь одному. Священный камень Чинтамани захватили черные маги. После этого они стали называть свой клан «кланом Черного камня».
Шли годы, складываясь в столетия. «Хранители Времени» неоднократно пытались вернуть священный камень, но черные маги были слишком сильны и хитры, и все попытки потерпели неудачу. Тогда «Хранители Времени» решили присоединиться к клану «Ветви дерева», чтобы совместно отобрать Чинтамани у клана «Черного камня».
Клан «Ветви дерева» никогда не нападал первым. Он лишь отвечал ударом на удар. Один из законов клана гласил:
Добро добру — добро,
зло добру — двойное зло,
добро злу — двойное зло,
зло злу — добро.
Зная, что клан «Ветви дерева» не станет вступать в бой с черными магами даже ради того, чтобы завладеть Чинтамани, «Хранители Времени» пустились на хитрость. Они подстроили так, что клан «Черного камня» первым атаковал «Бессмертных», и завязалась многолетняя кровавая война, впоследствии перешедшая в битву за священный камень.
Война закончилась победой клана «Ветви дерева». Они захватили Чинтамани, но несколько его осколков осталось у магов клана «Черного камня».
В течение многих веков «Спокойные» так же тщательно, как маги клана «Черного камня» изучали свойства священного камня, пытаясь подчинить себе его волшебную силу, но Чинтамани до сих пор хранит множество тайн. Около тридцати лет назад посвященные клана Шоу-Дао узнали один из главных секретов Чинтамани, который может иметь самые серьезные последствия для всего человечества.
Не вдаваясь в детали, скажу лишь, что если осколок черного камня, который вам предстоит отыскать, попадет в руки черных магов, они с его помощью смогут нарушить равновесие инь и ян, равновесие сил добра и зла, что приведет к неслыханной катастрофе. Теперь вам понятна вся важность того, что вам предстоит сделать?
Гел-Мэлси, барсук и Дэзи потрясенно молчали. Только сейчас до детективов дошло, что для выполнения столь ответственного задания они не имеют достаточного опыта сыскной работы.
Утомленный столь продолжительной речью, Вивекасвати в изнеможении прислонился к скале. Вдруг его лапы судорожно дернулись, а глаза скосились к носу и остекленели.
Дэзи испуганно подскочила к бандикоте.
— Что с вами? Вам плохо? — спросила она.
— Тише. Не мешайте. У меня припадок ясновидения, — сквозь зубы процедил Вивекасвати и замер в неподвижности.
Ошарашенные звери тоже замерли и затаили дыхание.
Через несколько минут глаза бенгальской крысы приобрели осмысленное выражение. Неожиданно Вивекасвати подпрыгнул и яростно заметался по площадке.
— Ай да сосед! Ну и подлец! — приговаривал он, гневно разбрасывая лапами сухие веточки и травинки. — Вздумал обмануть меня, жирный грызун!
Друзья испуганно попятились.
— Простите, это вы нам? — дрожащим голосом спросила Мэлси.
Вивекасвати опомнился и, слегка успокоившись, дружески похлопал черного терьера по плечу.
— Да нет, я говорил о грызуне, а вы хищники.
Через мгновение морда бандикоты озарилась блаженной улыбкой гения, на которого снизошло божественное озарение.
— Хищники! — воскликнул он. — Это именно то, что нужно. Сейчас вы получите первое проверочное задание. На меня периодически накатывают приступы ясновидения, особенно когда я устаю или чем-либо озабочен. Несколько минут назад я впал в ясновидческий транс и узнал об одном отвратительном преступлении.
Вчера, пока я пребывал в медитации, служители зоопарка к моей обычной миске с ужином добавили в качестве дополнительного питания кулек восхитительного жареного арахиса. Оказалось, что один из посетителей заявил директору зоопарка, что я выгляжу слишком худым, и выразил подозрение, что его служащие подкармливают свои семьи за мой счет.
Воспользовавшись моим беспомощным состоянием, гнусный грызун гофер проник в мою клетку и похитил арахис, а поскольку он был сыт, то спрятал про запас кулек с орехами под опилками в правом дальнем углу своей спальни. Вы должны немедленно отправиться к гоферу и вернуть награбленное. Это и будет ваше проверочное задание.
— Простите, у вас случайно нет пистолета тридцать восьмого калибра? — застенчиво спросила Мэлси, тщетно пытаясь побороть волнение от первого настоящего задания.
— Пистолета? Зачем? — удивился Вивекасвати.
— Припугнуть злодея гофера! — воодушевленно объяснила Мэлси, сверкая глазами. — Отправляясь на встречу с вами, мы не захватили с собой оружие.
Несколько секунд бандикота изумленно смотрела на Мэлси, после чего, хохоча, как безумная, повалилась на траву.
— Поверить не могу! — восклицал, всплескивая лапами, Вивекасвати. — На грызуна с пистолетом! Трое хищников — с пистолетом — на грызуна! Ну, вы, ребята, даете! Я совсем не хочу, чтобы бедняга от ужаса окочурился. Вам достаточно будет показать ему клыки.
Детективы, слегка смущенные реакцией бандикоты, отправились на задание, а Вивекасвати еще долго катался от смеха по земле, повторяя:
— На грызуна с пистолетом! Тридцать восьмой калибр для гофера! Ой, не могу!
Гофер проснулся от шума. Кто-то стучал по его клетке и тряс ее. Он выполз из спальни и обомлел: три хищника окружили его клетку с разных сторон. Их оскаленные клыки жутко сверкали в лунном свете. Гофер упал и притворился мертвым.
— Нам все известно, — тоном профессионального шерифа изрекла Мэлси. — Чистосердечное признание смягчает наказание. Прекратите симуляцию, или мы будем вынуждены войти и обыскать вашу клетку.
Гофер ожил и сел, испуганно таращась на детективов.
— Кто вы и что вам надо? — слабым голосом осведомился он.
— Мы — частные сыщики, — весомо сказал Вин-Чун, — и предлагаем вам добровольно выдать похищенный из клетки бандикоты кулек жареного арахиса, который вы закопали в правом углу своей спальни.
— Надо же, как у них работает разведка, — поразился грызун и уныло поплелся в спальню, мрачно бормоча себе под нос:
— И зачем только я его закопал, хотел ведь сразу съесть!
Окрыленные своим первым успехом, друзья утешили гофера несколькими орешками и предстали перед бенгальской крысой, восторженно размахивая кульком с арахисом.
Бандикота разделила арахис на четыре части и угостила барсука и собак.
Похрустывая орешками, бенгальская крыса заговорила вновь.
— Теперь я поведаю вам о том, что произошло со мной после того, как я покинул зоопарк и отправился в путешествие. Клык Мудрости наверняка рассказал вам, что меня долгое время терзали галлюцинации о похищении ананаса с ключом к беспредельному могуществу. Эти видения настолько измучили меня, что я решил вернуться в Гималаи и обратиться за помощью к местным йогам, отшельникам или святым.
Осуществить это было не трудно. В порту я завел знакомство с парой корабельный крыс, которые всем были бы хороши, если б не их ужасный морской жаргон. Воспользовавшись дружеским советом своих новых друзей, я спрятался в ящике с печеньем, и ящик вместе со мной погрузили в трюм корабля, отплывающего в Калькутту.
Всю дорогу корабельные крысы пичкали меня невероятными историями об акулах, китах, пиратах, вредном боцмане и урагане «Глория».
В девятибальный шторм меня слегка укачало, но я утешался тем, что даже бывалый путешественник Китобой с откушенным акулой хвостом не мог съесть свою обычную порцию галет «Спутник моряка».
В Калькутте я попрощался с друзьями и отправился на север, к прохладным и величественным пикам Гималайских гор.
Дальше все пошло значительно менее гладко. Не скажу, что в Гималаях святые встречаются на каждом углу, но в уединенной пещере или на живописном леднике их обнаружить довольно легко. На ледниках йоги, одетые только в набедренные повязки, устраивают соревнования по высушиванию мокрых простынь, согревая их теплом своего тела, а в пещерах они или медитируют в позе лотоса, или лежат в грубо сколоченных деревянных гробах, размышляя о бренности существования.
Подобно безумному американскому туристу я бродил по горам в поисках йогов, святых и отшельников. Встретив кого—нибудь из них, я слезно умолял его взять меня в ученики. Но все было напрасно. Ледниковые йоги со смехом гонялись за мной, размахивая мокрыми простынями. Иногда они даже бросали в меня снежки.
Отшельники, живущие в пещерах, говорили, что крыса не способна постичь божественную Дхарму, а то и просто выбрасывали меня за порог, после чего лихорадочно прятали ячменные лепешки.
В полном отчаянии я бродил от горы к горе, от вершины к вершине, надеясь отыскать хоть кого-то, кто согласился бы мне помочь. Наконец, я наткнулся на крошечную хижину, примостившуюся под развесистой кроной гималайского кедра.
У порога хижины сидел грязный нечесаный аскет с выпирающими из-под кожи ребрами. Аскет поил молоком крупную упитанную кобру.
«Похоже, что он любит животных. Может, на этот раз мне повезет?» — подумал я и стал ждать, пока кобра уползет.
Расправившись с молоком, кобра благодарно потерлась головой о щеку отшельника и лениво скользнула в корзину.
Подождав еще немного и убедившись, что змея выползать из корзины не собирается, я выбрался из укрытия и поклонился аскету, умоляя его взять меня в ученики.
Аскет заявил, что не берет учеников. Почувствовав, что рушится моя последняя надежда, я упал на землю и зарыдал. Не обращая на меня внимания, аскет уселся в позу лотоса и принялся медитировать.
Я решил предпринять еще одну попытку и попробовать смягчить сердце аскета. Хотя аскет меня и не слушал, я сел рядом с ним, рассказал о терзающей меня галлюцинации и попросил избавить меня от нее с помощью волшебной силы.
— Никакая волшебная сила не освободит тебя от закона Кармы, — ответил аскет. — Твоя история мне хорошо известна. Ты — та самая крыса, что пристает ко всем святым в округе. Это напрасная трата времени. Никто из них не станет связываться с тобой.
— Это несправедливо! — возмутился я, — С пандой Юнь Чжоу эти йоги готовы беседовать с утра до вечера, а как крыса, так никто и знать ее не хочет! Я бы назвал это дискриминацией по видовому признаку.
— Ну, сравнил божий дар с поросятиной, — усмехнулся отшельник. — Юнь Чжоу проник в сущность вещей глубже, чем все земные святые вместе взятые. Он всегда желанный гость в Долине Бессмертных, и сам Обретший Мудрость частенько захаживает к нему в Звериный Рай, чтобы сыграть партию в го.[11]
— Вы сказали, Долина Бессмертных? — встрепенулся я. — Я никогда не слышал про это место. Там что, живут настоящие Бессмертные? Вы знаете, где она находится? Может, Обретший Мудрость или кто-либо из Бессмертных возьмет меня в ученики?
Аскет расхохотался, да так, что его ребра чуть не разорвали тонкую пергаментную кожу на боках.
— Не советовал бы я тебе беспокоить Бессмертных, — задыхаясь от смеха, произнес он, — а уж с Обретшим Мудрость я бы тебе и вовсе не рекомендовал встречаться. У них у всех на тебя большой зуб. Да и здешние святые не хотят с тобой иметь дело не из-за того, что ты крыса, а потому, что они видят твою карму.
— Но что я такого натворил? — жалобно завопил я. — Чем я мог обидеть Бессмертных, если я с ними даже не знаком? Я всего лишь прогрыз дырку в набедренной повязке Нарандапунанды, чтобы сделать в своей норе матерчатую подстилку, но не такое уж это страшное преступление. Я могу заработать деньги и купить ему новую набедренную повязку. Если я это сделаю, вы возьмете меня в ученики?
Аскет снова зашелся от смеха.
— Нет, дружок, набедренной повязкой ты не отделаешься, — сказал он. — Ты, в прошлой жизни нерадивый ученик Нарандапунанды, перед тем, как тебя сожрал крокодил, похитил осколок волшебного камня Чинтамани, принадлежащий Обретшему Мудрость. А галлюцинация, мучающая тебя, — это искаженное твоим подсознанием воспоминание о том ужасающем поступке. Знай же, жалкая тростниковая крыса, что этот кусочек священного черного камня еще не найден. Если он попадет в руки злых магов, равновесие сил добра и зла нарушится, и Землю ждет страшная катастрофа.
От ужаса моя шерсть поднялась дыбом, да так и осталась стоять.
— Нет, — закричал я. — Я ничего не помню. Я не мог так поступить. Я — порядочная крыса и никогда не брал черного камня и вообще ничего, кроме куска злосчастной набедренной повязки.
Аскету стало меня жаль.
— Так и быть, — сказал он. — Раз уж судьба привела тебя ко мне, я постараюсь тебе помочь. Если на то пошло, в прошлой жизни моя кобра тоже изрядно попила моей кровушки, а ведь пою ее молоком.
— Она что, была в прошлой жизни комаром? — удивился я.
— Если бы! — вздохнул аскет. — Эта кобра была моей женой. Об этом периоде моей прошлой жизни я предпочитаю не вспоминать.
— Тогда расскажите мне о Долине Бессмертных, — попросил я.
— Ты когда-нибудь слышал о Зверином Рае?
Я кивнул головой.
— Юнь-Чжоу рассказывал мне о нем.
— Возможно, он упоминал, что Паньгу, создавая для животных Звериный Рай, позаботился и о людях. Для них он сотворил цветущую плодородную долину на границе между землей и Звериным Раем. Паньгу сказал, что попасть в эту долину смогут лишь люди, чистые духом и живущие в гармонии с собой и природой.
Под чистотой души Паньгу понимал состояние пустого сознания, не искаженного иллюзиями и страстями внешнего мира. Из миллиардов людей, населявших землю за время ее существования, лишь единицы достигли пустого сознания, но те, кто достиг его, стали Бессмертными.
Прошли тысячелетия, прежде чем в созданной первопредком долине появился первый человек. Вслед за ним туда начали приходить и другие. Они оставались там навсегда, и люди стали называть эту долину долиной Бессмертных или Шамбалой.
Легенды о Шамбале и живущих там Бессмертных Мудрецах распространились по всему свету, и тысячи людей из разных концов земли отправились на поиски чудесной долины. Согласно легенде, Шамбала находится в Гималаях, где-то за горой Кунь-Лунь. Многие пытались ее найти, но лишь иногда видели издалека ее отблески или знамения.
— А звери могут попасть в Шамбалу? — спросил я.
— Туда может войти любой зверь, находящийся в Зверином Раю.
— Значит, Обретший Мудрость — один из живущих в Шамбале Бессмертных?
— Так и есть. Он — один из величайших Бессмертных Долины.
— Раньше ты упомянул, что Обретший Мудрость ходит в Звериный Рай, чтобы играть в го с Юнь-Чжоу. Но разве Пангу не запретил людям заходить туда?
Аскет усмехнулся.
— Такой запрет действительно существует. Ни один человек, даже Бессмертный не может туда попасть. Но законы создаются для того, чтобы их обходить. Обретший Мудрость превращается в желтую обезьяну и ходит в Звериный Рай, как к себе домой. Кстати, у него там есть еще один приятель. Это белая обезьяна, царь обезьян Хануман. Тот самый, что помогал Раме бороться против злобного демона Раваны, похитившего его супругу, прекрасную Ситу.
Обретший Мудрость и Хануман помешаны на рукопашном бое, и часто устраивают тренировочные спарринги. Иногда их схватка длится несколько лет подряд. Однажды они так разошлись, что начали с корнем вырывать деревья и швырять их друг в друга. В итоге они уничтожили целую рощу. Хотя потом они посадили деревья на место, Юнь Чжоу попросил их больше так не делать, потому что несколько птиц из рощи неделю икали от испуга. После этого Хануман и Обретший мудрость стали устраивать спарринги высоко в горах. Там они никому не мешают и в свое удовольствие бросаются друг в друга скалами.
Кстати, именно Хануман в свое время учил рукопашному бою некоторых мастеров кланов «Многоруких» и «Хранителей Времени». Те в свою очередь передали эти знания воинам клана «Ветви дерева», который впоследствии стал называться кланом Шоу-Дао. Обретший Мудрость — Посвященный и Великий Патриарх клана Шоу-Дао, так что его тоже можно считать в некотором роде учеником Ханумана.
Раньше я ничего не слышал об этих кланах. По моей просьбе аскет рассказал мне о них и о волшебном черном камне, вписавшем кровавую страницу в историю клана Шоу-Дао. В тот день я узнал от аскета множество легенд, связанных с кланом «Спокойных», но сейчас нет времени, чтобы пересказывать их, и я перейду непосредственно к истории Чинтамани.
Вивекасвати замолчал и бросил в рот последний орешек жареного арахиса. Пустой кулек он закопал в землю, приговаривая: «Борьба за экологию — признак мудрости»
Потом он снова уселся спиной к скале и продолжил свое повествование.
— Аскет рассказал мне, что после того, как воины клана «Ветви дерева» захватили священный черный камень, они распилили его на небольшие прямоугольные пластинки. Такую пластинку получил каждый посвященный клана. Среди посвященных был и Обретший Мудрость, но в то время он был еще молод, и носил другое имя.
На одной стороне пластинки из черного камня посвященные специальными знаками отмечали свои успехи и ступени продвижения по Пути Истины, а на обратной стороне они фиксировали свои промахи и неудачи.
Клан «Черного камня» не мог примириться с поражением и не прекращал войны против победителей. Желая избавиться от преследования черных магов, клан «Ветви дерева» ушел в Китай и на долгие годы поселился там.
Незаметно протекали столетия. На престол всходили новые императоры. Одна династия сменяла другую, Китай сотрясали войны и междоусобицы.
В Китае клан Спокойных раскололся во второй раз. От него отделилась группа людей, образовавшая клан «Кэндока». Они стали «воинами ночи», наемными убийцами или ниндзя, что было чуждо самому духу учения Шоу-Дао, целью которого было достижение гармонии с миром. На телах своих жертв кэндоки оставляли своеобразные метки — укусы, и их стали называть «люди-волки».
Все эти годы клан «Черного камня» не переставал преследовать Спокойных. Открытые вооруженные стычки прекратились, но злые маги засылали в Китай десятки лазутчиков и шпионов. Враги охотились за посвященными клана, пытаясь отобрать у них пластинки Чинтамани, но они не могли сравниться со Спокойными в хитрости и ловкости, и каждый раз терпели неудачу.
Катастрофа разразилась в середине ХХ века. К власти пришел Мао Дзедун, началась культурная революция. Хунвейбины[12] безжалостно истребляли всех носителей тайных знаний и древних традиций. Мастера рукопашного боя не могли противостоять автоматам. Началось повальное бегство из Китая. Немногие из клана Шоу-Дао уцелели, в основном те, кто покинул страну. Они рассеялись по всему свету, унося с собой кусочки черного камня и великое учение Спокойных.
Часть пластинок Чинтамани бесследно исчезла. Некоторые из них попали в руки людей, не знающих, что это такое. Маги клана «Черного Камня», охотящиеся за осколками священного камня удвоили свои усилия, и им удалось завладеть определенным количеством пластинок.
Их клан тоже со временем распался и переродился в мощную мафиозную организацию «Общество Черного Дракона». Клан «Кэндока» также влился в мафиозные структуры под названием «Волки-оборотни».
Рядовые члены «Общества Черного Дракона» не имели никакого понятия о магии и занимались обычными для мафии делами, приносящими колоссальную прибыль: торговлей наркотиками, игорным бизнесом, пиратством и финансовыми махинациями. Во главе организации стояли маги, владеющие кусочками священного черного камня.
Исследуя свойства Чинтамани, маги «Черного камня» и посвященные Шоу-Дао уже успели выяснить, что с его помощью можно получить доступ к беспредельному могуществу.
Черные маги жаждали властвовать над всем миром, но, чтобы добиться этого, они должны были завладеть большей частью рассеянных по свету пластинок Чинтамани. Маги были готовы на все, чтобы их получить.
Зная, что наемные убийцы из клана Кэндока в совершенстве владеют боевыми искусствами Шоу-Дао и знают многие секреты этого клана, они наняли полсотни лучших воинов «Волков—оборотней» и отправили их на поиски пластинок Чинтамани.
Впервые за все время существования клана Кэндока люди—волки не стремились быстро выполнить поставленную перед ними задачу. Воины Кэндока никогда не забывали о своем родстве с кланом Шоу-Дао, и они предупредили Спокойных о планах черных магов. Кусочков Чинтамани у клана Шоу-Дао было больше, чем у магов «Общества Черного Дракона», но всего лишь на одну пластинку.
Посвященные клана собрались на совет и решили, что все кусочки Чинтамани должны быть спрятаны в надежном месте. Они отдали свои камни Обретшему Мудрость, и он переправил их в Шамбалу, куда не мог проникнуть ни один злой маг, наемный убийца или шпион.
Закончив свой рассказ, аскет замолчал и посмотрел на меня. Я устал и ужасно хотел спать. Путешествия по горам совершенно вымотали меня.
— Пожалуй, на сегодня хватит разговоров, — произнес он.
Аскет поднялся, ненадолго скрылся в хижине и вернулся оттуда, держа в руках ячменную лепешку и плошку с молоком.
— Тебе не помешает подкрепиться, — сказал он. — После этого ты можешь отдохнуть в моей хижине. Я тем временем передам весточку Юнь Чжоу. Думаю, что он захочет с тобой встретиться.
Пробормотав слова благодарности, я наскоро перекусил, устроился на полу в углу хижины и мгновенно провалился в сон.
У аскета я прожил несколько месяцев, ожидая появления Юнь Чжоу. Я помогал ему по хозяйству и даже подружился с коброй, выползавшей из корзинки каждый день, чтобы выпить свою чашку молока и потереться головой о щеку йога.
Однажды в порыве откровенности кобра призналась мне, что будучи в прошлой жизни женой отшельника из-за плохого характера она целыми днями шипела на него, как настоящая змея, отчего и переродилась в кобру.
Кобра была довольна своей судьбой. Благодаря заботам отшельника она всегда была сытой и ухоженной. Змея с ужасом вспоминала, как будучи женщиной она с утра до вечера шила, стряпала, стирала и возилась с визгливыми бестолковыми детьми. Теперь же, лениво и гордо скользя между камнями, она наслаждалась природой и покоем, и иногда при лунном свете танцевала, свиваясь в кольца и неожиданно распрямляясь, завязываясь в замысловатые узлы и с восхищением наблюдая, как сверкает в зыбком лунном свете ее глянцевая узорчатая кожа.
Вечерами мы втроем собирались у костра и сплетничали, с удовольствием перемывая косточки окрестным святым. Иногда аскет сообщал нам такие невероятные подробности из их прошлых жизней, что у меня шерсть становилась дыбом, а шокированная кобра уползала в кусты и не появлялась до утра.
Жизнь в хижине отшельника казалась райским блаженством. Прозрачный горный воздух, наполненный мелодичным щебетанием птиц, неторопливые философские беседы, поучения йога, медитации и его рассказы о тайном знании Бессмертных пробуждали в моей душе неповторимое ощущение умиротворенности и счастья.
Аскет избавил меня от галлюцинаций. Он научил меня упражнениям, которые помогли мне вспомнить мою прошлую жизнь, и рассказал неизвестную мне часть истории о похищенном мною в прошлом существовании кусочке Чинтамани.
В своем предыдущем воплощении я родился в бедной семье, живущей в окрестностях Мадраса, и был младшим из восемнадцати детей. При рождении мне дали имя Уччхушма, что означало «Огненная голова». Так звали одного архата, достигшего просветления посредством медитации на огне. К сожалению, я оказался недостоин столь славного имени. Я был глуп и ленив. Большую часть времени я бездельничал, а если мне поручали какую-либо работу по дому, выполнял ее так плохо, что мои родственники жалели о том, что связались со мной.
Моя мать приходилась дальней родственницей Нарандапунанде, уже тогда прославившемуся своим подвижничеством и аскетическими подвигами. С большим трудом мать уговорила Нарандапунанду стать моим гуру, то есть Учителем, и я переселился в хижину аскета.
Как и следовало ожидать, учеником я оказался никудышным. Умерщвление плоти меня ничуть не привлекало, а во время медитации я только и делал, что грезил о пище. На мое счастье, Нарандапунанда считал терпение одной из главных добродетелей. Решив, что я послан к нему в качестве кармического наказания, аскет стоически сносил все мои выходки, и, вопреки всему, старался сделать из меня достойного человека.
Хотя Нарандапунанда достиг необычайных успехов в духовных практиках, в частности, умел левитировать и в мгновение ока переноситься на огромные расстояния, было одно упражнение, которое ему, несмотря на все усилия, никак не удавалось выполнить.
Это была тибетская техника Пхо-ва, заключающаяся в открытии на макушке Отверстия Брамы. Благодаря особым мантрам[13] и медитациям, на темени аскета должно было открыться круглое отверстие, через которое его сознание могло бы покинуть тело для нового рождения в Чистой Стране.
Однажды, когда Нарандапунанда в очередной раз безуспешно пытался открыть отверстие Брамы, в дверь его хижины постучался усталый путник и попросился переночевать.
У нас не часто бывали гости, и я из любопытства подслушал разговор путника с Нарандапунандой. Аскет, который в прошлой жизни был женат на кобре, объяснил мне, что этим путником был некто Ли, один из посвященных клана Шоу-Дао, вынужденный бежать из Китая из-за последствий культурной революции, но в то время я этого не знал, и принял гостя за обычного странствующего факира или монаха.
Путник долго беседовал с Нарандапунандой и, среди прочего, упомянул, что помогал некоторым своим знакомым открыть отверстие Брамы и вставить туда, не прорывая кожу, стебель лотоса, что служило доказательством его открытия.
Услышав это, Нарапунанда разволновался и забросал путника вопросами.
— А сам ты практиковал эту технику? — в конце концов поинтересовался он.
Ли покачал головой.
— Мне не требуется открывать отверстие Брамы, — ответил он. — Путь, по которому я следую, предполагает физическое бессмертие. Мне оно кажется более предпочтительным, чем перерождение в Чистой Стране или где бы то ни было еще.
— Но если ты сам никогда не открывал отверстие Брамы, как ты можешь открыть его другим?
— Если знаешь трюк, сложное становится легким, — сказал Ли. — Ты слышал о священном камне Чинтамани?
— Разумеется, — кивнул Нарандапунанда.
— Для открытия отверстия Брамы я использую магические свойства камня.
После этих слов Нарандапунанда вцепился в гостя, как клещ в собачье ухо, умоляя его помочь ему выполнить упражнение.
Ли к тому времени уже передал свой кусочек черного камня в Шамбалу Обретшему Мудрость, и он сказал об этом Нарандапунанде. Всю ночь Нарандапунанда изводил несчастного странника просьбами, пока тот не пообещал познакомить его с Обретшим Мудрость.
Встреча состоялась в Гималаях, недалеко от горы Кунь-Лунь. Не знаю, как мой Учитель умудрился уговорить Великого Патриарха, но с гор он вернулся с пластинкой черного камня, крепко завязанной в один из концов набедренной повязки.
Прежде чем открыть Отверстие Брамы, Нарандапунанда должен был готовиться в течение двух недель, непрерывно читая мантры. Чтобы я не путался под ногами, Учитель сказал, что две недели я могу заниматься чем хочу. Недолго думая, я взял чашку для подаяния, сел на автобус и отправился в Мадрас.
После затворничества в хижине аскета бьющая ключом жизнь большого портового города опьянила меня. Подаяния, которое я собирал около буддийских храмов, мне вполне хватало на еду и развлечения.
Около храма Капалишвара я заметил иностранного туриста, который подходил к толпящимся вокруг людям и спрашивал у всех подряд, не найдется ли у них на продажу старинной бронзовой статуэтки или еще какой-либо древности. Этот турист подошел и ко мне. Так, на свою беду, я познакомился с Джошуа Стюартом, американским коллекционером.
В надежде получить от американца сверкающий доллар, я рассказал ему о покрытой тайными письменами пластинке священного черного камня, которая находится в данный момент у моего Учителя.
Глаза американца загорелись охотничьим азартом. Не слушая никаких возражений, он запихнул меня в роскошный серебристый «мерседес» и куда-то повез.
Полчаса спустя мы уже сидели в дорогом ресторане. Ослепительно улыбаясь, Джошуа сказал, что я могу заказывать себе все, что захочу. Впервые в жизни я оказался в подобном месте. Я даже не подозревал, что на свете существует такая вкусная еда.
Я предупредил Стюарта, что Учитель, скорее всего, не согласится продать ему пластинку Чинтамани, и американец, подливая мне в бокал искрящееся вино, намекнул, что камень может случайно и потеряться. Искушение было сильным, но я слишком боялся Нарандапунанду, чтобы решиться его ограбить.
Наконец, после третьей бутылки Шато-Лафита мы пришли к соглашению. За сто долларов я обещал показать Стюарту черный камень и разрешить ему его сфотографировать. В залог моего возвращения Стюарт оставил у себя чашку для подаяния.
Похитить Чинтамани у Нарандапунанды оказалось совсем нетрудно. Во весь голос распевая мантры, он даже не заметил, как я, развязав узел на его набедренной повязке, вытащил камень. Я был абсолютно уверен, что скоро так же незаметно положу камень обратно.
Американец ожидал меня в номере гостиницы. Безропотно расставшись со стодолларовой купюрой, он с жадностью схватил Чинтамани и стал разглядывать через увеличительное стекло начертанные на нем письмена. Время от времени он восхищенно цокал языком и качал головой, бормоча о том, как утрет нос профессору Риордаччи.
— Сейчас я сфотографирую пластинку и верну ее тебе. — сказал мне Джошуа. — Кстати, у меня есть для тебя подарок. Уверен, что он тебе понравится. Достань коробку, которая находится под кроватью.
Я очень обрадовался, нагнулся и заглянул под кровать. В этот момент коварный американец схватил со стола бутылку вина и с силой обрушил ее мне на голову. Бутылка разбилась вдребезги, а я потерял сознание.
Очнулся я на улице в районе трущоб. Была ночь. Кругом шныряли голодные крысы. Моя голова разламывалась от боли. Одежда была покрыта подсохшими винными пятнами, от нее несло алкоголем. Денег, чашки для подаяния и Чинтамани при мне не оказалось.
Около часа я плутал по пропахшим отбросами узким незнакомым улочкам. Добравшись, наконец, до гостиницы, где жил американец, я узнал, что несколько часов назад он выписался из номера и уехал, не оставив адреса.
И тут весь ужас случившегося обрушился на меня. Зная, несколько важен был для Нарандапунанды черный камень, я не сомневался, что он достанет меня даже из-под земли, и гнев его будет ужасен.
Надо было бежать, хотя бы для того, чтобы выиграть время. Запрыгнув на подножку проезжающего мимо автобуса, я доехал до окраины города. Страх перед Нарандапунандой подстегивал меня. Сойдя с автобуса, я понесся вперед.
Я мчался, не разбирая дороги до тех пор, пока путь мне не преградила река. Вода в ней была мутной и грязно-желтой. В полном изнеможении я опустился на бревно, валяющееся на берегу. Мне даже в голову не пришло, что бревно это окажется дремлющим на солнцепеке крокодилом. Я лишь слегка удивиться, когда бревно дернулось подо мной, а в следующий момент вокруг моего тела сомкнулись безжалостные стальные челюсти. Так бесславно закончилась моя прошлая жизнь.
Прервав свой рассказ, Вивекасвати понурил голову и вздохнул.
— Какой кошмар! — поежилась Дэзи. — Никогда в жизни не буду садиться на бревна, лежащие у реки.
— Один мой знакомый барсук как-то сел на ежа, спутав его в темноте с пеньком, — заметил Вин-Чун. — Последствия были не столь катастрофическими, но тоже малоприятными.
— Главное — не забывать об осторожности, — подытожила Гел-Мэлси. — Для частных детективов это особенно важно.
— А что было дальше? — спросила Дэзи.
— Дальше настал день, когда я снова встретился с Юнь Чжоу, — продолжил свое повествование Вивекасвати. — Точнее, это был не день, я теплый ясный вечер. Мы с коброй уютно расположились у огня, а аскет рассказывал последнюю сплетню о том, как факир Махемориши с перевала Джерко-ла жульничал, играя в колпачки на рынке в Дехрадуне. Не успели мы в свое удовольствие обсудить неэтичное поведение мошенника Махемориши, как в кустах раздался шорох, хруст ломающихся веток, и к костру приблизился улыбающийся до ушей бамбуковый медведь.
— Привет, — радостно закричал Юнь Чжоу. — Бьюсь об заклад, что вы еще не слышали про то, как вчера в Гонде Махемориши попытался показать фокус с выращиванием из косточки лимонного дерева, а вместо лимона у него вырос баобаб с висящими на нем молочными поросятами. Поросята истошно визжали, и взбешенные мусульмане забросали Махемориши тухлыми бананами. Теперь он к Гонде не подойдет на пушечный выстрел.
Мы с аскетом бросились обнимать панду, а кобра повисла у него на шее, как сверкающее ожерелье. До утра мы обменивались новостями, закусывая печеным на углях бататом — сладким картофелем, изрядный запас которого предусмотрительный медведь захватил с собой.
Панда гостил у аскета целую неделю, ни разу не заговорив о Чинтамани и не вспоминая о моих прошлых прегрешениях. Он рассказывал последние легенды и предания, которые собрал в своем путешествии по Непалу, и даже изображал циркового медведя, танцуя вальс и ударяя в воображаемый бубен.
Оказалось, что неподалеку от знаменитого курорта Шимла спящего Юнь Чжоу схватили цыгане и отвели в табор. Панде впервые представилась возможность познакомиться с фольклором и бытом цыган, и Юнь Чжоу с удовольствием согласился поработать у них цирковым медведем.
Цыгане научили Юнь Чжоу множеству трюков, а один цыган, пришедший в Индию из России, даже показал ему, как плясать вприсядку. Вскоре на улицах Шимлы удивленная публика могла лицезреть китайского бамбукового медведя, азартно вскидывающего задние лапы и хлопающего себя по коленкам. На чистом русском языке медведь вдохновенно, со взвизгами, выводил:
Эх, яблочко,
Куда ж ты катишься,
В ГубЧК попадешь —
Не воротишься!
Естественно, что в Шимле никто не знал русского языка, но зрители единодушно сходились на том, что у панды великолепное чувство ритма и превосходная дикция. Монеты дождем сыпались в шляпу, с которой цыган обходил публику.
Несмотря на головокружительный успех, Юнь Чжоу довольно быстро охладел к артистической карьере. Однажды ночью, освободившись от ошейника, он снова ушел в Гималаи собирать древние легенды и предания.
Юнь Чжоу научил аскета и меня танцевать гопак, и впервые за миллионы лет многое повидавшие на своем веку суровые вершины Гималаев стали свидетелями того, как йог, бамбуковый медведь и бенгальская крыса лихо отплясывают национальный украинский танец перед покачивающейся и отбивающей хвостом такт коброй.
— «Эх, яблочко», — разносились по округе удалые слова песни, многократно отражаясь эхом от мрачных утесов и неприступных скал.
Никогда в жизни я не был так счастлив. Я мечтал остаться в горах навсегда, но однажды Юнь Чжоу сказал, что нам пора отправляться в путь, что Обретший Мудрость ждет меня в Долине Бессмертных и хочет поговорить со мной о черном камне.
Путь в Долину Бессмертных проходил через Звериный Рай. Таких изумительных мест мне еще видеть не приходилось. Даже красота Гималаев померкла рядом с ними, как бледная копия перед картиной великого мастера. Но еще удивительней оказались обитатели Звериного Рая. Впрочем, вы сами все это увидите, если сможете вернуть Чинтамани Обретшему Мудрость.
Несколько дней мы с Юнь Чжоу путешествовали по Звериному Раю и, наконец, добрались до долины Бессмертных.
— Взгляни на вершину этого холма, — сказал Юнь Чжоу, указывая лапой направление. — Там находится дом Обретшего Мудрость.
Повернувшись, я увидел окруженную кипарисами высокую китайскую пагоду с расположенными одна над другой семью покатыми изогнутыми крышами.
«Как красиво», — хотел сказать я, но не успел.
Жуткий душераздирающий крик ударил по моим барабанным перепонкам. Я зажал лапами уши, но звук прорвался сквозь них, как лезвие меча сквозь бумажную японскую ширму. Тональность звука стремительно повышалась. Теперь это был свист на предельно высоких частотах.
— Ложись! — отчаянно завопил Юнь Чжоу.
Плюхнувшись на траву, бамбуковый медведь попытался засунуть голову в норку сурка, но нора была слишком узкой, и голова на полдороге застряла.
Я упал на землю рядом с ним. Вырвав два пучка травы, я засунул их в уши, но и это не помогло.
Казалось, что крик никогда не прекратится. Он разрывал барабанные перепонки, проникал в глубину моего тела, заставляя вибрировать каждую его клеточку. Казалось, еще мгновение, и звук разорвет меня на кусочки. Мысленно я уже прощался с жизнью, когда крик неожиданно прекратился. Я был настолько измучен, что остался лежать, бессильно распластавшись по земле, не в силах пошевелить не то, что лапой, а даже кончиком хвоста.
Юнь Чжоу с трудом высвободил голову из норы, в которой нервно пищал испуганный сурок, поднялся и в бешенстве огляделся по сторонам. Обычно спокойного бамбукового медведя было просто не узнать. Его глаза метали молнии, пушистая черно—белая шерсть встала дыбом. Воздев передние лапы к небу, панда угрожающе потряс ими в воздухе.
— Значит, ты так встречаешь гостей! — завопил он, адресуясь к пагоде. — Я не прощу тебе этого, проклятый китаец. Или это грязная месть за твои последние проигрыши в го? Больше я не намерен терпеть твои издевательства. Я отомщу тебе, и месть моя будет ужасна!
Неожиданно в лапе панды блеснула сталь. Это был короткий изогнутый нож, напоминающий уменьшенную копию японского меча. Откуда он взялся, я так и не понял.
«Фокус, наверное», — подумал я, и собрался было спросить, что привело панду в такую ярость, но Юнь Чжоу не предоставил мне этой возможности.
— Прощай, негодяй, — с пафосом воскликнул он. — Я отомщу тебе в лучших традициях японских самураев. Истинный самурай, желая поквитаться с обидчиком, делает себе харакири[14] и, вынув свои кишки, бросает их ему в лицо. Жаль, что твое лицо находится слишком далеко от меня. Поэтому приди сам и посмотри на мои растерзанные внутренности.
Прежде, чем я понял, что он собирается сделать, бамбуковый медведь взмахнул мечом и резким движением вспорол себе живот.
Кровь фонтаном хлынула в нору многострадального сурка, а мой друг выронил меч и бездыханным повалился на землю. Охвативший меня ужас превосходил все пределы. С диким криком я бросился к распростертому телу Юнь Чжоу и схватил его за лапу, пытаясь нащупать пульс. Это было бесполезно. Бамбуковый медведь был мертв. Все поплыло у меня перед глазами, и я потерял сознание.
Очнувшись, я долго не мог понять, что со мной происходит, и где я нахожусь. Глаза застилала туманная пелена. Когда она немного рассеялась, я увидел, что мир вокруг меня перевернулся вниз головой. Мучительно болел хвост. Через несколько минут мои глаза пришли в фокус, и я сообразил, что перевернулся не мир, а я.
Покачиваясь из стороны в сторону, перед моими глазами медленно проплыла китайская пагода с семью крышами. Это означало, что я все еще нахожусь в Долине Бессмертных. Мое тело продолжало поворачиваться вокруг своей оси, и в поле моего зрения попало смуглое человеческое лицо, выражение которого не сулило мне ничего хорошего. Удерживая пальцами за хвост, меня внимательно разглядывал мужчина весьма экзотического вида.
Недоверчиво оглядев его с ног до головы, я усомнился в собственном рассудке. Менее всего я ожидал встретить в Долине Бессмертных такого человека. Мужчина был одет в салатово-красный тренировочный костюм с маркой «Адидас» и белые кроссовки фирмы «Найк». Его шею украшал канареечно-желтый шелковый платок с изображением трех поросят.
Выглядел мужчина лет на тридцать-тридцать пять. На гладко выбритом лице выделялись умные миндалевидные глаза. Форма носа и лба выдавала явную принадлежность к арийской расе, но глаза, смуглая кожа и высокие, заметно выступающие скулы свидетельствовали о примеси китайской крови.
Заметив, что я очнулся, незнакомец очень удивился.
— Надо же, какая досада, — поморщился он. — Я был уверен, что ты мертв, и собирался сделать из тебя чучело для своей коллекции. Мне как раз не хватает бенгальской крысы. Впрочем, это досадное недоразумение нетрудно исправить.
От ужаса у меня закружилась голова и похолодели лапы.
— Кто вы? — спросил я слабым голосом.
— Охотник, — ответил мужчина.
Запихнув меня в карман своего шикарного спортивного костюма, он застегнул молнию.
— А где же ваше ружье? — повысив голос, чтобы он меня услышал, продолжил расспросы я.
На одной из политинформаций моего папы я узнал, что политические деятели, которых берут в заложники, должны попытаться установить личные, а то и дружеские контакты с террористами. В некоторых случаях это помогает им сохранить жизнь.
— Зачем мне ружье? — удивился мужчина. — Мой способ охоты экологически чист и абсолютно надежен. Ты что—нибудь слышал о Киан-дзюцу — искусстве смертельного крика? Владеющий этим искусством не нуждается в ружьях и пистолетах. Своим криком я могу сбить яблоко с дерева на расстоянии в сто километров.
— Так это вы кричали? — ужаснулся я, чувствуя, что все потеряно.
— А кто же еще? — с гордостью произнес мужчина. — Я — самый знаменитый охотник в этих краях. Смотри, какого медведя завалил. Прекрасный экземпляр для моей коллекции.
Вытащив меня из кармана, охотник поднес меня к окровавленному телу Юнь Чжоу.
Затем он взвалил на плечи бездыханное тело моего друга, снова засунул меня в карман, застегнул молнию и зашагал к дому-пагоде.
В кармане было душно и одиноко. Я задумался о превратностях судьбы, играющей нашими жизнями, как обезьяна кокосовым орехом. Еще недавно Юнь Чжоу и я плясали, пели и веселились среди прекрасных гор, а теперь мой лучший друг умер, а с меня собираются снять шкуру для чучела бенгальской крысы.
Мои невеселые мысли прервал звук расстегиваемой молнии. Охотник вытащил меня из кармана и опустил на прохладную черную блестящую поверхность. Я огляделся и понял, что нахожусь в огромной ванной комнате, отделанной черным кафелем. Гигантская черная ванна неправильной формы сверкала золотыми кранами. На полке черного стекла, как солдаты в строю, замерли всевозможные пузырьки, бутылочки и флакончики.
Мужчина набрал в ванну немного воды и задумчиво оглядел полку с флаконами.
— Вот это, пожалуй, подойдет, — пробормотал он.
Сняв с полки один флакон, он поставил его рядом со мной.
«Болонка моей мечты — шампунь для собак», — вслух прочитал я и удивленно посмотрел на охотника.
— Ну, что ты уставился? — раздраженно спросил он. — Разве я виноват, что шампунь для крыс не выпускают? Посмотри на себя в зеркало! Весь пыльный, шерсть свалялась, смотреть противно! Не стану же я делать чучело из грязной крысы. Так что помойся как следует и причешись. Вот полотенце и фен. Только не задерживайся. А пока займусь пандой.
Прихватив остро отточенную опасную бритву, любитель чучел вышел из ванной и запер дверь снаружи. Было слышно, как в замке повернулся ключ.
Я понял, что это конец. Моя бестолковая жизнь вновь подходила к финалу. В прошлый раз крокодил, теперь псих с опасной бритвой. Машинально я залез в ванну и выдавил на голову несколько капель шампуня для собак.
Внезапно меня охватила неудержимая жажда мщения. Взобравшись на бортик ванны, я перепрыгнул с нее на полку с флаконами. Единственное, чем я мог насолить охотнику, это испортить его парфюмерию. Это было немного, но лучше хоть что-то, чем ничего.
Перебирая пузырьки, я выбрал самый большой из них с пеной для ванн «Нина Риччи» и вылил в воду все его содержимое. Продолжая злорадствовать, я добавил в ванну французские духи «Черная магия», одеколон «Единственный мужчина», туалетную воду «Опиум», «Красную Москву» и еще десятка два флаконов всевозможных шампуней, бальзамов, духов и одеколонов. Подумав, что мое чучело будет самым благоуханным в мире (если не сказать большего), я взбил пену и погрузился в теплую воду.
Возможно, под действием одуряющего запаха мое настроение вдруг резко изменилось. Желание отомстить исчезло, сменившись сладкой отрешенной грустью. Мои бессмысленные невыразительные жизни встали передо мной во всей своей пустоте. Я понял, что никогда не выбирал своих путей, а бесцельно катился по жизни, как мячик, швыряемый ударами чужих ног то туда, то сюда.
Я никогда не задумывался о том, зачем я живу и чего хочу в этой жизни, а удивительный мир вокруг себя рассматривал как полигон для поисков пищи и удовольствий.
Отчаяние и стыд заполнили мою душу. Эти чувства были настолько сильны, что в какой-то момент я утратил способность думать. Мысли, которые мгновение назад вспыхивали в моем уме, сменяя и тесня другу друга, вдруг исчезли. Тысячи солнц вспыхнули передо мной ослепительным белым светом. Так, впервые в жизни, я погрузился в состояние пустого сознания и достиг просветления.
Не знаю, сколько времени я пробыл в забытьи, секунду или час. Я был уверен лишь в одном — эти мгновения стоили всех моих предыдущих жизней. Теперь я знал, откуда и зачем я пришел на эту Землю, и куда я должен идти.
В следующий момент меня затопило чувство невыразимой благодарности к охотнику, подарившему мне это неповторимое, самое важное в моей жизни переживание. Желая сделать ему приятное, я тщательно промыл шкурку оставшимися во флаконе каплями шампуня «Болонка моей мечты». Я надеялся, что так мне удастся хоть немного отбить запах духов и одеколонов. Затем я просушил шкуру феном и причесался, уложив шерсть волосок к волоску. Бросив взгляд в зеркало и убедившись, что выгляжу безупречно, я вылез из ванны и постучался в дверь.
К моему удивлению, едва я дотронулся до нее, дверь сама собой приоткрылась.
«Странно, — подумал я. — Я собственными ушами слышал, как охотник поворачивал ключ в замке»
Потом я сделал глубокий вдох и вышел навстречу своей смерти.
И тут от моей решимости, собранности и спокойствия не осталось и следа. За резным ореховым столиком сидели охотник и Юнь Чжоу, живой и невредимый. Из расписанных драконами чашек они со смаком прихлебывали ароматный чай, закусывая его тостами с малиновым вареньем.
Бамбуковый медведь повернул ко мне улыбающуюся до ушей морду и приветственно замахал лапой.
— Эй, ты уже помылся, — радостно закричал он. — Надеюсь, ты успел познакомиться с моим другом? Это и есть Обретший Мудрость, Великий Патриарх клана Шоу-Дао.
Охотник, успевший сменить тренировочный костюм на веселенькую гавайскую рубашку и шорты, встал и слегка поклонился. Я завизжал, как стадо диких поросят, внезапно очутившихся в клетке у тигра, и второй раз за этот день потерял сознание.
Глава 7 Шутки кончились
— Разве такое возможно? — изумилась Дэзи. — Ты ведь собственными глазами видел, как Юнь Чжоу сделал себе харакири и умер. Как же он мог пить чай с малиновым вареньем?
— Может, в Долине Бессмертных никто не умирает? — предположил Вин-Чун.
— Слушайте и не перебивайте, — нетерпеливо сказала Гел-Мэлси, которой очень хотелось поскорее услышать продолжение рассказа. — Наверняка Вивекасвати нам все объяснит. Так что же было дальше?
— Дальше мне показалось, что я проваливаюсь в бездонную черную бездну, медленно погружаясь в нее, как падающий с дерева лист, — сказал Вивекасвати. — Я опускался и опускался, и, наконец, я достиг дна. Оно было теплым и мягким. Почему-то все вокруг благоухало малиновым вареньем. Затем мое тело ощутило какие-то странные толчки. Сознание медленно возвращалось. Открыв глаза, я понял, что лежу на пушистых коленях панды. Бамбуковый медведь старательно смазывал мне нос и губы малиновым вареньем. Я облизнулся, ощутил на языке его вкус и сразу почувствовал себя гораздо лучше.
— Смотри-ка, он очнулся, — с довольной ухмылкой обратился Юнь Чжоу к стоящему рядом Обретшему Мудрость. — Недаром говорят, что малиновое варенье — лучшее средство от нервного шока.
Я недоверчиво рассматривал человека, которого бамбуковый медведь называл Обретшим Мудрость, а в моей душе крепло подозрение, что я стал жертвой очередного розыгрыша. Этого мужчину я запросто мог бы принять за богатого плэйбоя или кинозвезду, стоящую за штурвалом собственной яхты где-нибудь в Карибском море. Он мог быть кем угодно, но только не патриархом древнего даосского клана.
— Вы действительно Великий Патриарх Шоу-Дао? — спросил я, не в силах оторвать взгляд от пальм, крокодилов и бойких девиц, щедро разбросанных художником по гавайской рубашке.
Вместо ответа охотник дико захохотал и, взвизгнув, взлетел вверх в головокружительном прыжке. Он несколько раз перевернулся в воздухе, сбил ногой два бумажных китайских фонарика, и, еще в полете превратившись в дряхлого старика, неуклюже шлепнулся на спину.
Охая и всхлипывая, старик попытался встать и разогнуться, но внезапно разыгравшийся радикулит мешал ему это сделать. Держась за поясницу, старик пополз к столу и ухватился за его край, пытаясь подняться. Белая неопрятная борода волочилась по полу. В лабиринтах морщин ютились маленькие слезящиеся глазки и шишковатый хлюпающий нос. Не в силах видеть его мучения, я хотел броситься на помощь старику, но Юнь Чжоу, прижав меня лапой к колену, не позволил мне осуществить свое намерение.
— Не мешай ему кривляться, он это обожает, — заявил бессердечный медведь.
— Кривляюсь? Я? — Старик выпрямился с оскорбленным видом.
— Теперь я больше похож на патриарха? — скрипучим голосом осведомился он. — Таким я тебе больше нравлюсь?
Просторная гавайская рубашка, болтающаяся на высохших костлявых плечах, выглядела неуместной, как тени от Л\’Ореаль на выбеленном временем черепе.
— Обретший Мудрость — слишком длинное имя, к тому же оно вносит в общение определенный диссонанс, — сказал старик. — Ты можешь называть меня Шифу, что означает Учитель, а еще лучше — Ли. Так зовут всех Учителей моей линии.
— Уж лучше называть тебя Ши-чанг — дедушка, — хихикнул Юнь Чжоу.
— Вечно ты намекаешь на мой возраст, — окрысился на него старик и, стремительно закрутившись волчком, снова превратился в молодого смуглого красавца.
Понимая, что это неприлично, я все же не смог сдержаться и неожиданно брякнул:
— Простите, а сколько вам лет?
Обретший Мудрость ненадолго задумался. Прикинув что-то на пальцах, он ответил:
— Где-то за тысячу. Точнее не могу сказать. Боюсь, я не очень силен в арифметике.
Посмотрев на себя в зеркало, он восхищенно добавил:
— А ведь неплохо сохранился, клянусь Буддой.
Юнь Чжоу мягко погладил меня по голове.
— Не обращай на нас внимания, — сказал он. — Нам нравится веселиться, и иногда мы устраиваем подобные розыгрыши. Тебе еще повезло, что мы придерживаемся даосской традиции и соблюдаем в своих шутках хоть какую-то меру приличия.
Видел бы ты, что вытворяют живущие в Долине Бессмертных мастера дзен-буддизма. Бессмертные индуистские святые уж не знают, что и делать, чтобы избавиться от их розыгрышей. Проснувшись утром, они первым делом читают заклинания, чтобы никто из дзенских шутников не смог приблизится к их дому, только это не слишком помогает. Бессмертные дзен-буддисты сами мастера читать заклинания. Они и на земле проделывали невесть что, а здесь вообще перешли все границы. Знаешь, какую шутку отколол перед смертью великий дзенский мастер Дэн Иньфэн?
Я признался, что никогда не слышал об этом мастере.
— Тогда слушай, — сказал Юнь Чжоу. — Когда Дэн Иньфэн собрался умирать, он пришел к «Алмазному гроту» на горе Утайшань, и спросил находящихся там монахов:
— Я видел, как монахи умирают сидя и лежа, но умирал ли кто-нибудь стоя?
— Да, некоторые умирали стоя, — ответили ему.
— Ну а как насчет того, чтобы умереть вниз головой? — осведомился Дэн Иньфэн.
— О таком мы еще не слышали! — ответили ему.
Тогда Дэн встал на голову и умер. Его сестра — монахиня, находившаяся рядом, сказала:
— Когда ты был жив, ты все время пренебрегал правилами и обычаями, и вот теперь, даже будучи мертвым, нарушаешь общественный порядок!
А что устроил перед смертью его приятель Пухуа! Однажды Пухуа отправился на городской рынок за милостыней. Придя на рыночную площадь, он стал просить людей, чтобы они пожертвовали ему монашескую рясу, однако отказывался от любой одежды, которую давали ему люди. Узнав об этом, Линьцзи велел делопроизводителю монастыря купить гроб. Когда Пухуа вернулся с рынка, Линьцзи сказал ему:
— Я пожертвовал тебе вот эту одежду.
Пухуа взвалил на плечи гроб и ушел. После этого он стал ходить по рыночной площади, извещая всех:
— Линьцзи пожертвовал мне эту одежду, и теперь я отправляюсь к Восточным воротам умирать.
Люди, которые в это время находились на рынке, благоговейно следовали за ним, чтобы увидеть его кончину.
Но затем Пухуа заявил:
— Сегодня еще рано, я преставлюсь завтра у Южных ворот.
Три дня он морочил людям голову, пока они не перестали ему верить, и на четвертый день никто не пришел посмотреть на его смерть. Он в одиночестве вышел за городские ворота, сам залез в гроб и попросил случайного прохожего заколотить его гвоздями.
Но самое смешное в этих историях то, что ни Дэн Иньфэн, ни Пухуа на самом деле и не думали умирать. Сейчас они веселятся здесь, в долине Бессмертных, и иногда для разнообразия читают лекции на тему: «Антиэнтропийная направленность дзэнского смеха как признак безумной мудрости».
Дурацкие шуточки мастеров дзен-буддизма не вызвали у меня ожидаемого восхищения, возможно, потому, что я смотрел на них с позиции жертвы розыгрыша. В моей душе поднималась глухая обида на кривляющегося патриарха Шоу-Дао, но еще сильней я обиделся на Юнь Чжоу, которого считал своим лучшим другом. Мне и в голову не могло прийти, что он способен так бессердечно издеваться надо мной.
В ярости я вцепился в густой мех на колене панды и рванул изо всех сил. Клок шерсти, оставшийся в моих лапах, вполне мог бы послужить уютной подстилкой для самой привередливой мыши. Медведь взвизгнул и вскочил, скинув меня на пол. Размахивая лапами, я бросился на него.
— Предатель! — заорал я. — Изверг! Кровопийца! Значит, вы просто шутили! Я чуть не умер от горя, когда ты сделал себе харакири, а потом едва не свихнулся, ожидая, что с меня снимут шкуру. Мастера дзен с их идиотскими розыгрышами — дети по сравнению с тобой. Ты не даос, ты — садист.
Я хотел еще многое сказать, но тут пальцы Обретшего Мудрость железным обручем сжали мое туловище, я вознесся в воздух и оказался перед самым лицом Великого Патриарха. Наши взгляды встретились, и слова застряли у меня в глотке.
Нелепая гавайская рубашка и шорты исчезли вместе с обликом дряхлого старца. Под черным кимоно перекатывались литые бугры мышц непревзойденного мастера рукопашного боя. Черные, как осколки обсидиана глаза были пустыми и безжизненными. Холодное и отрешенное лицо Обретшего Мудрость вызывало ассоциацию с каменным идолом, ожидающим, когда жрец оросит его тело жертвенной человеческой кровью. Мой страх стал таким же интенсивным, каким был до этого полностью испарившийся гнев.
Видимо, заметив мой ужас, Обретший Мудрость улыбнулся, и я сразу почувствовал облегчение. Он опустил меня на стол, пододвинул ко мне расписанную драконами чашку с чаем, и сел на стул рядом со мной.
— Шутки кончились, — произнес он. — Теперь поговорим серьезно.
Панда, потирая пострадавшую коленку, тоже уселся за стол и начал неторопливо намазывать малиновое варенье на кусочек поджаренного хлеба.
— То, что ты принял за розыгрыш, в действительности розыгрышем не является, — сказал Обретший Мудрость. — Юнь Чжоу прав насчет того, что нам нравится подшучивать друг над другом, но злые шутки — уже не шутки. Потрясения, которые ты пережил, вовсе не являлись для нас приятным развлечением. Ты уже знаешь, что такое закон Кармы. Все нечестивые деяния твоих прошлых жизней порождают возмездие в жизнях последующих. И так без конца, до тех пор, пока ты не очистишься и не остановишь колесо перевоплощений.
Недостойный ученик Нарандапунанды, ты похитил священный камень Чинтамани и погиб в зубах крокодила, родившись вновь тростниковой крысой. Из жалости к тебе Нарандапунанда научил тебя медитации и заставил вызубрить священные буддийские сутры. Таким образом, он немного облегчил твою карму. Но грехи, тянущиеся за тобой из предыдущих воплощений, сулили тебе тяжкие испытания. Ты должен был пережить гибель лучшего друга, а затем и сам погибнуть ужасной мучительной смертью. Смертным не дано изменить закон Кармы. Бессмертные, в отличие от них, могут позволить себе обойти его.
Юнь Чжоу, волшебством вызвавший у тебя иллюзию своей смерти, заставил тебя пережить ощущение потери лучшего друга, а я подвел тебя к рубежу твоей собственной гибели. Стресс от предчувствия смерти оказался настолько силен, что в ванне ты испытал состояние сатори — временного озарения или просветления, достижения которого монахи добиваются десятилетиями упорного труда.
Когда ты вошел в эту комнату, в своих ощущениях ты был уже мертв. Это изменило твою карму и тебя самого. Карма приняла твою смерть и горе от потери друга как истинные. Многие из твоих старых грехов сгорели в огне очищения и просветления, но, для того, чтобы полностью избавиться от тяготеющего над тобой прошлого, тебе необходимо пройти еще одно, последнее испытание. Ты должен вернуть мне священный камень Чинтамани. Только после этого ты будешь свободен и сможешь отправиться вместе с твоим другом Юнь Чжоу в Звериный Рай.
— Я сделаю все, чтобы вернуть Чинтамани, — пообещал я. — Но есть одна вещь, которую я не могу понять. Похищенный много лет назад кусочек черного камня оказался у американского коллекционера, простого смертного, не владеющего волшебством. Юнь Чжоу утверждает, что вы можете узнать обо всем, что происходит на Земле и на Небе, повелеваете стихиями и можете мгновенно переноситься на огромные расстояния. Ваше волшебство не знает границ. Вам было бы совсем нетрудно забрать Чинтамани у американца. Почему же вы этого до сих пор не сделали?
— Разумный вопрос, — кивнул Обретший Мудрость, — но он может показаться разумным лишь тому, кто никогда не слышал о Великом Равновесии. В этом мире все имеет свою противоположность. Во всех предметах и явлениях присутствуют два противоборствующих начала. Эти начала называются инь и ян. Являясь противоположностями, инь и ян, тем не менее, неразрывно связаны между собой. Они дополняют, проникают и превращаются друг в друга.
Правильное соотношение и равновесие между инь и ян создает гармонию как в природе, так и в жизни. Если же равновесие между инь и ян нарушается, и одно начинает преобладать над другим, возникают аномальные явления или даже раскол инь и ян, что, в конечном итоге, ведет к разрушению и уничтожению.
Чтобы ты понял, я объясню тебе на примере. Разница атмосферного давления в двух местах Земли может вызвать ураган, сметающий все на своем пути. Если же давление повсюду одинаково и равновесие не нарушено, воздух недвижен и спокоен. Силы, ключом к которым является исчезнувший кусочек Чинтамани, сейчас находятся в равновесии. Но если Чинтамани попадет в руки магов «Общества Черного Дракона», равновесие будет нарушено, и последствия этого могут оказаться гораздо страшнее, чем последствия всех ураганов и тайфунов вместе взятых.
Живущие в Шамбале Бессмертные за годы упорных тренировок достигают неслыханного могущества. Чем сильнее их могущество, тем меньше остается в них человеческого. Фактически, мы уже не являемся людьми. Скорее мы представляем собой бесформенные сгустки энергии, способные принимать любые очертания. Мой облик является не более, чем иллюзией. Он нужен для того, чтобы я мог общаться с тобой на твоем уровне. Ты просто не смог бы воспринять меня в моем истинном обличье.
— А Юнь Чжоу тоже иллюзия? — с ужасом спросил я.
Обретший Мудрость рассмеялся.
— Не бойся, твой друг совершенно реален. Он всего лишь бамбуковый медведь-волшебник из Звериного Рая, и он навсегда останется им. Точно так же и ты, попав в Звериный Рай, навсегда останешься бенгальской крысой бандикотой. Звериный Рай — это прощальный подарок Паньгу всем животным и птицам. Не нужно особых заслуг, чтобы попасть туда. Все животные, живущие в Зверином Раю, автоматически обретают бессмертие. Долина Бессмертных, в отличие от Звериного Рая, — не совсем подарок.
Паньгу не любил людей. Он сделал так, что проникнуть в Шамбалу могли лишь те, кто отбросил свою человеческую природу и стал олицетворением чистого знания. В нас не осталось страстей и желаний, мы не являемся носителями добра или зла. Бессмертные нейтральны, как солнце, освещающее Землю, но не заботящееся о том, на кого падают его лучи.
— Не может быть! — воскликнул я. — Ты дружишь с Юнь Чжоу, вы подшучиваете друг над другом, а мастера дзен—буддизма дразнят бессмертных йогов. Как ты можешь говорить, что в вас не осталось ничего человеческого?
— То, что ты видишь — всего лишь одна из граней нашего существования, — ответил Обретший Мудрость. — Каждый из нас следует своим путем. Чувство юмора — один из способов самовыражения. Йоги предпочитают пребывать в нирване, другие выбирают что-то еще.
Люди называют нас Бессмертными Мудрецами. Они проецируют на нас свои чувства и полагают, что Шамбала — это центр сил добра, который может помочь им предотвратить войны, катастрофы и разрушения. Люди молятся, желая, чтобы мы разрешили их проблемы, помогли им разбогатеть, избавиться от врагов или добиться взаимной любви.
Все их надежды и молитвы столь же бессмысленны, как если бы зайцы просили Шамбалу сделать так, чтобы волки питались капустой, а капуста молилась, чтобы гусеницы и люди не ели ее. Пока человек, вместо того, чтобы полагаться на свои силы, надеется на помощь высших сил, он уязвим, и он всегда будет жертвой. Понять, что твоя судьба — это исключительно твой выбор — первый шаг на пути к бессмертию. Вся жизнь на земле следует неумолимому закону эволюции. Лишь единицы из миллиардов людей идут против этого закона и становятся Бессмертными. Тогда у них появляются абсолютно другие задачи. А заниматься делами людей, это все равно что…
Обретший Мудрость замолчал и защелкал пальцами, подыскивая наиболее подходящее сравнение.
— Я помогу тебе, — сказал Юнь Чжоу и покровительственно похлопал его по плечу.
— Это все равно, как если бы верховный главнокомандующий во время решающего сражения с неприятелем заботился бы о чистоте общественных уборных, расположенных в казармах, находящихся в глубоком тылу.
С невинным видом бамбуковый медведь занялся изготовлением очередного бутерброда с малиновым вареньем.
Патриарх Шоу-Дао метнул на него сердитый взгляд. Бутерброд выскользнул из лап панды, вспыхнул ярким зеленым пламенем и мгновенно превратился в угольки. Юнь Чжоу обиженно вытянул губы и принялся скорбно созерцать обугленные останки.
— Скажи еще, что я не прав, — с видом оскорбленного достоинства произнес он.
Обретший Мудрость жестом заправского официанта поставил перед обиженным медведем появившуюся из воздуха тарелку с яблочным пирогом.
— Разумеется, ты прав, — кивнул он, — только никогда не говори об этом людям, по крайней мере, в такой форме.
— Я сказал об этом не людям, а бенгальской крысе, — возразила панда.
Юнь Чжоу засунул пирог в пасть и зачавкал, восхищенно причмокивая.
— Надеюсь, хотя бы пару минут он промолчит, — вздохнул Обретший Мудрость и продолжил свой рассказ.
— Люди считают, что, став Бессмертными, мы достигли высшей ступени развития. В действительности это не так. Развитие бесконечно. Мы просто перешли на другой уровень и подчиняемся теперь другим законам. То, чем мы занимаемся, условно можно было бы назвать волшебством глобального масштаба.
Пребывая в состоянии пустого сознания, мы взаимодействуем и сливаемся с мощнейшими энергетическими процессами космоса. Я понимаю, что для бенгальской крысы все эти рассуждения — пустой звук, и говорю это лишь для того, чтобы ты понял, что потеря Чинтамани может привести к катастрофе космического уровня.
Маги клана «Черного камня» не смогли стать Бессмертными, потому что им не удалось преодолеть свое честолюбие и жажду власти и освободиться от присущей им человеческой природы. Они достигли колоссальных успехов в традиционной магии, но не остановились на этом. Уподобляясь идиоту, развлекающемуся со спичками на пороховой бочке, теперь они пытаются использовать волшебную силу черного камня для того, чтобы управлять космическими процессами, хотя в действительности понимают в этом не больше, чем чукча в ритуалах амазонских индейцев.
Теперь я объясню, почему я сам или кто-нибудь из Посвященных не отправились на землю, чтобы вернуть обратно пропавший кусочек Чинтамани. Чтобы тебе было понятнее, обратимся к примеру секретных служб. Все разведки мира целыми днями развлекаются, выясняя, что их сосед или конкурент, образно говоря, съел сегодня на ужин. Они прослушивают телефонные переговоры, вскрывают почту, перехватывают факсы и все такое прочее.
Добытые сведения спецслужбы заносят в многочисленные досье, и гораздо лучше своего противника знают, сколько раз у того урчало в животе после скумбрии в луковом соусе, которую он съел в доме своей любовницы.
В Долине Бессмертных существуют свои секретные службы. Есть они и у магов «Общества Черного Дракона», а также у всех тайных кланов, достигших достаточно высокого магического развития.
Наше преимущество заключается в том, что нам не нужно вести досье и засылать к противнику работающих под прикрытием агентов. Наш шпионаж имеет сверхчувственный характер. Скорее его можно назвать телепатическим зондированием намерений.
Находясь в Шамбале, мы полностью неуязвимы для контроля со стороны, но стоит кому-нибудь из нас покинуть пределы Долины Бессмертных, как маги «Общества Черного Дракона» немедленно засекают его присутствие и начинают ломать голову, с какой целью он явился на землю, и не нанесет ли это ущерб их интересам.
Маги контролируют каждого нашего ученика и последователя, и если кто-нибудь из нас начнет разыскивать Чинтамани, «Общество Черного Дракона» тут же узнает об этом и, возможно, сумеет нас опередить.
Черные маги до сих пор уверены, что у нас осколков волшебного камня больше, чем у них. Они даже не подозревают, что один из кусочков Чинтамани находится в настоящее время у обычного человека.
— Но если «Общество Черного Дракона» следит вне Шамбалы за всеми перемещениями Бессмертных и связанных с ними людей, как получилось, что маги не узнали, что вы одолжили Чинтамани Нарандапунанде? — спросил я.
Обретший Мудрость болезненно поморщился.
— Лучше не напоминай мне об этом, — вздохнул он. — Если ты еще не видел Бессмертного идиота, можешь полюбоваться — он перед тобой. Мой договор с Нарандапунандой был нашим внутренним делом. Я обеспечил надежную защиту против любой утечки телепатической информации. Твое участие в этой истории я попросту не предусмотрел.
Тем не менее, для того, чтобы получить информацию о делах смертных или о перемещениях черного камня, я должен обращаться в универсальный банк данных, Акаши-хронику, а об этом немедленно узнают все кому ни лень.
Охотиться за черным камнем могут только те, кто не имеет никакого отношения к магии или эзотерическим наукам. Никто не заинтересуется бенгальской крысой, так что у тебя будет полная свобода действий. Ты отправишься на землю, подберешь себе команду, отыщешь Чинтамани и вернешь его мне. После этого ты отправишься вместе с Юнь Чжоу в Звериный Рай и, если захочешь, сможешь остаться там навсегда. Теперь дело только за тобой.
Обретший Мудрость замолчал и выжидательно посмотрел на меня.
То, что я мог не опасаться преследований со стороны общества «Черного Дракона», слегка меня утешило, но даже в этом случае задание казалось мне практически невыполнимым.
Чинтамани был похищен много лет назад. Не исключено, что ограбивший меня американский коллекционер назвал мне вымышленное имя. Своего адреса он мне, разумеется, не оставил. Разыскивая одинокую блоху на многотысячном стаде африканских слонов, я бы имел гораздо больше шансов на успех.
Изложив Великому Патриарху Шоу-Дао эти соображения, я попросил его направить меня на обучение в какую-нибудь разведшколу для приобретения квалификации, необходимой для выполнения столько сложного задания.
— Потрясающая мысль, — восхитился Обретший Мудрость и заговорщески подмигнул бамбуковому медведю. — Может, и в самом деле отправим парня в ЦРУ? Его будут называть разведывательно-диверсионно-подрывная бенгальская крыса 007 — резидент Шамбалы в Америке. Это будет покруче Джеймса Бонда. Уверен, что нашему другу понравится прыгать с парашютом с высоты в пять тысяч метров, сжимая в лапах автомат УЗИ и прицепив к поясу пару гранат.
Обретший Мудрость знал, что делает. Описав эту картину, он ударил меня в самое уязвимое место. С раннего детства меня терзала паническая боязнь высоты. Представив, как я проношусь среди облаков, сжимая в слабеющих лапках автомат и позвякивая привязанными к поясу гранатами, я ощутил предательские спазмы в желудке и настоятельное желание малинового варенья выбраться оттуда наружу. Я охнул и ухватился лапами за живот.
Заметив мое состояние, Обретший Мудрость двумя пальцами схватил меня за шкирку и основательно встряхнул.
— Только не на ковер! — испуганно заорал он и ткнул мизинцем в какую-то точку на моей шее. Тошнота мгновенно прошла.
Юнь Чжоу удивленно посмотрел на меня и осуждающе покачал головой.
— Пожалуй, в ЦРУ тебя все-таки не возьмут, — подытожил он. — Ростом не вышел, да еще и неврастеник. Так что не надейся тянуть время, прохлаждаясь в разведшколе. Кстати, искать американского коллекционера тебе не придется. Нам все-таки удалось, не привлекая внимания, получить кое-какую информацию о перемещениях Чинтамани. Я расскажу тебе обо всем, что мы узнали.
Джошуа Стюарт не долго радовался своей добыче. В Бенаресе бумажник, в котором лежал кусочек Чинтамани, был у него похищен рикшей-карманником. Спустив все ворованные деньги, рикша продал черный камень за полрупии скупщику краденного, владеющему антикварной лавкой «У Виджая». У антиквара пластинку Чинтамани купил, заинтересовавшись нанесенными на нее странными знаками, французский бизнесмен, владелец фирмы «Болты и пружины».
Древний талисман так очаровал француза, что он заказал для камня оправу, и, повесив на золотую цепочку, носил его на шее, не снимая даже на ночь. У француза камень пробыл довольно долго. Но однажды его сердце дрогнуло при взгляде на очаровательные формы малютки Зизи — танцовщицы из кабаре «Юбки и ножки». На первом же свидании талисман вместе с золотой цепочкой переместился на нежную шейку практичной красотки Зизи.
Через три года на карнавале в Венеции малютка Зизи потеряла голову от черных горящих глаз и мрачной улыбки русского студента, с откровенным презрением взирающего на легкомысленную веселящуюся толпу.
Зизи показалось, что перед ней предстал сам Раскольников в стареньком потрепанном пальто и со спрятанным за пазухой топором. На родину студент вернулся с воспоминаниями о хмельных поцелуях Зизи и с Чинтамани, спрятанном в кармане раскольниковского пальто. Адрес студента у нас есть.
С этими словами Юнь Чжоу протянул мне небольшую карточку с отпечатанным на нем адресом и фамилией.
— Надо же, какое совпадение! — радостно воскликнул я. — Мне прекрасно известен этот город! Прежде чем вернуться в Гималаи, я несколько лет провел в тамошнем зоопарке. Похоже, все будет значительно проще, чем я ожидал. Я немедленно отправлюсь туда и заберу камень.
Вивекасвати вздохнул и обвел глазами троицу ловящих каждое слово детективов.
— Так я снова вернулся в этот зоопарк, — закончил он.
Мэлси вскочила и возбужденно забегала по площадке.
— Значит, Чинтамани находится здесь, в нашем городе! — взволнованно воскликнула она. — Вы видели его? Вы отыскали студента?
Барсук и Дэзи тоже вскочили и с напряженным ожиданием смотрели на Вивекасвати.
— Вернувшись в город, я первым делом направился в квартиру студента, забрался в нее через вентиляционную решетку и обшарил каждый ее сантиметр, — ответил он. — Я заглядывал во все углы, во все отверстия, даже в помойное ведро и в пакетики с чаем. Камня в квартире не было.
— Вы уверены, что ничего не упустили? — разволновалась Гел-Мэлси. — Что, если камень находится в тайнике? Студент вполне мог спрятать его под паркет, в дверную ручку или в ножку стула.
Вивекасвати досадливо поморщился.
— Я и сам думал об этом, — сказал он. — К сожалению, никаких тайников мне обнаружить не удалось. Да и зачем студенту прятать Чинтамани? Он же не представляет его ценности. Для него это просто подарок подружки. Боюсь, что дело обстоит гораздо хуже. Квартира студента вся завалена пустыми бутылками из-под вина и водки. Вещей там почти нет. Почти наверняка студент пропил Чинтамани, продал его кому-нибудь, а то и потерял. Я не представляю, что можно сделать, поэтому и обращаюсь к вам. Частные детективы должны знать, как следует действовать в таких случаях.
Барсук и Дэзи вопросительно посмотрели на Мэлси. Глава детективного бюро несколько раз царапнула лапой землю, лихорадочно пытаясь сообразить, что предпринял бы на ее месте хитроумный Цынцыпер Хью.
— Пожалуй, имеет смысл установить за ним слежку, — неуверенно предложила она.
— Я две недели занимался слежкой за ним, — покачал головой Вивекасвати. — Он даже в институт не ходит. Бродит по улицам, собирает пустые бутылки, сдает их, а потом снова стоит в очереди в винный магазин. Напивается, дико орет под гитару и засыпает. Ни с кем за это время не общался. Один раз украл пуделя и обменял у винного магазина на две бутылки водки.
Больше ничего стоящего в голову Мэлси не приходило. Глава детективного агентства смущенно переминалась с лапы на лапу. Она почесала нос, потом лоб, потом ухо, но и это не помогло. Вин-Чун тоже испытывал кризис идей.
Дэзи задумчиво поправила челку и шагнула вперед.
— Конечно, я всего лишь секретарша, — сказала она. — Тем не менее, у меня возник один план. Думаю, что он сработает.
Три пары глаз взволнованно уставились на нее.
— Дело в том, — продолжила Дэзи, — что в свое время феномен дядюшки Тхонга меня необычайно увлек, и я прочитала все книги о гипнозе, которые только могла найти. Я даже попробовала загипнотизировать нескольких знакомых собак, и у меня это получилось.
Вивекасвати упомянул, что студент украл где-то пуделя и обменял его на водку. Я приду к нему поздно вечером, и он оставит меня в квартире до утра, рассчитывая продать меня на следующий день. Как только студент заснет, я загипнотизирую его прямо во сне. Еще лучше, если он будет пьян. В этом случае я смогу использовать значительно более эффективную технику наркогипноза. Находясь в состоянии транса, студент сам расскажет мне, куда он дел Чинтамани. А когда он понесет меня продавать, я от него попросту убегу.
Гел-Мэлси и барсук не могли скрыть свое восхищение. Даже мрачный от воспоминаний о собственной неудаче Вивекасвати заметно воодушевился.
— Гениальный план, — воскликнул он. — Не понимаю, как мне самому это не пришло в голову. Йоги в Гималаях постоянно занимаются самогипнозом, а факиры гипнотизируют целые толпы людей на рыночных площадях.
Близился рассвет. Парк понемногу просыпался. Птицы первыми начали свою утреннюю перекличку. Мягким трелям зарянки вторили мелодичные с хрипотцой крики турако. Свист черных дроздов перекрывала взволнованная болтовня белоголовых соек. Мэлси в панике вскочила.
— Уже почти рассвело, — нервно произнесла она. — Мне обязательно нужно вернуться в клетку до прихода Убийцы Джексона.
Детективы торопливо простились с бандикотой и со всех ног помчались домой, к питомнику «Черная Звезда».
Глава 8 Ангел и бутылка коньяка
Вася Истошный, вечный студент—третьекурсник, вяло перемещался из пункта А в пункт Б — от винного магазина к своей квартире. Он был мрачен и раздражен. Пронзительные раскольниковские глаза кинжалами вонзались в лица редких прохожих, словно выбирая очередную жертву. Кривой изгиб узких бескровных губ в полной мере отражал презрение к ничтожности человеческого бытия.
Вася был почти трезв, и это терзало его. От сладостного блаженства его отделяла смехотворная сумма в два рубля, эквивалентная трем стаканам «Солнцедара». К сожалению, эта пропасть была непреодолима. Денег не было, как и друзей, готовых их ему одолжить.
Мозговые клетки Истошного кипели, порождая самые невероятные идеи, которые Вася неизменно отвергал из-за их практической неосуществимости. Не в силах найти выход из тупика, прежде настроенный к Богу весьма скептически, Вася решил в качестве эксперимента помолиться и посмотреть, что из этого выйдет.
— Господи, — произнес он, возводя очи к хмурому свинцовому небу, — не знаю, как тебе взбрело в голову создать этот мерзкий мир. Но раз уж ты заварил эту кашу, вспоминай хотя бы иногда, что ответственность за весь этот бардак лежит исключительно на тебе. Давай договоримся: яви мне чудо. Я прошу немного — бутылку «Солнцедара», и я брошу пить, стану твоим верным служителем и всю оставшуюся жизнь посвящу тому, чтобы жизнь на Земле стала лучше.
Конечно, Вася слегка лукавил, давая такие щедрые обещания, но он очень надеялся, что Бог этого не заметит.
В тщетной надежде студент оглянулся вокруг, но не обнаружил появившейся из ниоткуда заветной бутылки. На пыльной мостовой не валялись две смятые рублевые бумажки, открывающие путь к блаженству. Что ж, по крайней мере, он попытался.
Разочарованный Вася выругался, плюнул себе под ноги и убежденным атеистом вошел в свой темный провонявший кошками подъезд.
— Мразь, кругом мразь, — бормотал он, нажимая в лифте обломанную кнопку.
Прочитав появившиеся за время его отсутствия свежие надписи на стенках кабины, Истошный содрогнулся и стиснул зубы. Со стоном и скрежетом лифт остановился, немного подождал, словно раздумывая над тем, стоит ли выпускать свою жертву на волю и, наконец, неохотно распахнул двери.
Нащупывая ключи, Вася шагнул на лестничную площадку. Глаза привычно отыскали обшарпанную дверь его квартиры, и у студента перехватило дыхание. Чувствуя, как волосы у него на голове поднимаются дыбом, оцепеневший от ужаса Истошный на мгновение усомнился в здравости своего рассудка.
Надеясь, что сводящая его с ума картина исчезнет, Вася закрыл глаза, досчитал до десяти и снова их открыл, но это не помогло. Оно было там. Чудо, ниспосланное ему Богом, в существование которого он не верил. Неожиданно леденящий душу ужас сменился неописуемым ощущением благодати. Студент рухнул на колени, и счастливые слезы раскаяния и очищения хлынули у него из глаз.
На потертом резиновом коврике, прислонившись спиной к двери его квартиры, сидела аккуратная беленькая собачка с черными ушками. В передних лапах собачка сжимала пузатую бутылку знаменитого французского коньяка «Наполеон».
Дэзи, — конечно же это была она, — слегка испугалась несколько преувеличенной реакции студента.
«Белая горячка, — мелькнуло у нее в голове. — Только бы он не стал агрессивным!»
— О, Господи! — воскликнул Вася, воздевая руки к небу. — Прости мне, хиппи недостойному, мои сомнения и прегрешения, ибо нет больше порочного студента Истошного. Блудный сын, раскаявшись, вернулся к отцу своему. Завтра же я раздам свое имущество бедным и отправлюсь странствовать по земле, проповедуя людям слово твое.
Кланяясь и лобызая потрескавшуюся плитку пола, Вася на коленях пополз к Дэзи, которая опасливо отгородилась от него коньяком.
— Светлый ангел! — орошая бутылку слезами, обратился к собачке Истошный. — Господь послал тебя в этот грешный мир, дабы явить мне чудо и пробудить меня к иной, чистой жизни. Умоляю, скажи мне что-нибудь.
Дэзи растерялась. Разговоры с людьми среди собак как-то не были приняты. С давних пор животные усвоили поговорку «Слово — серебро, а молчание — золото» гораздо лучше, чем люди. Они поняли, что людям не нравится признавать свои ошибки и слабости. Рядом с бессловесным животным, неспособным осудить их или высказать более здравые мысли, люди чувствуют себя высшими существами, и это льстит их самолюбию. Поэтому умная собака предпочитает быть просто послушным псом, который лает и скулит, получая за это пищу, кров и ласку.
Из поколения в поколение передавали собаки печальную историю о болтливом псе, решившем заговорить со своим хозяином по-человечески. Эта история до сих пор служит предостережением для тех, кто не хочет держать язык за зубами.
Нофер-ка-птах, великолепная египетская гончая, был любимым псом фараона Тутмоса III. Пес жил в неге и роскоши, вознесенный над людьми и зверями. В конце концов, он настолько возгордился, что заговорил с хозяином, как человек, и это стало его концом.
Фараон потребовал, чтобы Нофер-ка-птах следил за его женой и детьми, за слугами и жрецами, и доносил ему обо всем. Если пес, не выдержав соблазна, съедал с его тарелки кусочек цыпленка, фараон корил его за аморальность и читал нудные лекции по уголовному праву. Фараон требовал, чтобы Нофер-ка-птах беседовал с ним на разные темы, а потом обвинял его в свободомыслии и вольнодумстве. В итоге, несчастный пес лишился всех своих прежних привилегий неразумного, но преданного домашнего любимца.
Нофер-ка-птах был вынужден бежать из Египта в Грецию, где поселился у философа-молчальника. Больше никогда в жизни он не говорил по-человечески и даже на всякий случай не лаял.
Дэзи размышляла о судьбе египетской гончей, о предостережениях родителей и друзей, а Вася Истошный, заламывая руки, умолял ее сказать хоть слово в знак ее ангельского расположения и наставить его на верный путь. Ситуация была слишком неординарной, и Дэзи приняла единственно верное решение. Она встала на задние лапы и, гордо выпрямившись, постучала коготками по бутылке.
— Успокойтесь гражданин Истошный, — строго сказала Дэзи. — Я действительно послана к вам с особой миссией. Полагаю, что нам лучше поговорить в квартире, не привлекая внимания соседей.
Вася замолчал, поперхнулся и, вытаращив глаза, с раскрытым ртом уставился на собаку. Дэзи величественным жестом указала ему на дверь и подмигнула.
— Ну что же вы, я жду, — с нажимом произнесла она.
Путаясь в ключах, студент дрожащими руками попытался открыть замок. С четвертой попытки это ему удалось.
Дэзи величественно прошествовала в квартиру, напомнив Васе, чтобы он захватил коньяк. Студент лихорадочно заметался, пытаясь навести порядок и извиняясь за неприглядный вид своего жилища. Сбросив с кресла ворох грязной одежды, он запихнул ее ногой под шкаф и предложил собачке присесть. Дэзи вспрыгнула на кресло и улеглась, свернувшись в клубок, а студент застыл перед ней, не зная, как себя вести.
Дэзи вильнула хвостом и ободряюще посмотрела на Истошного.
— Не суетись, все в порядке, — ласково сказала она. — Садись на диван и выпей коньяк, а потом мы поговорим.
Вася горячо запротестовал.
— Я больше ни за что не прикоснусь к этой отраве, — патетически воскликнул он. — Теперь я совершенно другой человек. Пусть все забудут пьяницу-студента.
Дэзи задумчиво поскребла когтями обивку кресла, думая не изменить ли ей первоначальный план, состоящий в том, чтобы загипнотизировать Васю. Менять план собачке не хотелось. Вин-Чун полночи провел в поисках коньяка. Бутылку «Наполеона» он утащил с дачи грузчика винного магазина, который, в свою очередь стянул с места работы целый ящик божественного напитка.
Дэзи непременно хотела воспользоваться методом наркогипноза, а для этого Вася должен был быть в стельку пьян. И вот теперь она колебалась. Было очевидно, что Вася без всякого гипноза готов ответить на любые ее вопросы, но Дэзи безумно хотелось попробовать себя в роли коварного гипнотизера и собакоеда дядюшки Тхонга.
«Все-таки я применю гипноз, — приняла решение собачка. — Нужно это сделать хотя бы из сострадания к Васе. Если он на следующей день начнет рассказывать о спустившемся с неба ангеле в виде белой говорящей собачки с бутылкой „Наполеона“, то проведет лучшие годы своей жизни в психушке среди Юлиев Цезарей, Навуходоносоров и Наполеонов, а под гипнозом я смогу заставить его забыть обо всем, что здесь произошло».
— Пей. Это приказ, — строго произнесла Дэзи.
Вася жалобно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на бутылку. Щека Истошного нервно задергалась. Студент судорожно сглотнул слюну.
— Хорошо. Но, клянусь, это будет в последний раз, — сказал он.
Истошный взял бутылку, нежно погладил ее пузатые бока и, вынув пробку, благоговейно приложился к источнику. Коньяк оказал на Васю умиротворяющее действие. По мере понижения уровня жидкости в бутылке возбуждение оставляло студента. Его взгляд стал рассеянным и осоловелым, тело расслабилось.
Всосав в себя последние капли, Вася аккуратно поставил бутылку на стол и блуждающим взглядом обвел неприбранную комнату. Заметив Дэзи, он сделал ей пальцами козу и с трудом пробормотал:
— К-какая миленькая с-собачка.
Широко зевнув, студент дополз до кровати, плюхнулся на нее, тихо икнул и погрузился в глубокий сон.
Для Дэзи настал ее звездный час. Одним прыжком она перелетела на кровать и на мгновение замерла, вспоминая рекомендации из учебников.
— Для начала установим контакт, — подумала собачка и, сделав несколько пассов над распростертым телом Васи, принялась нежно гладить его по руке.
— Ты спишь глубоким и крепким сном, — монотонно декламировала Дэзи. — Ты спишь и видишь меня во сне. Ты слышишь мой голос, только мой голос. Для тебя не существует ничего, кроме моего голоса. Ты должен во всем слушаться меня, выполнять все мои команды и отвечать на любые мои вопросы. Ответь, Вася, ты слышишь меня?
Вася икнул, повернулся на бок и тихо захрапел. У Дэзи появились сомнения в непогрешимости метода, но она продолжала настойчиво гладить Васю по руке, тщетно взывая к его сознанию и подсознанию. Через сорок минут аккуратно расчесанная шерсть собачки пришла в беспорядок, она тяжело дышала, из раскрытой пасти капала слюна. Дэзи уже не гладила Васину руку, а изо всех сил царапала и теребила его, но безрезультатно. Храп становился все сильнее. Его раскаты отражались от мебели и стен, заглушая отчаянные мольбы собачки об установлении контакта.
Жестокое разочарование в своих гипнотических способностях почти парализовало волю Дэзи. Она перестала теребить Васю и погрузилась в черную пучину отчаяния. Друзья поручили ей первое самостоятельное дело, а она его с позором провалила! Ведь ничего не стоило узнать у студента все, что нужно, пока он был трезв. Так нет же, заставила его вылакать бутылку «Наполеона», не установив сначала точной дозы, подходящей для наркогипноза.
Поддавшись внезапному порыву, Дэзи нервно тявкнула и, мысленно попросив у студента прощения, вонзила зубы ему в ляжку. Истошный хмыкнул во сне, и к его храпу прибавилось нежное посвистывание. В отчаянии собачка закрыла глаза лапами, и, заливаясь слезами, без сил упала на подушку. Незаметно для себя, Дэзи уснула, но сон не принес ей желанного облегчения.
Ей привиделись пыльные улицы родного города, безлюдные и совершенно пустые, словно все его обитатели его внезапно исчезли. Дези брела по улицам, заглядывая в подъезды и подворотни в надежде встретить хоть одну знакомую собаку или человека, но все вокруг было безмолвным и неподвижным.
Наконец, Дэзи свернула на широкую дорогу, огороженную с обеих сторон глухими заборами. Потерявшая надежду отыскать хоть кого-либо, собачка брела по ней, понурив голову. Улица казалась бесконечной.
Неожиданно тишину нарушил какой-то странный звук, похожий то ли на тихий смех, то ли на мягкое покашливание. Дези подняла голову и прямо перед собой увидела дядюшку Тхонга.
— Куть-куть-куть-куть, — ласково пропел кореец с улыбкой, исполненной нежности и коварства. — Куть-куть-куть-куть.
Тело собачки налилось тяжестью. Она почувствовала, как непреодолимая сила влечет ее к этому страшному человеку. Лапы против воли сделали несколько шагов вперед. Черные пронзительные глаза мафиози прожигали ее насквозь, заглядывая прямо ей в душу. Эти глаза приближались к Дэзи, стремительно увеличиваясь в размерах, заслоняя окружающий мир и затягивая ее в с себя, как вынырнувшая из глубин космоса черная дыра. Еще мгновенье — и она, закружившись, исчезнет в стремительном черном водовороте…
От нестерпимого ужаса Дэзи заскулила и проснулась. Студент продолжал храпеть, но тональность его хрипа стала немного ниже. Вася постанывал и причмокивал во сне.
Привидевшийся кошмар продолжал терзать Дэзи. Дядюшка Тхонг со своим «куть-куть-куть», как живой, стоял в ее глазах. Собачка глубоко вздохнула и помассировала лапами виски и бока, надеясь избавиться от бегающих по телу отвратительных холодных мурашек. Через пару минут Дэзи почувствовала себя лучше, и тут на нее снизошло озарение. Как же она раньше об этом не подумала!
Вспрыгнув Васе на грудь, Дэзи представила себя корейцем-гипнотизером. Собачка настолько глубоко вошла в образ, что даже почувствовала, как ее движения стесняет серый мешковатый костюм мафиози.
— Куть-куть-куть-куть, — пропела она с теми же самыми интонациями, которые слышала во сне.
Храп неожиданно прекратился. Вася замер и, казалось, даже перестал дышать.
— Куть-куть-куть-куть, — снова продекламировала окрыленная успехом Дэзи.
Веки Истошного вздрогнули и медленно приподнялись. На собачку взглянули абсолютно пустые, ничего не выражающие глаза.
— Куть-куть-куть-куть! Ты слышишь только мой голос, — проговорила она. — Ты будешь выполнять все мои команды. Ответь мне, ты слышишь меня? Куть-куть-куть-куть!
Затаив дыхание, Дэзи ждала ответа. Губы студента слегка дернулись.
— Я слышу тебя, — глухо прошептал он.
Сердце Дэзи отчаянно забилось. Неужели она добилась своего?
— Кто ты такой?
— Я Вася Истошный, студент.
— Ты должен выполнять все мои команды.
— Я выполню все твои команды.
— Ты будешь отвечать на все мои вопросы.
— Я отвечу на все твои вопросы.
Дальше все пошло как по маслу. Дэзи вошла во вкус. Она представляла себя знаменитым комиссаром полиции, допрашивающим закоренелого рецидивиста, твердо решившего расколоться.
— Ты помнишь малютку Зизи из кабаре «Юбки и ножки»?
— Да.
— Что она подарила тебе на прощанье?
— Медальон. Черный камень с непонятными знаками в золотой оправе с цепочкой.
— Где этот медальон?
— У меня его нет.
— Куда ты его дел?
— Продал. Пропил.
— Кому продал?
— Оправу и цепочку я загнал зубному врачу из подвала в Свином тупике. Камень ему был не нужен.
— А куда ты дел черный камень?
— Обменял на бутылку водки.
— Кому ты его отдал?
— Моему другу-санскритологу. Его заинтересовали начертанные на камне письмена. Он сказал, что этот камень очень древний.
— Как зовут твоего друга?
— Фердинанд Мустангов.
— Камень сейчас у него?
— Нет, его украли.
У Дэзи упало сердце.
— Ты знаешь, кто украл камень?
— Обольстительница, роковая женщина.
— Как ее звали?
— Кармен.
— Расскажи все, что тебе известно о ней.
— Фердинанд познакомился с ней случайно. Однажды вечером он гулял около своего дома. Вдруг с криком «Это ты, гад, друга Ваньку порезал» к нему бросились двое мужиков весьма зловещего вида. Последнее, что услышал Фердинанд, падая после удара мешочком с песком по голове было: «Кирюха, мы не того пришили».
Придя в сознание, он не поверил своим глазам. Жгучая брюнетка с горящими глазами и алыми чувственными губами пыталась привести его в чувство. Она помогла санскритологу добраться до его квартиры. Красотку звали Кармен. Это имя подходило ей как нельзя лучше.
В течение недели брюнетка всячески обхаживала Фердинанда, и он совершенно потерял голову. Она хотела узнать все о его работе. Больше всего брюнетку интересовали древние талисманы. Наконец, опьяненный вином и любовью Фердинанд показал ей черный камень. Той же ночью красотка и камень исчезли. Больше Фердинанд их не видел.
Дэзи забросала Васю вопросами, пытаясь узнать как можно больше о похитительнице, но тщетно. Единственной ниточкой, ведущей к загадочной Кармен, были ее слова, сказанные после изрядной порции бренди. Красотка кокетливо сообщила, что она немножечко ведьма, и в полнолуние собирает приворотные травы на Лысой горе.
Выспросив у студента, где находится Лысая гора, Дэзи дала ему последние постгипнотические установки. Она приказала ему навсегда забыть все события сегодняшнего вечера, бросить пить и хорошо учиться в институте.
— Сейчас по счету три ты перейдешь в глубокий спокойный сон с приятными сновидениями и проснешься утром с прекрасным настроением и самочувствием. Один, два, три. Спать! — произнесла Дэзи заключительные фразы.
Студент закрыл глаза и снова захрапел. На его губах заиграла блаженная улыбка.
Захватив с собой пробку и пустую бутылку от «Наполеона», чтобы не оставить улик, Дэзи тихо покинула квартиру Васи Истошного и со всех ног помчалась в питомник, где ее с нетерпением ожидали друзья.
Глава 9 Адское зелье
Выслушав отчет Дэзи, детективы приняли решение в ближайшее полнолуние организовать засаду на Лысой горе и незаметно проследить за Кармен до ее дома.
До полнолуния оставалось около двух недель. Время тянулось невыносимо медленно. Собаки и барсук сгорали от нетерпения. Хотя не было никаких гарантий, что Кармен явится за приворотными травами именно в этот раз, Гел-Мэлси была уверена, что им непременно должно повезти.
За эти дни барсук разведал дорогу на Лысую гору. Несколько раз друзья сходили в зоопарк навестить Вивекасвати и поделиться с ним своими планами. По ночам детективы выбирались на прогулки и разговаривали обо всем на свете. Мэлси пересказывала наиболее поучительные случаи из практики великих сыщиков, Вин-Чун предавался воспоминаниям о своих путешествиях, а Дэзи рассказывала о мафиозных кланах и похождениях ее бывшего хозяина Кривого Джуна.
По мере приближения полнолуния звери становились все более нервными и возбужденными. Иногда их одолевали сомнения в том, обладают ли они необходимыми способностями для детективной работы. В один из таких дней барсук пристал к Мэлси, выясняя, какими задатками должен обладать будущий сыщик, и в какой мере эти задатки проявляются у них.
— Почему ты уверена в том, что сможешь стать настоящим детективом? — надоедал терьеру Вин-Чун.
Мэлси сама толком не знала ответа на этот вопрос и попыталась отделаться общими фразами. Но барсук не отставал.
— У настоящих детективов всегда абсолютно непроницаемое выражение лица, — сказала, наконец, Гел-Мэлси, — а за моей густой челкой никто не сможет увидеть мои глаза и догадаться, о чем я думаю. Для непосвященных моя морда — просто черный волосатый кирпич, на котором ничего невозможно прочитать.
— Очень зубастый кирпич, — ехидно заявил вредный барсук. — Только насчет его непроницаемости ты глубоко заблуждаешься. Когда ты волнуешься, у тебя отвисает челюсть и дрожит нижняя губа, а когда ты хочешь есть, из пасти капает слюна. Между нами говоря, твой волосатый кирпич, на котором, якобы, ничего невозможно прочитать, — просто раскрытая книга.
Мэлси ужасно расстроилась. Она попыталась подпирать нижнюю челюсть передней лапой, чтобы пасть не раскрывалась, предательски выдавая ее истинные чувства, но ходить на трех лапах было неудобно, и от этой затеи пришлось отказаться.
Барсук пожалел главу детективного агентства и пообещал ей в критические моменты всегда находится рядом и захлопывать вредную челюсть, если она вздумает не вовремя отвиснуть.
Наконец луна стала почти полной. Дэзи, в чьи секретарские обязанности входило слежение за фазами ночного светила, немедленно доложила об этом. Пора было отправляться в путь.
Лысая гора находилась недалеко от города, но рисковать, добираясь туда на электричке, детективам не хотелось. Даже на одинокую собаку люди обращают внимание, а уж собака, гуляющая по вагонам в компании барсука, наверняка вызвала бы нездоровый интерес.
Мэлси очень хотелось отправиться на поиски Кармен, но на общем совете детективы решили, что она останется в питомнике. Период сбора трав в полнолуние длится три дня, и отсутствие черного терьера сразу бы заметили. Глава детективного агентства страшно завидовала Вин-Чуну и Дэзи, которым предстояло выполнить столь ответственное задание.
После прощального семинара, посвященного методам конспирации, слежки, маскировки и возможным действиям при обнаружении Кармен и черного камня, Гел-Мэлси обняла своих помощников, попрощалась с ними, и они бодрой рысью потрусили к Лысой горе.
Лысая гора на самом деле оказалась не горой, а высоким холмом с плоской и абсолютно голой вершиной. Участки, поросшие блеклой колючей травой, перемежались с бурыми каменистыми проплешинами.
— Странно, почему на Лысой горе нет ни одного деревца, ни даже кустика, — взбираясь вверх по склону, удивлялась Дэзи. — Вокруг полно деревьев, да и другие холмы поросли лесом. Возможно, здесь почва какая-то другая? Или, может, ведьмы не только собирают здесь приворотные травы, но и устраивают пляски, вытаптывая растительность?
— Понятия не имею, — пожал плечами барсук. — Существует легенда, что в давние времена Лысую гору опалил своим дыханием огненный дракон, и с тех пор на ней не растет ничего, кроме каких-то особенных трав, но у меня есть глубокое подозрение, что дело не столько в драконе, сколько в отходах с химкомбината «Знамя Ильича». Вроде бы, их когда-то сюда сбрасывали.
— Мне эта версия тоже кажется более правдоподобной, — согласилась Дэзи. — Да и запах здесь какой-то странный. Химический. Чувствуешь?
Барсук кивнул.
— Я слышал, что в одной реке из-за сброшенных в нее токсичных отходов безобидные ракушки-жемчужницы мутировали и превратились в монстров длиной до полуметра. Они прыгали по дну и хватали створками все, что двигалось. Однажды чуть не откусили ногу пьяному, который сдуру решил искупаться. Хотя, может, все это и неправда.
Дэзи с опаской оглядела негостеприимные просторы холма.
— Надеюсь, местные дождевые черви не превратились в удавов, — заметила она.
Немного запыхавшись, детективы поднялись на вершину. С нее открывался великолепный вид. Все окрестные холмы и леса были как на ладони. Вдали бодро извергал разноцветный дым химкомбинат «Знамя Ильича».
Выбрав для обзора противоположные точки вершины, Вин-Чун и Дэзи принялись наблюдать за окрестностями. Все тропинки, ведущие к Лысой горе, были пустынны, как будто люди и впрямь обходили стороной это проклятое место. День сменился ночью, затем снова наступил день. Детективы ужасно устали и хотели спать. Их глаза покраснели и слезились.
— Так и заболеть недолго, — пожаловался барсук. — Я думал, что все будет гораздо проще.
Дэзи вздохнула.
— Похоже, что Мэлси несколько преувеличила прелести детективной работы, — сказала она. — Не похоже, чтобы, чтобы путь частного сыщика был усеян розами и сосисками. Что мы будем делать, если Кармен не придет? Сидеть на этой горе, как привязанные, каждое полнолуние?
— Надеюсь, что она все-таки появится, — ответил барсук. — А чтобы меньше уставать, с этого момента мы будем дежурить по очереди. Ляг и поспи. Через пару часов я тебя разбужу, и ты меня сменишь.
Дэзи не заставила себя долго упрашивать и, свернувшись калачиком, немедленно уснула.
Настал вечер. Солнце скрылось за чадящими трубами химкомбината, подкрасив ядовитые клубы дыма нежными розовыми тонами. Дэзи в пятый раз разбудила Вин-Чуна. Настало время его дежурства.
Незаметно подкралась полночь. Полная луна, свежая и умытая, загадочно подмигивала звездам. Ее сияющий лик манил и притягивал, навевая воспоминания о том, как несколько месяцев назад Вин-Чун висел вниз головой и, глядя на луну, распевал на мотив «Марсельезы» нелепые стишки.
Обходя по периметру плоскую вершину Лысой горы, барсук вспоминал тень Унигунды, мудрого могильного мешкокрыла, вычерчивающую зигзаги на фоне сияющего лунного диска. Вдруг Вин-Чун вздрогнул и широко раскрыл глаза. В первый момент он решил, что это галлюцинация, навеянная воспоминаниями, — но нет! — луна вновь служила сверкающей декорацией, на фоне которой, словно танцуя, выписывала причудливые узоры летучая мышь. Тот же размах крыльев, те же порывистые движения… Неужели это Унигунда?
Барсук вскочил и неистово замахал лапами.
— Э-ге-гей! — заорал он. — Унигунда! Я здесь!
Летучая мышь не обратила на его вопли никакого внимания и, как показалось Вин-Чуну, даже стала постепенно удаляться. Уже почти потеряв надежду, он предпринял последнюю попытку и отчаянно заголосил, громко и фальшиво выводя на барсучий манер слова знаменитого французского гимна:
Отречемся от старого мира,
Отрясем его прах с наших лап!
Разбуженная его криками Дэзи вскочила, не понимая, что происходит, и с ужасом уставилась на барсука, думая, что затянувшееся дежурство лишило его рассудка.
Летучая мышь ненадолго зависла в воздухе, а потом стремительно спикировала вниз. Приземлившись на небольшую проплешину среди чахлой травы, Унигунда взмахнула крылом, приветствуя обалдевшего от радости Вин-Чуна.
— Ба! Снова старый знакомый! — воскликнула она. — У меня уже на Марсельезу вырабатывается устойчивый рефлекс: как услышу ее мелодию, начинаю искать барсука. Я вижу, ты уже и подружку завел. Интересно, что привело вас в полнолуние в это малоприятное место?
Перебивая друг друга, Вин-Чун и Дэзи принялись рассказывать Унигунде, как они стали частными детективами, о Мэлси, Вивекасвати, Долине Бессмертных, Зверином Рае, черном камне и похитившей его коварной красотке Кармен.
Дослушав до конца, Унигунда с сомнением покачала головой.
— Напрасно вы ждете Кармен. В это полнолуние она сюда не придет.
— Ты знаешь ее? — в один голос завопили барсук и Дэзи.
— Естественно, — самодовольно усмехнулась летучая мышь. — Когда-то я уже рассказывала барсуку, что подрабатывала у колдуньи. Я и сейчас на какое-то время вернулась к ней — скучно летать без дела. Похоже, что ваша неуловимая Кармен и моя хозяйка — одно и то же лицо.
Друзья пришли в жуткое возбуждение. Они как сумасшедшие запрыгали вокруг летучей мыши, наперебой задавая вопросы. Унигунда пыталась сохранить достоинство, но после того как Дези и Вин-Чун, столкнувшись, чуть не упали на нее, она поспешно взмыла в воздух.
— Сядь и помолчи, секретарша, — испугавшись, что летучая мышь обидится и улетит, рявкнул барсук. — Следствие веду я.
Дэзи села с обиженным выражением на пушистой мордочке.
— Унигунда, только не улетай, — взмолился Вин-Чун. — Мы будем вести себя образцово. Скажи, где сейчас находится Кармен? Ты видела у нее черный камень?
Унигунда покружилась над холмом, внимательно наблюдая за поведением друзей. Детективы сидели смирно, подняв носы к небу, и только учащенное дыхание выдавало их волнение. Летучая мышь плавно опустилась на землю.
— Кармен, моя хозяйка, работает ночным сторожем на химкомбинате, — сказала она. — Это для нее очень удобно. Никто не следит за тем, что она делает, а по ночам, бродя по окрестностям и постукивая колотушкой, Кармен может спокойно заниматься своим колдовским промыслом.
Бывший директор «Знамени Ильича» однажды случайно увидел, как Кармен (между нами говоря ее настоящее имя — Клава) летает вокруг завода на метле в абсолютно голом виде. Возмущенный до глубины души директор попытался немедленно уволить наглую сторожиху, но Клавдия своевременно напустила на него порчу, и директора позорно понизили в должности, переведя на работу в интернат для умственно отсталых.
Химкомбинат выделил Клавдии небольшую ведомственную избушку, расположенную неподалеку от его корпусов. В настоящий момент ваша Кармен находится в этой избушке и проводит там очередной опыт по изготовлению философского камня.
Вдруг Унигунда с силой хлопнула себя крылом по лбу.
— Ой! Заболталась тут с вами, и совсем из головы вылетело. Клавка же меня сюда за разрыв-травой послала! Здешние травы, под ядовитым дымком взрощенные, чудо как подходят для черной магии и всяких алхимических экспериментов.
— А ты видела черный камень? — не выдержав, перебил ее Вин-Чун.
— Конечно видела, — усмехнулась Унигунда. — Хозяйка как достала его, так целый день от восторга по дому прыгала. При этом она даже не подозревает, каким сокровищем она в действительности завладела. Да и ведьма, прямо скажем, она никудышная. Самоучка!
Непонятно с чего, Клавдия вбила себе в голову, что для приготовления философского камня ей не хватает только древнего восточного талисмана. А где в России возьмешь такой? Хозяйка даже подумывала о том, чтобы ограбить музей восточных культур, но потом, в одном оккультном кружке она услышала про санскритолога, который достал древний камень с таинственными письменами. Клава наняла двух хулиганов, которые оглушили его, а затем притворилась, что нашла его на улице, лежащего без сознания. Так она втерлась к в доверие к санскритологу, после чего ограбила беднягу.
— Ты знаешь, где она прячет камень? Могли бы мы сегодня его выкрасть?
Унигунда расправила крылья и взлетела, зависнув над головами детективов.
— Вам известно какой сегодня день?
— Кажется, тринадцатое июня, — ответил барсук.
— Не просто тринадцатое июня, — многозначительно произнесла летучая мышь. — Сегодня пятница, тринадцатое число, полнолуние, и то ли скорпион входит в дом луны, то ли луна в каком-то там доме. Вечно я путаюсь в этой астрологии. Такая ночь, идеальная для приготовления зелий, отрав и философских камней, выпадает лишь раз в двенадцать лет. Естественно, что моя хозяйка не упустит столь редкую возможность.
Сейчас она смешивает в котле серу, сулему, мышьяк, ртуть, толченый череп лягушки, панцирь черепахи, зубы дракона, желчь козла, магические травы и прочие экзотические ингредиенты. Потом она добавит туда серную кислоту, разрыв-траву, которую я должна принести, а под конец бросит в котел черный камень, если, конечно, к тому моменту адское варево еще не взорвется.
— Серную кислоту? — в ужасе воскликнула Дэзи. — Но она же страшно едкая! Что, если черный камень испортится или растворится в ней?
— Непременно растворится, уж в этом не сомневайтесь, — уверенно заявила Унигунда. — Клавкино зелье разъест даже корпус космического корабля.
— Так что же мы стоим! — вскочив, завопил барсук. — Надо бежать к избушке Кармен и забрать у нее Чинтамани, пока с ним что-нибудь не случилось!
Летучая мышь махнула крылом в сторону химкомбината.
— Бегите в том направлении, — сказала она. — Спустившись вниз, вы увидите тропинку, идущую через лес. Я только захвачу разрыв-траву и сразу же догоню вас.
Детективы сорвались с места, скатились по склону холма и вскоре исчезли в лесу, окружающем подножие Лысой горы.
На полпути их нагнала Унигунда, сжимающая в лапах пучок буроватой травы.
— Пожалуйста, расскажи нам подробнее о Кармен. Мой папа всегда говорил, что противника надо лучше, чем самого себя, — на бегу попросил Вин-Чун.
— Почему бы и нет? — согласилась летучая мышь. — Биографию хозяйки я знаю не хуже, чем свою собственную.
— Эй, подождите меня! Я тоже хочу послушать, — крикнула чуть отставшая Дэзи и прибавила ходу, догоняя барсука.
— Юность Клавы Щелезубовой пришлась на времена Брежневского застоя, — приступила к рассказу Унигунда. — В то время в еще не распавшемся Советском Союзе восточные учения считались враждебной идеологией и были запрещены. Известно, что людей в первую очередь тянет именно к запретному, и во времена хозяйкиной молодости подпольные оккультные и мистические группы в России плодились быстрее, чем грибы после дождя.
С раннего детства Клава увлеклась магией и оккультизмом. Перспектива стать обычной совслужащей вызывала у нее отвращение, граничащее с патологией. От общественной работы, маршировки в пионерском строю и призывов бодрой поступью двигаться к светлому будущему у юной пионерки Щелезубовой начиналась аллергия. Она мечтала только об одном — стать свободной и могущественной ведьмой.
К десяти годам Клава изучила всю доступную литературу, посвященную оборотням, упырям, вурдалакам, призракам, демонам и прочей нечистой силе. На детских утренниках она самозабвенно декламировала свое любимое стихотворение Пушкина об ожившем мертвеце. Само это стихотворение очень длинное, но чтобы вы представляли, о чем идет речь, я прочитаю вам небольшой отрывок из него:
Вся деревня за старцем Калуэром
Отправилась тотчас на кладбище,
Там могилу прохожего разрыли,
Видят — труп румяный и свежий,
Ногти выросли, как вороньи когти,
А лицо обросло бородою,
Алой кровью вымазаны губы
Полна крови глубокая могила.
Бедный Марко колом замахнулся,
Но мертвец завизжал и проворно
Из могилы в лес бегом пустился.
Он бежал быстрее, чем лошадь,
Стременами острыми язвима,
А кусточки под ним так и гнулись,
А деревья так и трещали,
Ломаясь как замерзлые прутья…
Этим стихотворением Клава страшно шокировала устроителей праздников и детей, привыкших к стихам о Ленине и любимой Родине, и прежде не подозревавших, что мертвецы могут с визгом носиться по округе.
В школе Клава завела обширную клиентуру из девиц, пострадавших от стрел Амура, и с успехом занималась гаданием, предсказанием судьбы, присушкой, отсушкой и снятием сглаза. Плату она обычно взимала бутербродами с сыром или ветчиной.
Выйдя из нежного детского возраста, мадмуазель Щелезубова вступила в общество друзей инопланетян и в группу добровольных помощников Шамбалы, распевала «Хари Кришна» с волосатыми кришнаитами, изучала медитацию у святого Валеры из Фрунзе и тайные эзотерические доктрины у знаменитого тибетского ламы Феди Восточкина.
Она была знакома со всеми московскими экстрасенсами, заклинателями духов, ясновидцами, прорицателями и спиритами. Убедившись, что магические способности подавляющего большинства местных колдунов и оккультистов были скорее воображаемыми, чем реальными, Клава разочаровалась в них и покинула суетную столицу, увозя с собой два сундука магических книг. Получив место сторожихи, она поселилась в гордом одиночестве в ведомственной избушке химкомбината «Знамя Ильича».
За двадцать лет практики Клава добилась некоторого прогресса в магии и освоила азы колдовства. Идеей фикс для ведьмы-самоучки стало изготовление философского камня, обращающего свинец в золото, а заодно дарующего бессмертие и вечную молодость. Тот факт, что за многие тысячелетия ни алхимики, ни маги философский камень так и не получили, Клаву ничуть не смущал. К настоящему моменту ее достижения на ниве алхимии сводятся к шести взрывам, трем пожарам и одному отравлению. Сомневаюсь, что сегодняшний эксперимент станет исключением из общего правила, так что на всякий случай будьте осторожны.
Следуя указаниям Унигунды, барсук и Дэзи свернули направо и увидели перед собой небольшую бревенчатую избушку с ярко освещенными окнами, словно приглашающими заглянуть в них. Детективы прильнули к стеклу, и тут же их захлестнуло горькое разочарование. Вин-Чун отцепился от наличника и с тяжким вздохом плюхнулся на землю.
— Ты ошиблась, — сказал он Унигунде, — Находящаяся в этом доме женщина — не Кармен, а самая настоящая доморощенная Клавка. Кармен была роковой красоткой, жгучей брюнеткой с роскошной фигурой, а это что?
Стоящая у газовой плиты неопрятная тетка средних лет в стоптанных шлепанцах, засаленном халате, с волосами цвета перепрелой соломы и выцветшими водянистыми глазами, вряд ли была способна вызвать трепет в мужских сердцах.
Унигунда удивленно посмотрела на барсука.
— Боже, до чего вы, мужчины, наивны, — вздохнула она. — И ты еще считаешь себя детективом! Я загадаю тебе загадку. Что получится, если к этому блеклому существу прибавить накладную грудь, корсаж, парик, цветные контактные линзы, французскую косметику, обтягивающее платье, итальянские туфли и все такое прочее? Еще не угадал? Так я тебе подскажу. Это и будет ваша жгучая и страстная Кармен. Между прочим, директор соседней овощебазы выбросился из окна от безнадежной любви к этой самой замарашке.
— Неужели все так просто? — изумился повеселевший Вин-Чун.
— Думаешь, зря женщины тысячелетиями совершенствовали способы охмурения мужчин? — ухмыльнулась летучая мышь.
— У меня есть план, — сказал барсук. — Мы спрячемся у двери, и пока Унигунда будет передавать ведьме разрыв-траву, незаметно прошмыгнем в дом. Как только Клава достанет Чинтамани, чтобы бросить его в котел, Дэзи кинется ей под ноги, я выхвачу камень у нее из рук, Унигунда погасит свет, и в темноте мы все благополучно смоемся.
— Попробуем, — согласилась летучая мышь и нажала на кнопку звонка.
Детективы прижались к стене у входа.
— Где тебя носило столько времени? — открывая дверь, раздраженно спросила ведьма-самоучка. — Принесла траву?
Она выхватила пучок травы из лап Унигунды и принялась пристально его рассматривать. Воспользовавшись моментом, детективы незаметно проскользнули в прихожую. Вернувшись к плите, Кармен бросила пучок травы в кипящий на ней огромный чугунный котел, и торжествующе вскинула голову.
— Настал час моего триумфа! — воскликнула она.
Резким движением ведьма сорвала с себя старый халат и сбросила шлепанцы. Вынув из шкафа просторный черный балахон, она облачилась в него. Золотом сверкнули на черной ткани магические письмена.
Переместившись к окну, колдунья распахнула его. Детективы всем сердцем приветствовали этот шаг, потому что невыносимый запах химикалиев, идущий из котла, успел довести их до полуобморочного состояния.
Кармен протянула руки к полной луне.
— О, Великое Солнце Мертвых! — нараспев продекламировала она. — Взгляни благосклонно на мои дела и мысли. Дай мне силы совершить то, что не удавалось еще никому, и моя душа навеки будет принадлежать тебе.
Животным показалось, что свет луны стал немного ярче, а от рук колдуньи к ночному светилу протянулись сверкающие белые лучи.
Потом Клава нагнулась, засунула руку под комод и вытащила из-под него розовую баночку из-под крема «Морщинам — нет!». Благоговейно отвернув крышку, она достала из баночки Чинтамани и поднесла его к глазам.
Дальнейшее произошло мгновенно. Дэзи с истошным криком «киай» бросилась в ноги ведьме, Вин-Чун, совершив головокружительный прыжок, повис на ее руке, держащей камень, а Унигунда выключила свет. Барсук попытался схватить Чинтамани зубами, но Клава дернулась, и он, промахнувшись, нечаянно вцепился в ее палец. Ведьма вскрикнула и взмахнула укушенной рукой. Выскользнув из ее руки, пластинка черного камня взлетела к потолку.
В полном соответствии с законами физики Чинтамани, прочертив в воздухе отрезок параболы, плюхнулся прямо в центр котла с адским варевом. Багровые и фиолетовые молнии подобно стае разъяренных демонов вырвались из его бурлящего нутра и в мгновение ока обуглили потолок. Котел заплясал на плите, как обезумевший дервиш. Из его глубины донеслось стремительно усиливающееся шипение, словно там скрывался клубок разъяренных змей.
— Бежим! Сейчас рванет! — не своим голосом завопила Унигунда и вылетела в распахнутое окно.
Колдунья рыбкой нырнула за ней. Вин-Чун и Дэзи выскочили через дверь и во всю прыть понеслись прочь от избушки. Шипение превратилось в угрожающий гул, который нарастал, достигая невыносимых высот. Молнии, уже уничтожившие крышу ведомственного жилья, били теперь прямо в небо, целясь по разрозненным облакам. И, наконец, грянул взрыв.
Взрывная волна подхватила обезумевших от ужаса, вцепившихся друг в друга детективов, подняла их высоко в небо и, постепенно теряя силу, аккуратно опустила Дэзи и барсука прямо на плешивую вершину Лысой горы.
Только через полчаса оглушенные детективы пришли в себя. С трудом встав на трясущиеся лапы, они осмотрелись кругом.
Трубы химкомбината «Знамя Ильича» больше не портили окружающий пейзаж. На месте комбината и ведомственной избушки ведьмы-сторожихи зияла глубокая воронка. На горизонте все еще виднелось медленно угасающее багровое зарево.
— Боже, что мы наделали! — прошептала дрожащая от ужаса Дэзи. — Как же Унигунда и Клава? Неужели они погибли?
— Никакой взрыв не способен уничтожить могильного мешкокрыла, — раздался за их спиной знакомый голос. — За Клаву тоже можете не беспокоиться. Она успела вовремя превратиться в песчинку, и ее занесло на Ямайку, прямо в племя колдунов вуду. Пусть теперь учится там зомбировать мертвецов.
— Унигунда! Ты жива! — радостно воскликнули Дэзи и барсук.
Летучая мышь с самодовольным видом выписывала в воздухе фигуры высшего пилотажа. Было видно, что все происшедшее здорово ее позабавило.
— И чем теперь собираются заняться бравые детективы? — ехидно спросила она. — От черного камня даже пылинки не осталось. Он, извините, аннигилировал.
Во всей этой суматохе детективы совсем забыли о Чинтамани. Лишь сейчас, после слов Унигунды, весь ужас от провала операции обрушился на них. Что они скажут Гел-Мэлси и Вивекасвати? Они подвели своих друзей, которые так рассчитывали на них. Теперь они никогда в жизни не попадут в Звериный Рай и не смогут открыть там свое сыскное агентство.
Взглянув на вытянувшиеся мордочки детективов, летучая мышь захохотала.
— Не узнаю барсука Уинстона Черчилля! — воскликнула она. — Тот барсук, которого я знала, никогда не хотел поступать так, как все. Другие, оказавшись в этой ситуации, стали бы плакать и горевать. Это означает, что ты должен радоваться и веселиться.
— Я бы, возможно, и повеселился, если бы только нашел для этого повод, — мрачно проворчал Вин-Чун. — Мы упустили свой единственный шанс. Неужели ты не понимаешь, что все пропало? Возможно, по нашей вине, разразится всемирная катастрофа. Могла бы и посочувствовать нам вместо того, чтобы насмехаться.
Унигунда укоризненно покачала головой.
— Откуда такое пораженческое настроение? — спросила она. — Взгляни на это дело с другой стороны. Чинтамани не достался вам, но маги общества «Черного дракона» тоже его не получат. На свете еще много кусков черного камня. Сейчас вы потерпели неудачу, но, может быть, в следующий раз вам повезет. Придет время, и я навещу вас в Зверином Раю. Когда-нибудь это обязательно произойдет. Это говорю вам я, могильный мешкокрыл, которому известны все тайны дня и ночи. А теперь прощайте. Не вешайте носа. И никогда не поступайте так, как все.
Унигунда перешла на бреющий полет и растворилась в темноте.
— Ты веришь в то, что она сказала? — с надеждой спросила Дэзи.
— У нас нет другого выбора. Мы должны в это верить! — решительно произнес Вин-Чун, и детективы, заметно приободрившись, двинулись в обратный путь.
Глава 10 Операция «Сингапур»
Вивекасвати, выслушав отчет Дэзи и барсука, пришел в состояние мрачного отчаяния. Он нервно метался по площадке среди искусственных скал и даже попытался на бегу рвать на себе волосы, но споткнулся и упал, пропахав носом землю. Лишившись сил, он так и остался лежать, горестно стеная и время от времени выдирая из макушки клочки шерсти. В такие моменты он вскрикивал особенно жалобно.
Гел-Мэлси, узнавшая о провале операции раньше Вивекасвати, хотя и была расстроена, уже успела немного оправиться от удара.
Троица детективов пытались успокоить безутешную бандикоту, но Вивекасвати не слушал их. Вскрикивая: «Все пропало, все пропало!», он еще глубже зарывался носом в землю.
Терзаемые сознанием собственной вины, Дэзи и Вин-Чун утратили обретенный было оптимизм и все глубже погружались в депрессию. Дэзи тихо всхлипывала, барсук поскуливал в унисон с Вивекасвати. Не выдержав картины всеобщего горя, Мэлси решила положить конец этому безобразию.
Схватив бандикоту зубами за загривок, глава детективного агентства подняла ее в воздух, несколько раз встряхнула и небрежно бросила на землю.
Возмущение Вивекасвати от столь бесцеремонного обращения было столь велико, что на время он даже позабыл о своих страданиях. Не в силах подобрать слова для выражения обуревавших ее чувств, возмущенная крыса поднялась на задние лапы и, встопорщив усы, оцепенела, напоминая застывшую жену Лота.[15] Вин-Чун и Дэзи, разинувшие от изумления рты, недоуменно уставились на черного терьера.
— Так—то лучше, — сказала Мэлси, — По крайней мере, вы перестали стенать. Еще немного, и вы своими жалобами переполошили бы весь зоопарк. Надо не жалеть себя, а заняться делом. У меня есть отличный план. Наверняка он сработает.
— План? Какой план? — оживился барсук.
Выйдя из оцепенения, бенгальская крыса заинтересованно шевельнула усами.
— Вивекасвати упоминал, что у «Общества Черных Драконов» есть несколько кусочков Чинтамани, — объяснила Гел-Мэлси. — Мы отправимся к ним, выкрадем весь их запас и передадим эти камни Обретшему Мудрость.
Мэлси замолчала и обвела торжествующим взором притихшую троицу.
Теперь компания страдальцев молчала уже по другому поводу: изобретательность главы детективного агентства повергла их в изумление. Пауза затягивалась. Мэлси держала ее, как лучший представитель школы Станиславского, пока это занятие ей не надоело.
— Ну, так как? — нервно повиливая обрубком хвоста, спросила она. — Вас устраивает мой план?
— Гениально, — признал Вивекасвати.
— Потрясающе! — воскликнул Вин-Чун.
— Невероятно! — восхитилась Дэзи.
Гел-Мэлси подняла лапу, призывая к молчанию, и обратилась к Вивекасвати.
— Вам что-нибудь известно об «Обществе Черных Драконов» — чем они занимаются, где их можно найти?
— Разумеется, — кивнула бандикота. — Обретший Мудрость рассказал мне о них очень многое. Верхушка общества владеет холдинг-компанией «Фрукты и Бриллианты», центральный офис которой находится в Сингапуре по адресу Ю-Чу-Канг-Роуд, дом 41. Это огромный небоскреб с зеркальными стеклами и пятью подвальными этажами. Доступ на самые нижние из подвальных этажей открыт только главарям общества. Там «Черные Драконы» проводят свои ритуалы. Думаю, что кусочки Чинтамани спрятаны именно там, в одном из сейфов, хотя не исключено, что они находятся в доме Черного Дракона — верховного мага и президента компании «Фрукты и Бриллианты». Подлинное имя Черного Дракона не известно. В настоящее время он живет под именем Ву Дай Хо и имеет гражданство Сингапура.
— А что такое холдинг-кампания? — поинтересовалась Дэзи.
— Это фирма, не занимающаяся непосредственно производственной или коммерческой деятельностью, объяснил Вивекасвати. — Она управляет другими компаниями, пакетами акций которых она владеет.
«Фрукты и Бриллианты» руководят филиалами «Свежая свинина» в Баллерупе под Копенгагеном, «Мирный атом» в швейцарском городе Золотурн, «Аргентинское танго» в Бразилии, «Все для собак» в Малайзии, а также фирмами в США, Канаде, Мексике и Австралии.
Разветвленная сеть филиалов, подставных и фиктивных фирм позволяет «Фруктам и Бриллиантам» с легкостью отмывать грязные деньги. Под прикрытием этих фирм «Общество Черного Дракона» занимается наркобизнесом, торговлей оружием и людьми, игорным бизнесом и контрабандой.
Детективов слегка ошеломила обрушившаяся на них информация.
— Ничего себе, — присвистнул Вин-Чун. — Небоскреб, да еще с пятью подвальными этажами. У них, небось, такая охрана, что таракан не проскочит.
— Говорят, что у «Фруктов и Бриллиантов» лучшая в мире служба безопасности, — сказал Вивекасвати. — В прошлом году «Черные драконы» поставили себе суперсовременную сигнализацию фирмы «Не лает, не кусает, а в дом не пускает». Там повсюду бронированные двери, управляемые компьютерами, и на каждом этаже по сотне охранников—головорезов.
— Похоже, все будет не так просто, как хотелось бы, — задумчиво произнесла Гел-Мэлси. — Предлагаю провести мозговой штурм для выработки плана операции.
— Мозговой штурм? А что это такое? — с опаской осведомилась Дэзи. — Нам придется штурмовать что-то своей головой? Боюсь, что для этого я не гожусь. Может, лучше воспользуемся какими-либо инструментами?
— Ты и вправду подумала, что я предлагаю биться головой о стену? — изумилась Мэлси. — Мозговой штурм — это когда все собираются вместе и шевелят мозгами, придумывая самые невероятные идеи. Главное, чтобы идей было как можно больше. Наверняка какая-либо из них окажется полезной. А теперь сядьте в кружок и думайте. Как только возникнет идея, поднимайте лапу. Говорить будем по очереди, по часовой стрелке.
Звери уселись в круг, и их морды приняли напряженное выражение. Тяжелая работа мысли заставляла их трясти головами, почесывать затылки и сопеть. Томительно тянулись минуты. Наконец Вивекасвати откашлялся и поднял лапу. Все с надеждой посмотрели на него.
— Мы могли бы пригласить голого землекопа, — сказал он.
Мэлси изумленно воззрилась на бенгальскую крысу.
— Голого землекопа? — переспросила она. — Это еще кто такой? Зачем нам землекоп, да к тому же голый?
— Голый землекоп — это зверюга такая, из Африки, — объяснил Вивекасвати. — У нас в зоопарке живет. Похож на толстую желтую колбасу с короткими лапами и абсолютно голый — ни единой шерстинки. Норы роет почище бульдозера. Я подумал, что мы можем взять голого землекопа в Сингапур, и он прокопает подземный ход в подвалы небоскреба.
Вин-Чун вскинул голову с видом оскорбленного достоинства.
— Смею напомнить, — отчеканил он, — что я рою норы ничуть не хуже какой—то желтой африканской колбасы. Ты сам говорил, что там повсюду бронированные двери и толстые стены, а через бетон не пророется ни барсук, ни голый землекоп.
— Мы можем взорвать бетон динамитом, — предложила Мэлси.
— Только не это! — нервно вскинулся Вивекасвати. — Больше никаких эксплозивных материалов. Не хватало еще, чтобы мы уничтожили оставшиеся кусочки Чинтамани.
— Вентиляция, — задумчиво произнесла Дэзи. — Наверняка у них в вентиляционной системе живет множество крыс. От них мы сможем узнать обо всех ходах и выходах. Уверена, что местные крысы помогут нам проникнуть в здание.
— Гениально! — воскликнул барсук. — Отличная идея. Не забудьте еще про канализационные ходы и водосливы.
Детективы снова надолго замолчали.
— Что-то не густо у нас с идеями, — вздохнула Гел-Мэлси. — Ладно, закончим с мозговым штурмом. Поедем в Сингапур, сориентируемся на местности, и там уже будем действовать по ситуации. Есть только одна маленькая проблема. Для этого путешествия нам потребуются деньги. Много денег. Вопрос в том, где их раздобыть.
Неожиданно Вивекасвати вскочил и принялся лихорадочно раскапывать землю у ближайшей скалы. Все с удивлением смотрели на него. Через пару минут крыса извлекла из вырытой ямки небольшой кожаный мешочек и, дернув завязки, высыпала его содержимое на землю. Сверкающие прозрачные камни, искрясь и переливаясь в лунном свете, покатились по площадке. Дэзи, понимающая толк в драгоценностях еще со времен своего мафиозного прошлого, восхищенно всплеснула лапами.
— Собачий бог, — воскликнула она, подхватив ближайший к ней камень и внимательно рассматривая его на просвет. — Какие изумительные бриллианты! Чистейшей воды! Тут целое состояние. Эти камни потянут, как минимум, на десять миллионов долларов. Откуда они у тебя?
— Обретший Мудрость дал мне их, предвидя, что у нас могут возникнуть денежные затруднения, — объяснил Вивекасвати. — У них в Шамбале полно бриллиантов.
Мозг главы детективного агентства лихорадочно заработал. У нее в голове уже вырисовывался план будущей операции.
— Это совершенно меняет дело, — возбужденно воскликнула Мэлси. — С такими деньгами при необходимости мы сможем нанять целую армию ниндзя и натравить их на Черных Драконов.
— Если понадобится, я достану еще, — сказал Вивекасвати.
— Тем лучше, — кивнула Мэлси. — По крайней мере, в средствах мы не будем ограничены. Теперь я изложу вам свои соображения. В Сингапур нам придется лететь самолетом, иначе мы и за полгода туда не доберемся. Собакам не разрешается путешествовать на самолетах без сопровождающих, поэтому я предлагаю посвятить в наши планы Убийцу Джексона. Он мой друг, и мы вполне можем на него положиться. Убийца Джексон великолепно владеет английским и китайским языками, помешан на детективных историях и наверняка не откажется принять участие в одной из них.
Также я предлагаю привлечь к делу моего брата Мавра и его инструктора Прямо-в-Цель. Прямо-в-Цель надежный товарищ, кроме того он без промаха плюется шариками от подшипников. На расстоянии в пять метров он способен попасть в летящего комара. Наверняка его способности смогут пригодиться нам в борьбе с мафией.
С другой стороны, если мы полетим на самолете, возникает вопрос, как пронести бриллианты через таможню. Если нас поймают, Убийца Джексон и Прямо-в-Цель на долгие годы сядут в тюрьму за контрабанду.
— Об этом можешь не беспокоиться, — сказал Вивекасвати. — Есть способ попасть в Сингапур очень быстро и без всякого самолета. Пока еще я не могу вам объяснить, как это сделать, но я гарантирую, что окажусь там раньше вас и переправлю туда бриллианты. Вы тоже научитесь этому, но лишь после того, как достанете Чинтамани и побываете в Зверином Раю.
— Великолепно! — подытожила Мэлси. — В таком случае нашему плану ничто не препятствует. Я возьму один бриллиант и следующей ночью отправлюсь к Убийце Джексону. Он продаст камень и на вырученные деньги купит билеты на самолет. Операция «Сингапур» начинается.
Детективы вскочили и единодушно закричали: «Ура!»
Глава 11 Искушение Убийцы Джексона
Убийца Джексон, уютно устроившись перед телевизором, напряженно переживал перипетии остросюжетного детектива «Семь ног в тишине». Трое нормальных бандитов и один одноногий как раз сцепились в океанской бездне с бандой монаха Скутера из-за потерянной кубинскими террористами капсулы с биологическим оружием. Когда одноногий огрел Скутера по голове увесистым куском коралла, Убийца Джексон завизжал от возбуждения. В этот момент раздался звонок в дверь.
«Кого еще принесло среди ночи?» — раздраженно подумал Убийца Джексон и твердо решил не открывать.
Звонок продолжал нетерпеливо верещать. Послышались глухие удары в дверь, сменившиеся громким царапаньем.
Чертыхаясь и проклиная всех непрошеных визитеров, хозяин квартиры с трудом оторвался от телевизора, распахнул дверь и обомлел. У порога, выпрямившись во весь рост, на задних лапах стояла Гел-Мэлси. Правой передней лапой собака небрежно опиралась о дверной косяк. Морда терьера была как раз на уровне его лица, и эта морда радостно ухмылялась.
Когда Мэлси приветственно помахала ему, Убийца Джексон окончательно потерял дар речи. Он стоял, судорожно сглатывая слюну, и выпученными глазами смотрел на собаку.
— Привет, хозяин, — заговорщицки подмигнула ему Гел-Мэлси. — Что же ты в дом не приглашаешь?
Двигаясь, как марионетка, Убийца Джексон освободил проход и, не в силах произнести ни слова, жестом предложил терьеру войти.
Мэлси опустилась на четыре лапы, гордо прошествовала в комнату и с любопытством посмотрела на экран телевизора.
Капсулу с биологическим оружием уже успели захватить малайские пираты, а одноногий, спасаясь от акулы, лихорадочно греб единственным ластом.
— Извини, что помешала тебе, — очень вежливо произнесла Мэлси. — Может быть, мы досмотрим фильм? Я знаю, что такое телевизор, только по детективным историям, а вижу его в первый раз. Потрясающая штука.
Убийца Джексон, все еще не обретший способность говорить, пододвинул терьеру кресло и устроился на полу рядом с ним, тупо глядя на экран.
Эпопея с капсулой закончилась полным торжеством английской разведки. Программа передач подошла к концу. Экран отвратительно запищал, подмигивая надписью «Не забудьте выключить телевизор».
— Может, выключишь его, раз он так просит, — предложила Гел-Мэлси продолжающему пребывать в ступоре инструктору.
Убийца Джексон встряхнул головой, ущипнул себя за руку и, убедившись, что наваждение рассеиваться не собирается, выдавил-таки из себя несколько слов.
— А? Что? Да, к-конечно, — заикаясь, пробормотал он.
Отключив телевизор, инструктор перевел взгляд на Мэлси и нервно спросил:
— К-кофейку не желаете?
— Зачем же на «вы»? Это звучит слишком официально. Мы знакомы с самого моего рождения, так что можно обойтись и без церемоний. Теперь насчет кофе. Спасибо за предложение, но я предпочла бы полакать куриный бульончик или, на худой конец, выпить чаю. От кофе меня клонит в сон.
Мэлси умолчала о том, что ей еще ни разу не приходилось пить кофе. Из какого-то детектива она узнала, что наиболее оригинальных личностей этот бодрящий напиток не возбуждает, а, наоборот, повергает в сон, и хотела выглядеть оригинальной.
Убийца Джексон бегом помчался на кухню, и вскоре оттуда донесся звон кастрюль и веселый аккомпанемент бьющихся тарелок.
Через несколько минут инструктор заглянул в комнату и сообщил, что бульон готов. Мэлси прошествовала в кухню и замерла от восхищения. Описания ресторанных утех, которые до этого момента она могла лишь воображать, немедленно ожили в ее памяти. Да, действительно, неплохо быть детективом.
Кухонный стол был покрыт белоснежной накрахмаленной скатертью. Специально для Мэлси Убийца Джексон принес из комнаты уютное кресло. Центр стола украшала ваза с алыми розами. Рядом с ней на широком фарфоровом блюде стояла суповая миска, расписанная красивыми синими цветами. Налитый в нее золотистый бульон подмигивал круглыми островками плавающего на поверхности жира. Тонко нарезанный сыр, колбаска, конфеты и шоколад, витые свечи в бронзовых канделябрах, хрустальные фужеры, салфеточки и прочие приятные мелочи создавали неповторимую атмосферу, как нельзя лучше подходящую для деловой беседы.
Глава детективного агентства восхищенно ахнула, сглотнула слюну и прыгнула в кресло. Заглянув в головокружительные золотые глубины суповой миски, она увидела лежащие на дне кусочки куриной грудки, на мгновенье блаженно зажмурилась, втянула ноздрями божественный бульонный аромат и принялась вдохновенно лакать.
Убийца Джексон примостился напротив с чашечкой кофе в руке. Покончив с бульоном, Гел-Мэлси перевела дух и, деловито уничтожая прочие разложенные на столе вкусности, рассказала изумленному инструктору о своей идее создания детективного агентства, об истории Чинтамани, о неудавшейся попытке вернуть похищенный у Обретшего Мудрость кусочек священного черного камня и, наконец, о плане ограбления магов «Общества Черного Дракона», для чего, ей, собственно, и понадобилась помощь Убийцы Джексона. В заключение своей речи собака вытряхнула из уха небольшой бриллиант и протянула его инструктору.
— Денег, которые ты выручишь за этот камень, нам с лихвой хватит на поездку в Сингапур, — закончила она.
— Но это же чистое безумие! — в ужасе воскликнул Убийца Джексон. — Ты даже не представляешь, о чем просишь. Мафия всесильна! Тебя что, книги ничему не научили? Да эти Черные Драконы мигом сотрут нас в порошок.
Мэлси предвидела подобную реакцию, и она ее ни капельки ни обескуражила. Процесс вербовки агентов глава детективного агентства знала (по рассказам того же Убийцы Джексона), как свои пять когтей. Не принимая во внимание упаднические настроения инструктора, собака построила свою речь с искусством истинного демона-искусителя.
— Предлагая это, я в первую очередь забочусь о твоем же благе, — проникновенно произнесла она, — Посмотри на себя и на свою унылую жизнь! С твоим талантом ты давно мог бы стать великим писателем или сыщиком, а ты прозябаешь на жалкой работе за нищенскую зарплату в каком-то несчастном собачьем питомнике. Неужели тебе не хочется очутиться в Сингапуре, вдохнуть сладостный запах океана, услышать, как шумит ветер в кронах пальм, как по утрам кричат обезьяны и попугаи?
У нас полным-полно бриллиантов. Помогите нам, и после завершения операции мы обеспечим тебя и Прямо-в-Цель до конца ваших дней. Если захочешь, ты откроешь собственное издательство и будешь писать детективы на роскошной вилле где-нибудь в тропиках, а Прямо-в-Цель сможет заняться организацией соревнований по меткости плевка и прославиться на весь мир. Кроме того, мы ни в коем случае не будем рисковать и станем действовать только по очень хорошо продуманному плану. Неужели ты упустишь возможность принять участие в таком захватывающем приключении?
Некоторое время в душе Убийцы Джексона шла борьба, но борьба эта оказалась недолгой. Ему совсем не хотелось до старости читать чужие книги, ходить каждое утро на работу и целыми днями командовать собакам: «место», «сидеть» или «лежать».
— Пожалуй, всемогущество мафии и впрямь чересчур преувеличивают, — сказал инструктор. — Просто надо действовать осторожно. Если Прямо-в-Цель согласится отправиться с нами в Сингапур, я тоже поеду. Я позвоню ему прямо сейчас и попрошу срочно прийти сюда. Будет лучше, если ты поговоришь с ним сама. Если я попытаюсь объяснять все это по телефону, он решит, что я свихнулся.
Прямо-в-Цель оказалось убедить даже проще, чем Убийцу Джексона. Он быстро смекнул, что в Сингапуре ему может представиться возможность сбить метким снайперским плевком самолет врагов-мафиози и, наконец, выполнить то, что предрекал ему вещий сон.
К утру соглашение было полностью достигнуто. Бриллиант Убийца Джексон пообещал в ближайшие дни продать знакомому ювелиру.
Гел-Мэлси уже прощалась с инструкторами, когда ее хозяин не выдержал и задал вопрос, который терзал его весь вечер.
— Послушай, а разве собаки могут говорить? — спросил он.
— Разумеется, могут, — ответила Мэлси. — Неужели ты этого еще не заметил?
— Почему же они никогда не разговаривают с людьми?
— Так повелось с давних времен, — объяснила Гел-Мэлси. — Один знаменитый пес-философ, лхасский апсо, живший в IV веке до новой эры сказал по этому поводу: «Глупый человек говорит то, о чем думает, мудрый же об этом молчит. Собака всегда мудра: она лает, чтобы человек полагал, что он знает, о чем она думает, свои же истинные мысли она никогда не поверяет тому, кто ходит на двух ногах» .
Мы, собаки, руководствуемся этим правилом и разговариваем с людьми только в самых крайних случаях, например, как сейчас. Если люди догадаются, что собаки в действительности гораздо умнее, чем кажутся, это сильно осложнит нашу жизнь.
— Во, дает, — восхитился Прямо-в-Цель. — Прямо не терьер, а Цицерон какой-то.
Гел-Мэлси простилась с ошеломленными кинологами и со всех ног помчалась к ожидавшим ее Дэзи и барсуку.
На следующий день Убийца Джексон и Прямо-в-Цель задержались в питомнике после того, как другие инструкторы разошлись. Гел-Мэлси собиралась представить их своей команде. Чтобы знакомство прошло успешнее, кинологи захватили с собой килограмм печеночного паштета, круг краковской колбасы и пирог с яблоками.
После того, как все перезнакомились друг с другом и перекусили, Убийца Джексон приступил к изложению своего плана.
— У меня возникла одна неплохая идея, — сказал он. — Примерно через месяц в Сингапуре состоится всемирная собачья выставка. Мы с Прямо-в-Цель выкупим Мэлси и Мавра из питомника. Дав кое-кому взятки, я устрою так, что оба черных терьера получат приглашения на выставку. У них обоих золотые медали, так что участие в выставке будет вполне оправданным. Это станет для нас отличным прикрытием.
Детективы восторженно загалдели, наперебой выражая свое одобрение.
— Блестящая идея! — подытожила Гел-Мэлси. — Так мы и сделаем.
Через несколько дней бриллиант был продан за очень приличную сумму знакомому ювелиру, и инструкторы смогли выкупить своих собак. Мавр, брат Мэлси, поселился у Прямо-в-Цель, а Мэлси, Дэзи и Вин-Чун — у Убийцы Джексона. Чтобы появление барсука на улице не вызывало нездорового интереса, Убийца Джексон сшил ему модный собачий комбинезон, прикрывающий уши, и купил детские темные очки. Теперь Вин-Чун спокойно гулял вместе с собаками, но радость его несколько меркла от того, что прохожие иногда называли его дворняжкой.
Одна бабка, выгуливающая тощего, дрожащего карликового пинчера, обалдев при виде модернового барсучьего комбинезона, пронзительно закричала:
— Ишь, дворняга паршивая, вырядился-то как, да еще очки нацепил!
Завистливая бабка швырнула в Вин-Чуна веткой, но промахнулась и от этого расстроилась еще сильнее.
Для кинологов настали горячие времена. Целыми днями они крутились, как белки в колесе, доставая приглашение на Международную выставку собак, подписывая какие-то бесчисленные бумаги, оформляя визы, документы и ветеринарные свидетельства.
Убийца Джексон насквозь пропитался запахом французских духов, многочисленными флаконами которых он вечно набивал карманы, чтобы в нужный момент одарить очередную неуступчивую бюрократку. Юные соседки по дому, встречая в лифте или на улице Колю Семушкина, принюхивались, как охотничьи собаки, а их глаза становились мечтательными и влажными. Но Коля был холоден и деловит, и томные взгляды прелестных соседок не достигали цели. Наконец, авиабилеты до Сингапура были куплены, и команда детективов, все еще не верящая в такую удачу, долго трогала их лапами и влажными носами. Той же ночью звери помчались в зоопарк сообщить радостную новость бенгальской крысе бандикоте.
Вивекасвати выглядел очень довольным.
— Я тоже не сидел тут без дела, — сообщил он, с таинственным видом извлекая из очередного тайника аккуратно перевязанный шпагатом пакетик. Крыса неторопливо развязала шпагат и, развернув бумагу, выпрямилась, излучая невероятную гордость.
— Это для вас, — сказала она, щедрым жестом указывая на содержимое пакета.
Детективы отшатнулись. На плотной голубоватой оберточной бумаге, вызывая отнюдь не лучшие ассоциации, лежали четыре серовато-коричневых плода неизвестного происхождения. Плоды были явно не первой свежести и источали отвратительное зловоние.
— Что это за ужас? — спросила Дэзи, с отвращением зажимая нос.
В последнее время она пристрастилась к французским духам, и Убийца Джексон каждое утро наносил ей за ушки несколько капель «Шанели № 5». Наверное по этой причине вонючие плоды шокировали ее сильнее, чем остальных.
— Ах, да вы же не знаете! — спохватился Вивекасвати. — Это Чудо Лингвиста Гунди, мутант от скрещивания инжира, мухомора и белены, плод многолетних трудов кистехвостого гунди, выдающегося ботаника Звериного Рая.
Заметив нарастающее недоумение детективов, он решил объяснить подробнее.
— Пока вы оформляли документы, я успел побывать в Зверином Раю, у Юнь Чжоу. Он и познакомил меня с кистехвостым гунди по прозвищу Мичурин. Много лет назад советский альпинист забыл на Джомолунгме красивую книжку с картинками. Кто-то из обитателей Звериного Рая нашел ее, и, в конце концов, она оказалась у кистехвостого гунди — небольшого скромного грызуна, внешне напоминающего пищуху.
Из книжки грызун узнал о знаменитом селекционере Мичурине и о том, как интересно прививать черенки яблонь к кактусам, наблюдая, что из этого получится. С тех пор гунди прививал все ко всему и вывел совершенно невероятные гибриды. Чудо Лингвиста Гунди — высшее из его достижений. Любое животное, кроме человека, съевшее этот плод, начинает понимать любой человеческий язык или диалект и свободно говорить на нем. Запах, пока, действительно не лучший, но работы по совершенствованию плодов не прекращаются. Гунди утверждает, что через пару лет они будут благоухать фиалками.
— Не хочешь ли ты сказать, что нам придется это съесть? — спросила Дэзи, ощутив предательские спазмы в желудке. — Если да, на меня не рассчитывайте. Лучше я подожду два года.
— В Сингапур вы отправляетесь через два дня, — отрезал Вивекасвати. — Так что никаких капризов. Дело прежде всего. Зажмурьтесь и глотайте. Я съел и, как видите, жив. На вкус эти плоды не так уж и плохи, нечто вроде чеснока с укропом и медом.
Гел-Мэлси решила подать пример своим компаньонам. С решительным видом она взяла плод и, зажмурившись, проглотила Чудо Лингвиста Гунди целиком, не разжевывая.
Следующим стал Вин-Чун, решивший показать себя настоящим мужчиной. Поскольку размерами он сильно уступал черному терьеру, проглотить плод одним махом ему не удалось.
Наблюдая за его мучениями, Дэзи почувствовала себя плохо. Она сказала, что не ощущает в себе призвания к детективной работе и немедленно увольняется по собственному желанию, но это ей не помогло. Барсук, неплохо разбирающийся в трудовом законодательстве, разъяснил, что служащий, увольняющийся по собственному желанию, должен проработать минимум две недели, прежде чем он сможет уйти. Пушистая секретарша попыталась было улизнуть, но Мэлси в два прыжка догнала ее и прижала лапой к земле.
Последующие полчаса прошли в уговорах, пока, наконец, компромисс не был достигнут. Вивекасвати пробежался по зоопарку и выпросил у обезьян несколько конфет. Тошнотворный плод разрезали на мелкие кусочки и Дэзи, не жуя, глотала их один за другим, судорожно закусывая конфетами и запивая водой. Наконец мучительная процедура завершилась, и Вивекасвати дал друзьям последние наставления.
— В Сингапуре вы остановитесь в отеле «Раффлз», — сказал он. — Я буду жить в подвале отеля и сам выйду на связь. В Сингапур я отправлюсь сразу же после вашего ухода и постараюсь разузнать как можно больше о фирме «Фрукты и Бриллианты» у местных крыс. План действий разработаем на месте.
Бандикота простилась с детективами, и они отправились домой, не забыв прихватить для Мавра последний плод Чуда Лингвиста Гунди.
Глава 12 Крыса в отеле «Раффлз»
Оставив редкие облака далеко внизу, авиалайнер неотвратимо приближался к южной оконечности полуострова Малакка. Внизу пустыни сменялись горными массивами, болотистыми джунглями и извивающимися, как змеи, реками. Звери прильнули к иллюминаторам. Убийца Джексон, тщетно пытаясь изобразить бывалого путешественника, вошел в роль гида и читал друзьям небольшую лекцию о Сингапуре. Перед путешествием он изучил все, что можно, об этой небольшой стране и теперь гордо демонстрировал свои познания.
— Сингапур, — рассказывал он, — был основан в VII веке и до начала ХVI века являлся территорией индонезийских султанов. Затем он стал колонией Португалии. В VII веке он перешел под контроль Голландии, а в 1824 г. во многом благодаря усилиям сэра Томаса Стэмфорда Бингли Раффлза стал владением Великобритании. В 1877 году нападение яванцев полностью уничтожило город, и его отстроили заново. В 1942–1945 г.г. Сингапур был оккупирован Японией, а с 1963 по 1965 года находился в составе федерации Малайзии. В августе 1965 года он был провозглашен независимым государством.
Сингапур стремится стать Нью-Йорком Юго-Восточной Азии и в качестве рекламного хода предлагает западным туристам увидеть «настоящую Азию». В действительности Сингапур скорее можно назвать «Азией без слез». В отличие от большинства других стран Юго-Восточной Азии вода здесь подается из водопроводного крана, улицы чистые, на них нет нищих, но зато полно миллионеров, и почти все говорят по-английски.
Государственные языки — малайский, китайский, английский и тамильский. Низкое налогообложение и налоговые льготы в сочетании с выгодным географическим положением и дешевой рабочей силой притягивают иностранный капитал. В Сингапуре действуют отделения практически всех важнейших банковских компаний мира.
Излияния Убийцы Джексона прервал приход стройной стюардессы с обедом. Инструктор мигом забыл о Сингапуре и восхищенно уставился на дымящийся кусок бифштекса и бутерброды с икрой.
Обед полагался только людям, но детективы, принюхиваясь к доносящимся с тележки запахам, столь умильно взирали на красавицу стюардессу, что сердце ее растаяло. Дэзи, подражая цирковым собачкам, встала на задние лапы и покрутилась на месте, Гел-Мэлси протянула девушке лапу и ласково ткнулась носом в ее коленку. Достав с тележки четыре лоточка с бифштексами, стюардесса распечатала их и поставила перед собаками и барсуком. Звери благодарно завиляли хвостами и принялись за еду.
В 11.30 самолет мягко приземлился в аэропорту Чанги. К трапу подогнали автобус, который доставил друзей к залу для прохождения паспортного контроля. Удушающая жара и влажность сменились прохладным кондиционированным воздухом аэровокзала. Убийца Джексон и Прямо-в-Цель предъявили паспорта, ветеринарные свидетельства и без проблем прошли таможенный контроль, слегка удивив таможенников солидным запасом шариков от подшипников, которые вез с собой Прямо-в-Цель.
Улыбающийся носильщик-малаец бодро погрузил вещи на тележку и, пока Убийца Джексон обменивал доллары США на сингапурские доллары, поймал такси. Такси оказалось довольно потрепанным «мерседесом» с большой вмятиной на правом крыле. Лысый и беззубый водитель радостно закивал головой, услышав название отеля «Раффлз».
«Мерседес» влился в поток машин, вырулил на Серангун-роуд, оттуда налево, на Лавандовую улицу, затем направо на Бич-роуд и, наконец, лихо затормозил перед ослепительно белым фасадом отеля. Убийца Джексон щедро расплатился с беззубым водителем, и вся компания, слегка напоминающая бродячий цирк, вывалилась из машины.
Тысячи новых непривычных запахов обрушились на детективов — ароматы буйной тропической зелени, запах гниющих водорослей с Малайского пролива, полыхающих яркими красками цветов и плавящегося под солнцем асфальта. Над всей этой какофонией запахов властвовали чарующие ароматы блюд китайской кухни. Их готовили на многочисленных жаровнях и лотках, расположенных прямо на улице.
Старинный отель, построенный чуть ли не во времена сэра Томаса Стэмфорда Бингли Раффлза, очаровал друзей своими высокими лепными потолками, стройными колоннами и бодрящей после невыносимой уличной духоты прохладой. Луноликий портье-китаец, обнажив в обезоруживающей улыбке добрую дюжину золотых зубов, вручил Убийце Джексону и Прямо-в-Цель ключи от смежных номеров.
Хотя портье излучал невероятное дружелюбие, осторожной Дэзи его улыбка показалась несколько плотоядной. Лицо портье чем-то неуловимо напоминало черты корейского мафиози-собакоеда дядюшки Тхонга, и секретарша детективов твердо решила, что ни в коем случае не станет ходить одна по Сингапуру. Только сейчас она вспомнила, что китайцы не менее страстные собакоеды, чем корейцы.
Быстро освоившись в смежных номерах с огромными ваннами и старомодной, но уютной мебелью, друзья решили вести себя, как типичные туристы и отправились бродить по городу. Дежурящий у входа в отель дородный швейцар-сикх, посоветовал им прогуляться в районе Буджис—стрит, поскольку там они смогут увидеть «настоящий Сингапур».
Дабы не вводить китайских любителей собачатины во искушение, Убийца Джексон вел на поводках Гел-Мэлси и Дэзи, а Прямо-в-Цель — Мавра и одетого в попону и темные очки Вин-Чуна. Барсук хотел было оставить неудобную амуницию в отеле, но Дэзи убедила его, что китайцы ценят чрезвычайно целебный барсучий жир намного выше собачьего мяса, поэтому выглядеть собакой для него гораздо безопаснее.
В «настоящем Сингапуре» царило подлинное вавилонское столпотворение.
Небольшие двух— и трехэтажные домики вмещали количество обитателей, больше подходящее для небольшого небоскреба. Люди готовили пищу прямо на улице, так как в комнатах, по-видимому, для этого просто не оставалось места. На красочно оформленных лотках выставлялись блюда, на которых специализировался тот или иной дом. Подавали их тут же, на маленьких столиках, покрытых чистыми белыми скатертями. После обеда улица превращалась в рынок, где с тех же лотков продавалась всевозможная мелочь — от бритвенных лезвий и дешевой бижутерии до маек с изображениями пальм, рыб и драконов.
Утомленная впечатлениями, Гел-Мэлси предложила перекусить. В крошечном китайском кафе «Золотая креветка» друзья обнаружили свободный столик и сели. Мгновенно, словно из воздуха, возник симпатичный молодой китаец. Кланяясь и улыбаясь, он протянул Убийце Джексону и Прямо-в-Цель деревянные щипцы с зажатыми в них горячими влажными полотенцами.
— Зачем это? — спросил по-китайски Убийца Джексон.
— О, мистер говорит на нашем языке! — восхитился официант. — Вам очень жарко. Вы вспотели. Полотенцем вы сможете вытереть лицо и руки. Осмелюсь порекомендовать вам наше фирменное блюдо — жареную утку. Никто в квартале не может придать ей такой нежный вкус, как мы.
После продолжительного совещания инструкторы решили заказать жареную утку, пау-тефтели из риса и мяса, креветки под острым соусом, черепаший суп и акульи плавники с ростками бамбука. Собакам их порции принесли в больших глиняных пиалах, и пиршество началось.
Население китайского района с изумлением взирало на собак, чинно восседающих на табуретках и отдающих дань знаменитой китайской кухне.
— Иностранцы, — бормотали они, — дикий народ! Что с них возьмешь? Вместо того, чтобы съесть собак, они их кормят.
Обсудить достопримечательности Сингапура за едой не удалось. Треск снующих среди лотков мотоциклов и рев десятков транзисторов, настроенных на разные станции, превращал любые попытки коммуникации в довольно сложную задачу. После обеда вся компания поняла, что заслужила продолжительный отдых. Чувствуя в желудках приятную тяжесть, друзья остановили двух велорикш и, с трудом разместившись в колясках, направились обратно в отель, упиваясь окружающей экзотикой. С облегчением вдохнув кондиционированный воздух отеля, они повалились на чистые прохладные простыни и заснули, переживая во сне восхитительнейшие приключения.
Детективов разбудили громкие возгласы и топот, доносящиеся из коридора. Собаки и барсук мгновенно вскочили, с трудом удерживаясь, чтобы не залаять. Убийца Джексон с недоумением протирал глаза, а Прямо-в-Цель ругался, переворачиваясь с боку на бок. Крики и топот приближались, но разобрать, в чем там дело, детективы никак не могли. Где-то совсем близко раздался пронзительный женский визг:
— Крыса! Жирная мерзкая крыса!
— Вивекасвати! — воскликнула Мэлси.
Глава детективного агентства молнией бросилась к двери и распахнула ее. По коридору, встопорщив шерсть мчалась очумевшая от ужаса бандикота. За ней по пятам со щетками наперевес неслась свора злобно ощетинившихся горничных.
— Сюда! — закричала Мэлси. — Мы здесь!
Затравленная бенгальская крыса, заложив крутой вираж, влетела в номер и, оглянувшись в поисках укрытия, нырнула под брюхо Мавра. Могучий черный терьер тут же лег, полностью скрыв в своей густой шерсти трясущегося от страха Вивекасвати. Мэлси захлопнула дверь и улеглась на ковер рядом с Мавром.
В дверь осторожно постучали.
— Войдите! — сказал Убийца Джексон.
В дверном проеме возникло круглое симпатичное лицо горничной-малайки, одетой в ярко-красное форменное платье.
— Простите за беспокойство, уважаемый господин, — нервно улыбаясь, произнесла девушка. — Мне очень неприятно, но, кажется, в ваш номер забежала крыса.
Убийца Джексон искусно изобразил изумление.
— Крыса? В пятизвездочном отеле? Это просто невозможно! — воскликнул он. — Вы видите этих собак? Это терьеры — профессиональные охотники на крыс. Если бы сюда забежала крыса, они разорвали бы ее в мгновение ока. Уверяю вас, вы заблуждаетесь.
— Возможно, ваши собаки не заметили крысу, — предположила девушка. — Может быть, вы позволите мне осмотреть номер?
— Осматривайте, если вам так хочется, — пожав плечами, буркнул Убийца Джексон. — Только никакой крысы вы здесь не найдете.
Опасливо косясь на лежащих бок о бок огромных черных псов, горничная заглянула под кровати и под кресла. Отодвигая шторы, она подошла к терьерам слишком близко. Как по команде, верхние губы собак приподнялись, обнажая огромные острые клыки, и в груди у них зародилось низкое глухое рычание, еще не угрожающее, но явно предупреждающее.
Горничная вздрогнула и поспешно отскочила.
— Вы были правы, — сказала она. — Здесь действительно не может быть крысы. Умоляю простить меня за беспокойство.
Малайка вышла из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь. Встрепанный Вивекасвати выполз из-под Мавра, охая и хватаясь за помятые бока.
— Думал же прийти ночью, когда никто не заметит, — простонал он. — Так нет, не вытерпел, идиот. Хорошо хоть бриллианты с собой не взял. Какой кошмар! Я уж думал, что мне конец. Мне нужно срочно принять ванну, чтобы успокоиться. Надеюсь, вы не будете возражать? Потом я расскажу вам о своих приключениях.
Убийца Джексон налил в ванну немного теплой воды, капнул туда сандалового масла, и бандикота плюхнулась в воду, постанывая от удовольствия. Полчаса спустя свежая и благоухающая сандалом крыса была готова к разговору.
Под нетерпеливыми взглядами изнывающих от любопытства детективов, Вивекасвати вскарабкался на кресло и неторопливо, с ленцой потянулся. Затем он закатил глаза, словно размышляя о чем-то очень важном. Шесть пар глаз выжидательно смотрели на него.
— Да, — изрек, наконец, Вивекасвати. — Это именно то, что нужно. Жареный арахис, фигурный шоколад и апельсиновый сок. Обожаю гостиничный сервис.
Повернувшись к Убийце Джексону, бандикота очертила лапкой в воздухе полукруг и добавила: — Ноль-ноль-семь.
— Ноль-ноль-семь? — недоуменно повторил тот. — Что ты имеешь в виду? Джеймса Бонда?
Вивекасвати покачал головой.
— Джеймс Бонд тут совершенно ни при чем, — сказал он. — Ты что, первый раз в гостинице? Набери по телефону 0-0-7 и закажи в номер жареный арахис, шоколад и апельсиновый сок. Работать надо с удобствами.
Убийца Джексон сделал заказ.
— Будет исполнено, сэр, — раздалось из трубки, — желаете что-нибудь еще? Шампанское, виски, травку, девочек?
— Нет, спасибо, — испуганно отозвался Убийца Джексон. — Только жареный арахис, шоколад и апельсиновый сок.
Чтобы не вызвать очередной переполох среди обслуживающего персонала Вивекасвати на всякий случай прикрыли полотенцем. Не прошло и пяти минут минут, как горничная вкатила в номер накрытый столик, вызвавший у детективов большой энтузиазм.
Убийца Джексон, еще не привыкший к своей новой роли, смущенно сунул девушке доллар на чай и старательно запер за ней дверь, после чего Вивекасвати выбрался на свободу.
Собаки и барсук устроили шумную возню, пытаясь по справедливости разделить набор изумительного фигурного шоколада. Вивекасвати постучал когтем по бокалу и кашлянул с видом утомленного председателя суда, призывающего к порядку расшалившихся присяжных. Наконец страсти утихли. Компания детективов разместилась на креслах и кровати, каждый со своей долей лакомств.
— Я прибыл в Сингапур два дня назад, — сообщил Вивекасвати, — и провел эти дни с немалой пользой для нашего дела. Пока еще рано объяснять, как я перемещаюсь в пространстве, важно лишь одно — я не могу оказаться по своему желанию в любой точке земли, а лишь в некоторых местах, представляющих собой своеобразную сеть с шагом около 1000 км, покрывающую земной шар. К счастью, одно такое место есть совсем неподалеку от Сингапура — это небольшой заболоченный остров Блаканг-Мати, что в переводе с малайского означает «Сад смерти». Надо сказать, местечко довольно нечистое и опасное.
Местные жители рассказывают о страшных оргиях, которые устраивают мертвецы в мангровых зарослях и об ужасном драконе Цзяо, живущем на острове и убивающем невинных людей. Дурная слава острова долгое время отпугивала не только суеверных рыбаков, но и предприимчивых сингапурских бизнесменов. Однако алчность взяла верх над предрассудками, и несколько предпринимателей, объединившись, превратили Блаканг-Мати в туристический рай с канатной дорогой, сказочной лагуной для плавания и фешенебельным гольфклубом для избранных.
Ночные оргии мертвецов и опасное соседство дракона Цзяо оказались великолепной рекламой и приманивали полчища туристов, жаждущих острых ощущений.
Я переместился на Блаканг-Мати ночью и оказался невдалеке от канатной дороги. Рисковать, пробираясь с бриллиантами в Сингапур, мне не хотелось, и я зарыл их под восьмой опорой фуникулера, считая со стороны моря. Затем я отправился к бухте и без труда пробрался в джонку[16] торговца сувенирами, который как раз отплывал в Сингапур, чтобы захватить новую партию товаров.
Добравшись до города, я первым делом помчался на Ю-Чу-Канг-Роуд, где расположена штаб-квартира «Общества Черного Дракона», чтобы завести знакомства среди крыс, населяющих ее подвалы и вентиляционные шахты.
Наметанным глазом я обнаружил на лужайке между небоскребом и теннисным кортом крысиную нору, через которую, слегка попетляв, проник в канализационную систему «Фруктов и Бриллиантов». Вначале я никого не обнаружил и некоторое время бродил по канализации крича: «Есть тут кто-нибудь?».
Утомившись, я присел отдохнуть, и вдруг меня окружили неизвестно откуда взявшиеся четыре здоровенные серые крысы с длинными острыми зубами и накачанными мускулами. Я помахал им лапкой и радостно воскликнул:
— Привет, друзья!
Мрачные морды здоровяков не выразили радости от встречи. Один из них, с широким шрамом над верхней губой, процедил сквозь зубы, обращаясь к своим друзьям.
— Глядите-ка, кто к нам пожаловал. Жалкая бенгальская бандикота, презренный перемалыватель тростника, смеет размахивать лапами в нашей канализации! Сразу съедим или для разминки набьем ему морду?
Другой мордоворот, с наполовину оборванным ухом, вяло рыгнул и сказал:
— Да чего с ним связываться, съедим и все дела.
Он снова рыгнул и ни к селу ни к городу задумчиво добавил:
— Гусь свинье не товарищ.
Крысы стали медленно меня окружать, недвусмысленно двигая челюстями. Я вскочил и прижался спиной к стене.
— Подождите, — завопил я. — Я пришел поговорить с вашим боссом. У меня для него есть очень выгодное предложение. Если он согласится, то получит грузовик риса и грузовик бисквитов, да и вам наверняка что-либо перепадет.
— Захлопни пасть, недоносок, — криво ухмыльнулся качок с родимым пятном на боку. — Не стоит считать нас дураками. Так мы и поверили, что за тобой по пятам следуют трейлеры с бисквитами.
Тогда я решил переменить тактику.
— Не думаете ли вы, серые пожиратели чужих запасов, что я явился сюда без прикрытия? — заявил я. — Если через четыре часа я не появлюсь перед своими друзьями, ваша вонючая канализация будет заполнена крысиным ядом, а в вентиляционные ходы запустят дюжину удавов и котов. Немедленно ведите меня к своему боссу, иначе вы пожалеете, что до сих пор не попали в крысоловку.
К сожалению, моя речь не произвела ожидаемого впечатления. Амбалы только расхохотались, а тот, что с родимым пятном, даже поскользнулся от смеха и шлепнулся на спину, суча лапами в воздухе.
— Ты посмотри на него, — закатывался Pваное Ухо. — Вы слышали, у этой тростниковой мыши есть прикрытие. И кто же за тобой стоит? Армия США?
Он опустился на землю, хлопая себя лапами по животу и задыхаясь от хохота. Отсмеявшись, крысы вновь начали наступать на меня, хотя и не так энергично, как прежде. Время от времени они вспоминали шутку про армию США и снова глупо хихикали.
Я не хотел начинать знакомство с применения силы, но другого выбора у меня не было. Припомнив пару приемов рукопашного боя Шоу-Дао, которые однажды показал мне Обретший Мудрость, я оттолкнулся от земли всеми четырьмя лапами, сделал сальто и, находясь в воздухе, ударил двух атакующих меня крыс когтями в глаза. Когти я подогнул, чтобы не слишком травмировать противников, но, несмотря на это, они с дикими воплями покатились по земле.
Приземлившись, я резко развернулся и двинул в гортань качку со шрамом над верхней губой. Придержав его за горло, левой лапой я нанес ему рубящий удар в точку фэн-чи, находящуюся у основания черепа. Одновременно я с наслаждением врезал правой задней лапой в пах Рваному Уху.
После этого я спокойно уселся у стены и, небрежно заложив лапу за лапу, принялся ожидать, пока мои поверженные противники оклемаются и начнут хоть немного соображать. Хотя, согласно правилам Шоу-Дао, не рекомендовалось оставлять недобитых противников, я решил проявить великодушие. Я надеялся, что уж теперь—то крысы проявят благоразумие и отведут меня к местному боссу.
Через несколько минут потерявший сознание качок со шрамом вяло зашевелился и сделал попытку встать. Его приятели уже не стонали так громко, и в их глазах, наконец, появилось осмысленное выражение. Убедившись, что крысы способны понять смысл обращенных к ним слов, я поднялся и принял позу Наполеона, заложив одну лапу за спину, а другую — за лацкан воображаемого сюртука. Затем я произнес небольшую, но хорошо продуманную речь.
— Серые ничтожества! — сказал я. — Вот какой прием вы оказываете тому, кто за ничтожную услугу готов предложить вам грузовик риса и грузовик бисквитов. Видимо, я обратился не по адресу. Лучше я заключу сделку не с вами, а с портовыми крысами. Наверняка у них в головах побольше серого вещества, чем в ваших приплюснутых черепушках. Мне вы сгодитесь разве что на обед — после драки я что-то проголодался. Начну, пожалуй, с хвостов. Или с ушей? Нет, все-таки с хвостов. А на закуску обглодаю ваши тощие задницы.
Крысы горестно застонали и забились на земле, умоляя меня о пощаде. Я изобразил раздумье.
— Впрочем, раз уж я тут, — как бы размышляя вслух, сказал я, — может быть, имеет смысл поговорить с местным боссом. Вдруг он окажется умнее своих безмозглых подручных.
Надежда придала крысам силы. Рваное Ухо встал на колени и молитвенно сложил передние лапы.
— Простите нас, господин, — жалобно простонал он. — Нам и в голову не могло прийти, что вы мастер рукопашного боя. Не стоит есть наши жалкие хвосты и уши. Такая пища недостойна вас. Уверен, что наш босс предложит вам гораздо лучшее угощение и с интересом выслушает ваше предложение, а мы, в свою очередь, готовы без всякого вознаграждения выполнить любое ваше желание.
Заметив, что выражение моего лица несколько смягчилось, он осмелел и добавил:
— Может быть, на досуге господин не откажется показать нам несколько приемов?
— Сначала вы отведете меня к боссу, а там посмотрим, — сказал я и вслед за не твердо держащимися на ногах качками отправился в долгий путь по канализационным трубам.
Крысиный босс оказался довольно крупной упитанной крысой средних лет с блестящими как антрацит слегка косящими глазами. На левой передней лапе у него не хватало двух когтей. С интересом осмотрев потрепанные тела своих боевиков, он одобрительно присвистнул. Затем крысиный босс предложил называть его попросту Чанг и обсудить мои предложения за обедом.
Две очаровательные юные крыски подали нам седло косули, добытое в соседнем ресторане после юбилейного ужина общества анонимных алкоголиков, и бутылку контрабандного коньяка. По достоинству оценив нежнейшее восхитительно благоухающее мясо, я решил, что настало время обсудить с Чангом мое предложение, и перешел к делу.
— Буду с вами откровенен, — начал я. — Мне необходима ваша помощь, и она будет щедро оплачена. Никакому риску при этом вы подвергаться не будете, так что сотрудничество окажется выгодным для нас обоих.
Чанг прищурил глаза и благосклонно кивнул головой.
— Продолжайте. Я вас внимательно слушаю, — сказал он и покатал во рту капельку коньяка, отдавая должное великолепному букету.
— Мне потребуется определенная информация о деятельности «Общества Черных Драконов», которому принадлежит холдинг-компания «Фрукты и Бриллианты», — объяснил я. — Ваши крысы имеют свободный доступ в вентиляционную систему небоскреба, принадлежащего фирме, и смогут без труда разместить в кабинете президента фирмы подслушивающую и записывающую аппаратуру. За необходимую мне информацию я готов заплатить грузовиком риса и грузовиком бисквитов или любыми другими продуктами по вашему усмотрению.
Крысиный босс усмехнулся и прикрыл глаза. Он помолчал некоторое время, вертя в лапах прозрачную крышечку от шампуня, наполненную коньяком. Я понимал, что он уже принял решение и теперь намеренно тянет время, надеясь выторговать для себя побольше.
— Грузовик риса и грузовик бисквитов? — презрительно сощурился Чанг. — Только из уважения к вам я не сочту это предложение оскорблением. Вы представляете, чем занимается «Общество Черного дракона»? Полный спектр преступной деятельности — наркобизнес, пиратство, контроль над игорным бизнесом и публичными домами, промышленный шпионаж, киднепинг, незаконные банковские операции и еще черт знает что. За такую информацию ЦРУ выложит миллионы, а вы предлагаете мне жалкий грузовик риса и бисквитов.
Чанг, чрезвычайно довольный своей речью, снова замолчал.
— С каких это пор канализационные крысы сотрудничают с ЦРУ? — ехидно осведомился я. — Только обратитесь в это ведомство, и они, вместо того, чтобы тратить на вас миллионы, вживят вам в мозг электроды и под треск электрических разрядов станут задавать интересующие их вопросы. Тут даже общество защиты животных окажется бессильным. Ни одно животное в здравом рассудке не станет связываться с человеческими спецслужбами. Достаточно вспомнить, как собак обвязывали гранатами и посылали погибать под танки, а к дельфинам цепляли торпеды и отправляли взрывать корабли.
Чанг резко отставил коньяк в сторону.
— Три грузовика риса, три грузовика бисквитов и центнер конфет «Кошки-мышки», — сказал он.
— По два грузовика риса и бисквитов и 50 кг конфет, — предложил я.
— По лапам, — воскликнул крысиный босс и дружески хлопнул меня по плечу. — Но половина оплаты вперед.
— У меня есть еще одна проблема, уважаемый Чанг, — сказал я. — В данный момент все мое состояние вложено в бриллианты. На меня работают двое мужчин, русских. Они абсолютно надежны, но, к сожалению, не профессионалы. Вы наверняка знаете, к кому в Сингапуре можно обратиться, чтобы превратить драгоценности в деньги? Тогда мы немедленно выплатим вам аванс.
Крысиный босс с интересом воззрился на меня.
— И много у вас бриллиантов?
— Более чем достаточно.
Чанг с сомнением покачал головой.
— Двое иностранцев-непрофессионалов не смогут продать в Сингапуре бриллианты на сумму больше сотни долларов и остаться при этом в живых. Не забывай, что ты в Азии. Здесь платят за товар только в одном случае — если нет возможности его украсть, а убить продавца либо не могут, либо боятся. Уверен, что твои люди не могут реализовать бриллианты официально, объяснив, откуда они их взяли. Я прав?
— Так и есть, — подтвердил я. — Если вы нам не поможете, у меня не будет денег, чтобы купить вам рис, бисквиты и конфеты. Пусть ваше содействие в продаже бриллиантов станет актом доброй воли в преддверии долгого и плодотворного сотрудничества.
Я с невозмутимым видом взглянул на крысиного босса, мысленно восхищаясь своим талантом проведения переговоров на высшем уровне. Чанг слегка склонил голову и прикрыл глаза, делая вид, что снова погрузился в раздумья. Я понимал, что ему эта беседа доставляет такое же удовольствие, как и мне, и он старается это удовольствие максимально продлить.
— В данном случае информация — это жизнь, — изрек, наконец, крысиный босс. — Жизнь — это время. Время — это деньги. Следовательно, за информацию надо платить. Я перестал бы себя уважать, если бы вот так, безвозмездно, начал рассказывать первому встречному, как и кому продавать бриллианты в Сингапуре.
— Мы готовы заплатить, — сказал я. — Но в данный момент денег у нас немного, поэтому я надеюсь, что вы не будете требовать гонорар, превышающий наши возможности.
— Деньги меня не интересуют, — с презрением ответил крысиный босс. — Что меня действительно интересует, — тут он вздохнул и облизнулся, — так это голубки. Свежие, теплые, благоухающие голубки. Пожалуй, для начала хватит сотни килограммов…
— Голубки? — ужаснулся я. — Свежие теплые голубки? Вы что, за убийц нас считаете? Я, между прочим, буддист и пацифист.
Чанг посмотрел на меня с недоумением.
— Кто же говорит о живых голубках? — возмутился он. — Сразу видно, что ты ни разу не был в Испании. Многие из моих крыс, в том числе и я сам — потомки корабельных крыс, прибывших сюда на испанских галеонах и пиратских кораблях, и мы пользуемся многими словами из их лексикона. Испанцы называют голубками воздушную кукурузу. Она такая легкая и белоснежная, что напоминает белую голубку в полете. Согласись, это гораздо выразительнее, чем примитивное и вульгарное название — воздушная кукуруза.
Я согласился, подумав, что у Чанга очень поэтичная и в тоже время необычайно практичная душа.
— Так вот, — продолжил крысиный босс. — Вы поедете в Джуронг Таун, в район Фишери. Там в конце Портовой улицы вы увидите три пальмы, одна из которых почти засохла. Сразу за пальмами находится люк заброшенной канализационной шахты. Через два дня ночью твои люди должны засыпать в эту шахту центнер воздушной кукурузы. Место довольно пустынное, и на вас никто не обратит внимания. После этого ты можешь прийти ко мне, и я научу тебя, как продать бриллианты.
Я уже уходил, когда Чанг крикнул мне вдогонку:
— Погоди! Хочу дать тебе один совет. В Сингапуре имеют уши не только стены, но и деревья, камни и даже трава. Предупреди своих друзей, чтобы не болтали на улице о Черных Драконах, драгоценностях и не задавали лишних вопросов. Я бы не хотел лишиться своего гонорара.
— Не беспокойся, — сказал я. — Мы будем предельно осторожны.
Так закончилась моя беседа с боссом канализационных крыс.
Вивекасвати замолчал и обвел взглядом впечатленных его рассказом детективов. Гел-Мэлси встала и беспокойно прошлась по комнате.
— Чанг прав, — сказала она. — Мы ни на минуту не должны забывать о конспирации. Хорошо, что мы говорили между собой только по-русски. Даже если кто-то нас услышал, то вряд ли смог понять.
Убийца Джексон потянулся за пультом дистанционного управления, включил телевизор и, с одобрением взглянув на смуглых красоток, в экстазе бьющих по барабанам, прибавил звук.
— Так нас труднее будет подслушать, — объяснил он. — В шпионских фильмах во время важных переговоров всегда включают музыку или воду. Никто не должен узнать, что наши животные способны разговаривать. Постараемся избегать нездоровых сенсаций.
Понизив голоса, друзья продолжили обсуждение своих планов.
Глава 13 Поездка на Блаканг—Мати
Капли буйного тропического ливня заколотили по стеклу, словно рой ос, запертых в тыквенную калебасу.
Стремительно обрушиваясь на сверкающие огнями улицы вечернего города, они сливались в бурные потоки, несущиеся по улицам, как миниатюрные горные реки.
Вся компания, за исключением Вивекасвати, пресытившегося тропическими ливнями еще в Мадрасе, прилипла к оконному стеклу, с восторгом наблюдая за разгулявшейся стихией. Гел-Мэлси и барсук выскочили на балкон и, мгновенно промокнув до последней шерстинки, принялись прыгать и возиться, как щенки.
Мавр наблюдал за их возней с неодобрением: он считал, что служебная собака экстракласса должна вести себя с достоинством, соответствующим ее положению, но он слишком хорошо относился к сестре, чтобы портить ей удовольствие своими замечаниями. В конце концов, свойственное всем черным терьерам любопытство, заставило и его высунуть нос на улицу и слизнуть упавшие на него капли.
«А у нас в России дождь вкуснее», — подумал Мавр, с детства хорошо усвоивший уроки политического и идеологического воспитания.
Сделав это заключение, пес лег, свернувшись в клубок и заснул.
Дэзи тоже хотелось попрыгать под дождем, но она боялась испортить прическу и только с завистью наблюдала, как ее друзья вдохновенно барахтаются в натекшей на балкон луже.
Дождь бушевал всю ночь, прекратившись утром так же внезапно, как и начался. Восточный муссон разогнал тучи, и на умытом небе вновь засияло яркое тропическое солнце.
— Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучики по белу светушку, — процитировал Убийца Джексон и, потягиваясь, отправился брать напрокат машину.
Вскоре под окном послышались звуки клаксона. Выскочив на балкон, друзья увидели, как он, улыбаясь до ушей, вылезает из шикарного красного «ягуара».
— Умеет жить парень! — восхитился Прямо-в-Цель и метким плевком сбил со стены зазевавшегося геккона. — Я бы взял что—нибудь попроще.
— У нас еще остались деньги? — поинтересовалась Гел-Мэлси, подпрыгивая на упругом кожаном сиденье.
— На воздушную кукурузу для старины Чанга хватит, — беспечно ответил Убийца Джексон.
Взревев мотором, «ягуар» сорвался с места и, распугивая рикш, понесся к знаменитому Сингапурскому порту.
В порту, и на суше, и на море, царила невероятная суматоха. Среди белоснежных теплоходов, кораблей на подводных крыльях, роскошных яхт и катеров сновали всевозможные лодки, рыбачьи джонки и моторные сампаны. Скрипели погрузочные механизмы, ругались грузчики, призывно кричали торговцы. Музыка, льющаяся из репродукторов теплоходов, состязалась в громкости с завываниями бесчисленных транзисторных приемников и треском мотоциклов.
Убийца Джексон с трудом отыскал место для парковки.
— До Блаканг-Мати можно добраться на катере или на моторном сампане, но мне кажется, на джонке будет интереснее, — заорал он, тщетно пытаясь перекрыть портовый шум.
— Как хочешь, только поскорее увези нас отсюда, — прокричала в ответ Гел-Мэлси. — Если я проведу здесь еще четверть часа, боюсь, я окончательно оглохну.
Торговец фруктами, ловко подхватив протянутую ему Убийцей Джексоном пятидесятицентовую монету, расплылся в улыбке и многословно объяснил, где можно нанять джонку для морских прогулок.
Через несколько минут детективы, суетясь и толкаясь, разместились на носу джонки, покрашенной красной, местами облупившейся краской, и старый малаец с лицом, сморщенным, как грецкий орех, оттолкнулся багром от пристани.
Яично-желтый парус с изображением дракона, кусающего собственный хвост, хлопал у них над головами. Яркое солнце расцвечивало грязную воду слепящими бликами. Прямо по курсу лежал таинственный и манящий «Сад смерти» — овеянный легендами остров Блаканг-Мати.
Остров одновременно восхитил друзей и слегка их разочаровал. Влажные джунгли сочного зеленого цвета в сочетании с голубовато-зеленой лагуной и роскошными современными зданиями отелей выглядели даже лучше, чем на рекламной картинке. Это был настоящий рай, способный ошеломить любого путешественника, впервые приехавшего в тропики из мрачной холодной России.
Разочарование было связано с тем, что толпы нарядно одетых туристов, беспечно шныряющих с фотоаппаратами по всему острову совсем не оставляли места для пляшущих мертвецов и грозного дракона Цзяо, которые, согласно легендам, обитали на острове. Особенно расстроилась Гел-Мэлси, так мечтавшая хоть одним глазком увидеть настоящего живого дракона.
Любуясь красотами Блаканг-Мати, детективы ни на секунду не забывали, что они приехали сюда с вполне конкретной целью, а дело — прежде всего. Только шесть раз задержавшись у лотков с мороженым, конфетами и жареными жуками неизвестного вида, поглазев, как пожилые бизнесмены гоняют мячик по зеленому полю для гольфа и проиграв три заезда на черепашьих бегах, друзья, наконец, добрались до восьмой опоры канатной дороги, под которой бандикота зарыла мешочек с бриллиантами.
Убийца Джексон выпустил Вивекасвати из висевшей у него на плече сумки. Детективы тесным кольцом окружили бандикоту, скрывая ее от посторонних взглядов. Путаясь в сторонах света и числе крысиных шагов направо, а, может быть, налево, Вивекасвати, порядочно потрепав всем нервы, наконец, извлек из земли заветный мешочек. Убийца Джексон незаметно перепрятал бриллианты в широкие кожаные ошейники Мэлси и Мавра, обильно оснащенные металлическими нашлепками, шипами и потайными кармашками, и все вздохнули с облегчением.
Побродив по острову с полчаса, детективы вернулись к ожидавшей их джонке и вскоре благополучно прибыли в Сингапур. Солнце уже клонилось к западу. Оставалось сделать последнее дело — отвезти в Джуронг-Таун центнер воздушной кукурузы для Чанга.
Красный «ягуар» с шиком пронесся по Апэ-Томпсон-роуд и свернул к торговому району. Выбрав приглянувшийся ему лоток, Убийца Джексон вступил в продолжительный получасовой спор с торговцем, явно получая больше удовольствия от демонстрации своих познаний в китайском языке, чем от перспективы сэкономить несколько сингапурских долларов.
Устав ожидать в машине, Мэлси и Мавр решили помочь инструктору. Они подошли к торговцу, сели около него и одновременно зевнули, вполне дружелюбно, но недвусмысленно продемонстрировав бездонные пасти, оснащенные мощными белыми клыками. То ли китаец устал торговаться, то ли ему понравились терьеры, но он вдруг отчаянно взмахнул рукой и с истинно китайской вежливостью сказал:
— Да забирайте, будьте вы неладны.
С трудом разместив в «ягуаре» объемистые пакеты с воздушной кукурузой, Убийца Джексон, поминутно сверяясь с картой, отыскал в районе Фишери Портовую улицу, а там и крышку старого канализационного люка, примостившуюся под тремя унылыми засыхающими пальмами.
Убийца Джексон открыл капот, притворившись, что занят ремонтом машины. Поминутно озираясь по сторонам, Прямо-в-Цель открыл канализационный люк и быстро перекидал пакеты с воздушной кукурузой в сырую мрачную шахту. Операция заняла всего около минуты. Стоявшие на стреме собаки не заметили в округе ни единой живой души.
Компания погрузилась в «ягуар», и Убийца Джексон принялся петлять по улицам в поисках подходящего ресторана.
— Даже странно. Никогда так не волновался, — удивленно сказал Прямо-в-Цель. — Думаю, мне было бы проще ограбить национальный банк Сингапура, чем объяснить кому—нибудь, чего ради я под покровом тьмы ссыпаю в канализацию чертову прорву воздушной кукурузы. В жизни не чувствовал себя так глупо.
— Твоя проблема в том, что ты слишком закомплексован, — объяснил Убийца Джексон, «подрезав» «хонду» и нежно улыбнувшись разъяренному водителю. — Пора избавляться от стереотипов мышления, иначе через пару лет ты станешь нудным, как учебник по диалектическому материализму.
Прямо-в-Цель обиженно надулся, кинул в рот пригоршню шариков от подшипника и демонстративно застучал ими.
В отель детективы вернулись за полночь. На подушке Убийцы Джексона лениво возлежала крупная серая крыса с рваным ухом. Вивекасвати с первого взгляда определил в ней одного из боевиков Чанга. Крыса негромко цыкнула зубом и потянулась.
— Босс доволен вами, — сказала она. — Он убедился в том, что вы умеете держать слово. Позвоните в ресторан «Нефритовая хризантема» и закажите на завтрашний вечер Изумрудный кабинет. Босс придет на встречу через полчаса после восхода луны.
Рваное Ухо спрыгнул с кровати и, отогнув за креслом угол ковра, нырнул в темное отверстие крысиной норы.
Ресторан «Нефритовая хризантема» располагался в районе Танглин — одном из самых престижных кварталов Сингапура, где миллионеров было едва ли не больше, чем рикш.
Оглядывая внушительное двухэтажное сооружение под красной черепичной крышей, украшенное замысловатыми резными колоннами и сотнями разноцветных китайских фонариков, Прямо-в-Цель присвистнул от восторга.
— Эти китайские крысы умеют жить! — воскликнул он. — Хотел бы и я назначать свидания в подобных местах.
Вышколенный метрдотель слегка покосился на собак, но его улыбка не стала от этого уже. С поклонами он провел детективов к изумрудному кабинету, заметив по пути, что господа сделали наилучший выбор, ибо этот кабинет считается непревзойденным по удобству и дизайну, хотя некоторые посетители все же отдают предпочтение золотому и сапфировому.
Метрдотель распахнул тяжелые бронзовые двери, покрытые зеленью патины, и буйство всевозможных оттенков изумрудной зелени обрушилось на друзей, на мгновение создав иллюзию тропического леса. Ноги по щиколотку утопали в бледно-зеленом ковре. Тяжелые бархатные портьеры и балдахин над низкой тахтой казались сплетениями лиан. Окружающие овальный малахитовый стол кресла неправильной формы напоминали покрытые мхом валуны. Диковинные растения и прячущиеся среди зелени чучела экзотических птиц еще больше усиливали сходство с дикой природой.
Убийца Джексон заказал шампанское, утку, омаров, королевских креветок, салат из ростков бамбука, авокадо под майонезом, фрукты и апельсиновый сок. Он решил, что легкий, но изысканный ужин наилучшим образом поможет им скоротать время до прихода Чанга.
Луна уже поднялась довольно высоко, друзья отяжелели от еды и тихо дремали в валуноподобных креслах, когда под тахтой послышалась какая-то возня и приглушенные ругательства.
— Это, должно быть, Чанг, — сказал Вивекасвати.
Пару секунд спустя из-под тахты выбрался крысиный босс. Чанг выглядел взъерошенным и чем—то здорово раздраженным. В правой лапе он сжимал обрывок носового платка, который брезгливо прижимал к носу.
Швырнув носовой платок на ковер, Чанг смачно и замысловато выругался. Заметив, что все взоры обращены на него, он взял себя в руки и приосанился, выпятив грудь с достоинством, соответствующим его положению.
— Простите за опоздание, — сказал Чанг. — Сегодня в подвалах ресторана травили крыс. Ужасный запах, просто невыносимый. Пришлось дышать через смоченный в воде носовой платок. Я чувствовал себя, как солдат без противогаза во время газовой атаки. Впрочем, это мои проблемы. Было ошибкой назначить встречу в этом ресторане, не собрав предварительно информацию о планах его владельцев. Пусть это послужит уроком для всех нас. А теперь я хотел бы познакомиться со своими деловыми партнерами. Признаюсь, мне еще не приходилось иметь дело с русскими, поэтому, помимо выгоды, я надеюсь приобрести некоторый полезный опыт.
После церемонии представления Гел-Мэлси широким жестом указала на стол, разумно предположив, что легкая закуска не повредит деловым переговорам, и будет только способствовать налаживанию русско-сингапурских связей. Разделяющий ее мнение Чанг лихим прыжком взлетел на стол, бодро опрокинул себе в глотку бокал шампанского и с хрустом перекусил пополам крупную королевскую креветку.
После седьмого бокала крысиный босс заявил, что крыса собаке — друг, товарищ и брат и провозгласил тост за интернационализм и дружбу народов. Наевшись до отвала, Чанг удовлетворенно раскинулся среди живописно разбросанных обломков панцирей омаров, останков креветок и утиных костей. Теперь можно было перейти к делу.
Избыток выпитого шампанского не прошел для крысиного босса бесследно, и речь его оказалась хотя и образной, но не слишком вразумительной.
— Т-тигровый бальзам, — икнув, произнес Чанг. С трудом поднявшись на лапы, он налил себе на голову немного шампанского и принялся втирать его в шерсть, словно лосьон для волос. — К-король. Мавританский стиль, к-коринфские колонны. Он т-там. Т-тихо! К-колонны имеют уши.
Тело крысиного босса обмякло. Он бессильно рухнул на стол, сжал в объятиях подвернувшуюся под лапу обглоданную утиную ножку, подергал усами и захрапел.
Гел-Мэлси сочувственно посмотрела на спящего Чанга.
— Пожалуй, в следующий раз будет лучше обсуждать дела до ужина, — сказала она. — Наверно, во всем виноват крысиный яд, которым Чанг надышался, пока бежал по подвалам. Ничего не поделаешь, придется подождать, пока он проснется и протрезвеет. Крысам для этого требуется гораздо меньше времени, чем людям.
По морде спящего Чанга разлилась блаженная улыбка. Детективы решили последовать его примеру и тоже прикорнули, кто на тахте, кто в кресле, а кто на пушистом ковре.
Через пару часов крысиный босс проснулся и первым делом с отвращением отбросил от себя утиную кость. Тщательно расчесав слипшуюся от шампанского шерсть, он разбудил остальных. Затем Чанг лаконично и деловито изложил детективам свой план.
Человек, через которого можно было продать бриллианты, работал в доме О Бун Хо, короля тигрового бальзама. На тигровом бальзаме — лекарстве от тысячи болезней — О Бун Хо некогда заработал миллионы долларов. Когда король тигрового бальзама умер, его дом стал музеем нефрита, в котором разместили принадлежащую О Бун Хо коллекцию древних нефритовых скульптур.
Крысиный босс объяснил, что смотрителя музея Сунгая, занимающегося посредничеством при продаже краденных драгоценностей, можно легко узнать по огромному родимому пятну над правым глазом.
Чанг разработал операцию по продаже бриллиантов до мельчайших деталей, включая оружие, маскировку, силы прикрытия и возможные неожиданности. Этот план стоил заплаченной за него воздушной кукурузы.
Чтобы крысиный босс не рисковал лишний раз, пробираясь по отравленным подвалам, Убийца Джексон предложил подвезти его на машине к крысиной норе у небоскреба «Фруктов и Бриллиантов».
Выбравшись из «ягуара», Чанг дружески попрощался со всеми, в очередной раз напомнил о необходимости быть предельно осторожными и протиснулся в нору, крепко сжимая в зубах захваченную на дорожку клешню омара.
Глава 14 Господин Хэммерсток посещает музей нефрита
Утро было омрачено легким похмельем. Слишком плотный ужин отыгрался на детективах ночными кошмарами и тяжестью в желудке. Только Вивекасвати, в силу своих принципов не предававшийся чревоугодию и даже не пригубивший шампанское, был свеж, как лепестки только что распустившейся розы. Он плескался в ванне, во весь голос распевая бойкие индийские песенки.
Гел-Мэлси вяло пошевелилась и тяжело вздохнула.
— Я подозревала, что книги слегка искажают действительность, — сказала она, — но даже отдаленно не представляла себе степень этого искажения. В детективах частные сыщики чуть ли не каждый день выпивают по десять стаканов двойного виски, после чего их лупят по голове и прочим частям тела рукояткой пистолета, бейсбольной битой, кухонным комбайном или бензопилой. Оправившись от ударов, сыщик надевают наручники на свору кровожадных гангстеров, а в заключение проводит ночь с темпераментной красоткой. На следующий день он действует по той же самой схеме, и хоть бы хны — свеж, как огурчик, чего никак нельзя сказать обо мне. Если меня так развезло от трех бокалов шампанского и утки с омаром, что же будет, если меня стукнут по голове рукояткой пистолета? Неужели я совсем не гожусь для сыскной работы?
Подавленная ощущением собственной неполноценности Мэлси уткнулась носом в ковер и впала в черную меланхолию. Убийца Джексон слез с кровати и растянулся на полу рядом с терьером. Он погладил большую мохнатую голову, и собака благодарно вильнула хвостом.
— Шерлок Холмс не напивался, не дрался и не проводил ночи с красотками, — сказал он. — Нужно просто выбрать наиболее подходящий объект для подражания. Только крутые детективы в книгах накачиваются виски и готовы драться даже с собственной тенью. Тебе совсем не обязательно быть похожей на них. К тому же, крутым детективам обычно не хватает денег, у них плохо обставленные кабинеты и неприятности с полицией. Нам это совсем ни к чему. Мы будем брать пример с разумных сыщиков, вроде Ниро Вульфа. Он работает дома в большом мягком кресле и возится с любимыми орхидеями, попутно решая, какой обед заказать своему повару. Заметь, никаких ударов по голове и алкогольных возлияний.
— Вот это мне нравится, — оживился Вин-Чун. — Ниро Вульф — это то, что нам нужно. Мы станем самыми разумными детективами и впредь будем руководствоваться только наиболее мудрыми принципами вроде того, что есть надо понемногу, но часто, или что преступников много, а пушистая шкурка у нас одна, и наш долг перед обществом — сохранить эту шкурку в неприкосновенности.
Услышав про пушистую шкурку, Дэзи взглянула в зеркало и поправила челку. Немного подумав, она слегка приподняла правое ухо, решив, что так она выглядит более элегантно и загадочно.
— Вин-Чун прав, — сказала Дэзи и облизнула языком нос, чтобы тот ярче блестел. — Пусть нашим девизом отныне будет «прежде, чем портить шкуру кому-то другому, подумай, что станет с твоей».
Гел-Мэлси заметно приободрилась и радостно завиляла хвостом.
— Честно говоря, вооруженные до зубов крутые сыщики и раньше не слишком меня привлекали, — сказала она. — Шерлок Холмс мне нравился гораздо больше, хотя я считаю, что он несколько переборщил с профессором Мориатти. Работа мозга, высокий профессионализм, умеренность и осторожность — именно так мы будем работать. А теперь закажем легкий завтрак и начнем действовать согласно плану Чанга.
Помянув крысиного босса, собака вспомнила, сколько шампанского он умудрился поглотить за вечер, и сочувственно покачала головой.
— Бедняга, представляю, каково ему сейчас, — тихо пробормотала она.
Небо над Сингапуром было затянуто тучами, извергающими на город потоки дождя, бурные, как слезы гимназистки, узнавшей о бракосочетании любимого артиста. Казалось, природа тоже страдает утренним похмельем и оплакивает свое состояние.
Позавтракав, детективы разделились. Каждому предстояло выполнить свое задание. Первым из отеля вышел Прямо-в-Цель, ведя на поводке Мэлси и Мавра. В лужах, не обращая внимания на дождь, резвились смуглые косоглазые дети. Прямо-в-Цель остановил такси и, посадив собак на заднее сиденье, произнес слово «аэропорт». Таксист-малаец радостно закивал и включил счетчик, косясь в зеркало на невозмутимые морды терьеров и прикидывая, какие чаевые можно получить за столь опасное соседство.
Пройдя через прозрачные вращающиеся двери аэровокзала, Прямо-в-Цель сел на диван неподалеку от стоек паспортного контроля и достал из кармана газету. Собаки легли у его ног. Делая вид, что читает, Прямо-в-Цель внимательно следил за прибывающими пассажирами, предъявляющими паспорта для проверки. Он ждал кого-либо, имеющего внешнее сходство с Убийцей Джексоном или с ним. Три рейса ничего не дали. Время шло.
Собаки начали проявлять признаки нетерпения. Радио объявило о прибытии самолета Нью-Йорк — Сингапур. По проходу двинулись типичные американские туристы в панамах и бермудах, бизнесмены в костюмах и нарядно одетые дамы. Прямо-в-Цель слегка щелкнул пальцами, привлекая внимание терьеров.
— Бородач в черных джинсах, — тихо сказал он.
К столу паспортного контроля приближался типичный представитель обширного племени туристов, украшенный биноклем и дорогим фотоаппаратом. Его лицо было покрыто густой растительностью, темные очки скрывали глаза, но форма носа, фигура и возраст были вполне подходящими для Убийцы Джексона.
Миновав паспортный контроль, турист небрежно засунул паспорт в задний карман джинсов и отправился получать свой багаж. Собаки пошли за ним, привлекая внимание пассажиров. Восторженные ахи и охи слышались со всех сторон. Подойдя к американцу, Мавр игриво ткнулся прохладным носом в его руку. К счастью для детективов, турист оказался большим любителем собак.
Умилившийся бородач быстро залопотал по—английски, объясняя Мавру, что он на редкость красивая и умная собачка. Мавр и сам прекрасно это знал, поэтому сел и протянул туристу правую лапу.
Окончательно покоренный американец опустился на корточки, обеими руками пожал мощную лапу терьера и раскрыл молнию на сумке. Покопавшись в ней, бородач извлек плитку шоколада «Марс» в яркой хрустящей обложке. Мавр облизнулся, принюхиваясь, и подал туристу левую лапу.
Гел-Мэлси, подошедшая вслед за братом, выразительно глядя на шоколад, лизнула американца в щеку и принялась тереться об него, словно кошка. Улучив момент, она незаметно прихватила зубами кончик высунувшегося из кармана паспорта. С ловкостью опытного карманника вытащив документ, собака спрятала его в своей пасти.
Оставив незадачливого бородача развлекаться с Мавром, Мэлси немного погуляла по залу, а затем незаметно передала паспорт Прямо-в-Цель. Минут через десять к ним присоединился Мавр. Блаженно облизываясь, он сообщил, что турист взял такси и уехал, так ничего и не заметив.
Начало было удачным. В отель собаки и Прямо-в-Цель вернулись с тремя паспортами и водительским удостоверением. Два паспорта и удостоверение предназначались Убийце Джексону.
Вскоре под окнами раздался скрип тормозов «ягуара», и в номер ввалился Убийца Джексон, размахивая двумя огромными матерчатыми сумками с эмблемой китайской лапши «Усы дракона». Словно Санта-Клаус, щедрой рукой раздающий подарки детям, он вывалил содержимое сумок на ковер и отступил назад, наслаждаясь произведенным впечатлением.
— Набор «Мечта шпиона», — торжественно провозгласил он.
Предметов для гримирования, живописно рассыпавшихся по полу, вполне хватило бы для небольшого провинциального театра. Чего там только не было! Всевозможные парики, бороды, усы, коробочки с краской для лица, специальный клей для бород, накладные десны и зубы, накладки на плечи, бедра и живот, футляры с разноцветными контактными линзами, очки темные и с простыми стеклами и многое-многое другое.
Дэзи, взвизгнув от восторга, схватила белокурый парик, напялила его на голову и принялась вертеться перед зеркалом, изображая Мадонну, распевающую «Оправдай мою любовь». Убийца Джексон достал из холодильника бутылку с апельсиновым соком и расслабленно плюхнулся в кресло.
— Эту коллекцию я собирал по всему Сингапуру, — похвастался он. — Чтобы не привлекать внимания, в одном магазине я покупал не больше двух предметов.
Прямо-в-Цель бросил ему на колени три паспорта и водительское удостоверение.
— Мы тоже не бездельничали, — сказал он.
Мавр попытался прикинуть, сколько шоколадок и конфет он получил за день, но вскоре сбился со счета. Погрузившийся в приятные воспоминания пес облизнулся и подумал, что горький швейцарский шоколад гораздо приятнее на вкус, чем молочные и ореховые сорта.
На следующий день Убийца Джексон вызвал такси и отправился в торговый район Сингапура. Побродив по улицам, он зашел в туалет, расположенный в крупном супермаркете и вскоре появился оттуда совершенно преобразившимся. Джинсы и голубую рубашку он сменил на бежевый полотняный костюм. Голубые контактные линзы, светлый парик, щегольские усики и изменившие форму лица резиновые пластинки на деснах придали ему полное сходство с фотографией Майкла Хэммерстока, канадского подданного, паспорт которого покоился в кармане бежевого костюма. Пакет со старой одеждой Убийца Джексон оставил в камере хранения супермаркета.
Господин Хэммерсток снял одноместный «люкс» в отеле «Тионг коа». Окинув благосклонным взглядом просторный номер, Убийца Джексон подошел к телефону и набрал номер.
— Через час буду на месте, — сказал он и повесил трубку.
Отдав портье ключи и добавив два сингапурских доллара на чай, он неторопливым шагом отправился к дому короля Тигрового бальзама.
Пройдя по Садовой улице, Хэммерсток полюбовался роскошным дворцом президента Сингапура, прежде служившим резиденцией английских губернаторов, перевел взгляд на часы и слегка ускорил шаг. Хотя Убийца Джексон уже видел музей нефрита — он посетил его вчера, выясняя, на месте ли Сунгай, — он вновь задержался перед домом короля Тигрового бальзама, пытаясь понять, в каком состоянии были король и его архитектор, когда они решили возвести это странное сооружение.
Архитектурные стили причудливо смешались, словно напитки в шейкере опытного бармена, явив миру мавританские башенки по углам и коринфские колонны, поддерживающие крышу. Два этажа вздымались на высоту четырех. Снежно-белые стены и огромные буквы на крыше: «Музей нефрита», вызывали непреодолимое желание узнать, что же скрывается внутри столь экстравагантного здания.
В залах музея тихо гудел кондиционер. Мягкий неяркий свет отражался в изгибах нефритовых фигур и на округлостях изящных флейт. Пара французов вдохновенно целовалась у статуэтки старика с большим сучковатым посохом. Похожий на ирландца рыжий тип в клетчатом костюме с висящим на плече фотоаппаратом лениво бродил от стенда к стенду, внимательно читая сопроводительные таблички. На этом список посетителей исчерпывался.
Нацеловавшись, французы перешли в следующий зал. Убийца Джексон подошел к Сунгаю, тихо дремавшему на задвинутом в угол стуле. У него мелькнула мысль, что малочисленность посетителей вполне может объясняться сомнительным обаянием смотрителя музея.
Премию на конкурсе красоты Сунгай не смог бы получить даже за взятку в полмиллиона долларов. Землистый цвет лица смотрителя наводил на мысль о пристрастии к курению опиума. За толстыми вывернутыми губами коряво ощеривались зубы, способные довести до самоубийства любого дантиста. Злобное выражение глаз в сочетании с расплывшимся на лбу отвратительным медузоподобным родимым пятном вызвало желание никогда больше не встречаться с подобным субъектом.
Почувствовав на себе посторонний взгляд, Сунгай приподнял опухшие веки и мрачно уставился на элегантного незнакомца в бежевом костюме.
Наигравшись в гляделки, Сунгай ткнул большим пальцем в сторону и сказал:
— Выход там.
— Я только что вошел, Сунгай.
В узких глазах малайца мелькнуло удивление.
— Не помню, чтобы мы встречались. Проваливай, сегодня я не в настроении болтать с такими, как ты.
— А чем я плох? — искренне удивился Убийца Джексон.
Вынув из портмоне прозрачный искрящийся камешек, он подбросил его на руке и поднес к глазам Сунгая.
— Может, это улучшит твое настроение? — спросил он.
Сунгай непроизвольно дернул щекой и неудачно попытался изобразить равнодушие.
— Ты пришел сюда для того, чтобы размахивать стекляшками у меня под носом?
Убийца Джексон удивился еще больше.
— Вот уж не предполагал, что человек, отсидевший семь лет за посредничество при продаже краденых драгоценностей, может принять за стекляшку двадцативосьмикаратный бриллиант чистейшей воды. Ты давно проверялся у окулиста?
— Кто тебя послал? — прошипел Сунгай, злобно ощерив кривые гниющие зубы. — Вали отсюда, легавый. Я не интересуюсь драгоценностями. Я абсолютно чист, так что лови удачу в другом месте.
— На твоем месте я бы не разбрасывался подобными прозвищами, — обиделся Убийца Джексон и аккуратно уложил бриллиант обратно в бумажник. — Так можно и на неприятности нарваться. О своей чистоте тоже лучше не упоминай. Разве не ты украл у матери бронзовую курильницу для благовоний и ее любимые панталоны, чтобы купить лишнюю трубку опиума, чем и свел ее в могилу? Может, это не ты продал в публичный дом младшую сестру, вступил в банду «Небесных носорогов», задушил сторожа при ограблении ювелирной лавки, а потом перешел на работу в «Триаду», где помогал сбывать краденые драгоценности?
— Откуда ты это знаешь?
— Это не имеет значения, — усмехнулся Убийца Джексон. — Гораздо важнее то, что босс «Триады» до сих пор не знает, кто именно передал информацию о перевозке груза промышленных алмазов на сумму в три миллиона долларов организации «Огненная устрица». Алмазы исчезли, а «Триада» скормила акулам то, что осталось от пятерых несчастных, заподозренных в предательстве. Уверен, что «Триаде» будет любопытно узнать…
— Замолчи! — сдавленно прохрипел Сунгай.
На смотрителя музея было страшно смотреть. Убийца Джексон даже испугался, что его может хватить удар, и тогда их план сорвется. Сунгай трясся, как шаман во время камланья.[17] Дыхание со свистом вырывалось из впалой груди смотрителя, медузообразное пятно нервно подергивалось на налившемся кровью лице.
— Что ты хочешь? — слабым голосом спросил он.
— Вот с этого и надо было начинать, — весело сказал Убийца Джексон. — Я намерен предложить тебе выгодную сделку. У меня есть 165 бриллиантов, подобных тому, что ты видел. Драгоценности не украдены, в полиции они не зарегистрированы. Можешь считать, что я нашел клад. Мне срочно нужны деньги. Рыночная стоимость камушков — 15 миллионов долларов. Я готов продать их за семь с половиной наличными. Ты получишь неплохой процент от сделки.
Упоминание о деньгах подействовало на Сунгая, как целительный бальзам. Он перестал трястись, и его глаза приобрели вполне осмысленное выражение, в котором недоверие соседствовало с жадностью.
— Хорошо, — немного подумав, ответил смотритель. — Приходи сюда послезавтра, и я дам тебе ответ. Думаю, что мне удастся тебе помочь.
— Нет, — ласково сказал Убийца Джексон. — Я не приду сюда послезавтра. Твое лицо читается лучше, чем букварь для первоклашек, хотя явно уступает ему в красочности оформления. Дай телефон, по которому я смогу тебя найти.
Сунгай суетливо пошарил по карманам и, отыскав огрызок карандаша, написал на обрывке газеты номер телефона.
Убийца Джексон уже собирался уходить, когда смотритель, судорожно вздохнув, окликнул его:
— Постой! Я не могу понять только одно: как ты узнал про панталоны моей мамы?
«Господин Хэммерсток» усмехнулся и покровительственно похлопал Сунгая по плечу.
— Пусть это останется моей маленькой тайной, — доверительно произнес он.
Убийца Джексон вышел из музея. Ирландец с фотоаппаратом, немного помешкав, последовал за ним. Некоторое время они кружили по улицам, пока не столкнулись нос к носу около рекламного щита, воспевающего рыбные консервы «Зов моря».
— Порядок. Слежки нет, — прошептал ирландец и, клацнув во рту шариками от подшипников, скрылся за необъятной консервной банкой, украшенной изображением кокетливо подмигивающей акулы.
Глава 15 Паника в доме Земляного Дракона
В отель «Раффлз» Убийца Джексон и Прямо-в-Цель явились в своем обычном виде.
Детективы, весь день просидевшие в номере, подавляя неуемную жажду деятельности, чувствовали себя как узники замка Иф после четырнадцатилетнего заключения. Только Вивекасвати, задрапировавшись в носовой платок, невозмутимо медитировал на журнальном столике.
Убийца Джексон подробно рассказал о своем разговоре с Сунгаем, после чего вся компания погрузились в «ягуар» и отправилась в круиз по китайским ресторанчикам, чтобы отметить первый успех.
До всемирной выставки собак оставалась всего неделя, и следующие два дня были целиком посвящены подготовке к этому знаменательному событию. Убийца Джексон и Прямо-в-Цель, засучив рукава, расчесывали и тримминговали густую черную шерсть терьеров, подравнивали стрижку, отрабатывали с собаками позирование, правильную походку и мгновенную реакцию на команды.
Вечером Убийца Джексон по телефону-автомату позвонил Сунгаю. Голос смотрителя музея звучал слегка неуверенно и одновременно раздраженно. Убийца Джексон подумал, что оторвал беднягу от трубки с опиумом.
— Завтра в девять вечера тебя будут ждать в баре на Кэрнхилл-роуд, напротив супермаркета. Приходи один с образцами товара, — запинаясь, пробормотал Сунгай.
— Как я узнаю того, с кем должен встретиться?
— К тебе подойдут. Держи в левой руке свернутый трубочкой журнал «Плейбой».
Не попрощавшись, Сунгай швырнул трубку на рычаг.
Совершив ставший уже традиционным обход ресторанов, детективы вернулись в отель и обнаружили в номере Чанга. Крысиный босс сиял, словно он только что выиграл в лотерею вагон крекеров. Он вскочил и радостно поприветствовал всех, не забыв пожать каждому руку или лапу. Было очевидно, что Чанг готов взорваться от переполняющих его новостей, но специально тянет время, чтобы испытать максимум удовольствия от сознания собственной значимости.
— Для начала закажем икру, тосты и шампанское, — сделав широкий жест лапой, распорядился крысиный босс.
Убийца Джексон набрал номер ресторана и сделал заказ.
Чанга переполнял энтузиазм.
— По правде говоря, я был бы готов помочь вам даже без всякой оплаты, но принципы превыше всего, — заявил крысиный босс. — Я словно снова вернулся к дням своей юности, когда меня неудержимо манили тайны, опасности и приключения.
Да будет вам известно, что я родился в доме знаменитого Вонга, главаря одной из группировок Триады, специализировавшегося на морском пиратстве, или, как он это называл, «охоте на уток». Тихо сидя под креслом Вонга во время совещаний мафиозных боссов, я прошел лучшую школу лидера преступного бизнеса.
Еще до своего совершеннолетия я сколотил банду из дерзких крысят. Мы называли себя «серые тигры», и ни одна продовольственная лавка не могла спастись от наших зубов. Моя слава росла, пока мадам Вонг не устроила скандал из-за того, что я съел коробку ее любимых конфет с ликером.
По ее приказу слуги разложили в подвале несколько сотен пирожных, нашпигованных крысиным ядом. По счастливой случайности несколько дней я не находился дома, проводя разведку у недавно открывшейся закусочной «Макдональдс». Когда же я вернулся, наполненный впечатлениями и начинкой Биг Мака, страшная картина открылась моему помутившемуся взору.
Среди объедков пирожных лежали тела всех, кто был мне дорог: родственников, друзей, «серых тигров». Их трупы уже успели окоченеть. Из всей обширной крысиной колонии уцелел я один. Я повернулся и пошел прочь, посылая проклятия династии Вонгов и всей жестокой кровожадной мафии, посягнувшей на самое дорогое, что у меня было.
Я шел до тех пор, пока не увидел канализационную решетку. Я спустился в канализацию, потому что мне казалось, что это самое подходящее место для крысы, чья душа полна черной меланхолией. Шло время, раны затянулись. Постепенно я поднялся на верхнюю ступеньку иерархической лестницы канализационных крыс.
Чанг замолчал и задумался. Его блестящие черные глаза слегка увлажнились, с усов скатилось несколько капель шампанского.
Детективы молчали, потрясенные ужасной судьбой «серых тигров». Каждый думал о своем. Дэзи с ужасом вспоминала, как в доме Кривого Джуна она часами лежала в засаде около крысиной норы, готовясь лихим прыжком настигнуть очередную жертву.
— Боже мой, — думала белая собачка, — да я же просто профессиональная убийца! Почему мне никогда не приходило в голову поговорить с крысами? Они ведь ничем не хуже нас, собак. Я, конечно, понимаю, что во всем виноват мой проклятый охотничий инстинкт, но как я смогу избавиться от мук совести? Неужто память о былых преступлениях будет терзать меня до конца дней?
Дэзи посмотрела на своих друзей, пытаясь определить, не догадались ли они, что под ее мягкой пушистой шкуркой скрывается душа кровожадного крысолова.
Краем глаза она заметила, что Мавр нервно сглотнул слюну и содрогнулся.
«Ага, друг, значит и у тебя совесть не чиста», — подумала секретарша детективов, и почему-то от этой мысли ей стало немного легче.
Вивекасвати вскочил на диван и восторженно хлопнул Чанга по плечу.
— Ты посмотри на этих хищников, — подергиваясь от с трудом сдерживаемого смеха, воскликнул он. — Клянусь, что сейчас все сожранные ими крысы переворачиваются у них в желудках.
Чанг взглянул на растерянные морды собак и барсука и, уронив бокал с шампанским, захохотал.
— Не мучайте себя, зверюги, — с неожиданной нежностью сказал он. — Так уж устроен мир. Все друг друга едят. Даже люди едят себе подобных. Дикари питаются человеческим мясом, а люди, называющие себя цивилизованными, гложут души своих ближних, часто даже не замечая этого. Хищникам не стоит грустить о съеденных крысах. Голодный хищник вынужден следовать своим инстинктам без сомнений и сожалений, иначе он погибнет. Так велит природа и так устроен этот мир. Только в Зверином Раю нет нужды убивать, чтобы выжить. Но там царят совсем другие законы.
— Ты знаешь про Звериный Рай? — изумленно воскликнула Гел-Мэлси.
— Боюсь, что вы недооцениваете старину Чанга, — усмехнулся крысиный босс. — С тех пор, как мы заключили соглашение о сотрудничестве, мои крысы круглосуточно прослушивают ваш номер. Невозможно действовать правильно, не зная планов партнеров. А вдруг вы захотите меня обмануть? О вас мне известно все или почти все. В частности, я убедился, что вы — настоящие друзья и вполне достойны доверия.
Пока детективы размышляли, стоит ли им возмущаться от такого вмешательства в их личную жизнь или восхищаться предусмотрительностью Чанга, крысиный босс постучал когтем по бокалу, словно собираясь произнести тост. Все замолчали и посмотрели на него.
— Лирическая часть закончена, — сказал Чанг. — Пора обсудить создавшееся положение. Пока Убийца Джексон разговаривал с Сунгаем, в сумку смотрителя незаметно проник мой внучатый племянник, на редкость смышленый крысенок Литлмао, который сообщил мне обо всем, что произошло потом.
Расставшись с Убийцей Джексоном, Сунгай позвонил Тао Вангу, посреднику, связанному с подразделением триады «Розовая жемчужина». Сказав, что наклевывается потрясающая сделка, он попросил свидания с боссом «Розовой жемчужины». После долгих препирательств и обещаний доли в гонораре Сунгаю удалось добраться до Пуна, заместителя босса. Сунгай ныл десять минут, умоляя того о встрече, пока раздраженный Пун не согласился, добавив, что если информация окажется не стоящей внимания, он лично отрежет малайцу уши, обваляет их в черном перце и заставит его проглотить их, не запивая.
Сунгай встретился с Пуном в баре «Лотос забвения». После того, как Сунгай изложил предложение Убийцы Джексона о продаже бриллиантов, Пун отвез его в один из своих офисов, где его подручные исследовали количество алкоголя и наркотиков в крови смотрителя, а заодно протестировали его на детекторе лжи. Убедившись, что Сунгай не врет, Пун переговорил по телефону с боссом «Розовой жемчужины» и повез смотрителя на виллу босса.
У входа на виллу охранники обыскали Пуна и Сунгая и забрали у них оружие и сумки. Крысенку Литлмао удалось незаметно выскользнуть из сумки смотрителя и проникнуть в кабинет главы «Розовой жемчужины». Там он, не долго думая, спрятался в коробку с тасманийскими тянучками.
Выслушав рассказ Сунгая, босс велел секретарше предоставить ему информацию обо всех крупных похищениях бриллиантов за последние десять лет. Получив нужные ему данные и убедившись, что партия, предлагаемая смотрителем, не числится в розыске, босс «Розовой жемчужины» закурил сигару и погрузился в размышления.
— Если эти бриллианты действительно существуют, то они чистые, — докурив сигару до половины, заявил он. — Информация о таком крупном ограблении обязательно дошла бы до меня. Скорее всего, они были незаметно вывезены с африканских рудников и огранены в подпольной мастерской, если, конечно, это не ловушка. В любом случае предложение заманчивое, очень заманчивое.
Босс ткнул сигару в пепельницу и жестом приказал Пуну передать ему коробку с тянучками.
Почувствовав, что коробка поднимается в воздух, Литлмао, проклиная себя за неудачную маскировку, выплюнул изо рта недоеденную конфету и съежился, надеясь, что его не заметят. Пун снял крышку и почтительно протянул коробку боссу, с удивлением отметив про себя, что впервые в жизни на непроницаемом лице его шефа отразились человеческие чувства.
«Неужели сообщение о бриллиантах до такой степени его взволновало? — подумал Пун. — Стареет босс, теряет хватку. Надеюсь, Триада назначит меня на его место»
Пун ошибался. Его шефа в данный момент волновали отнюдь не бриллианты. Не веря своим глазам, мафиозный босс уставился на Литлмао, безуспешно пытающегося сделать вид, что он всего лишь тасманийская тянучка. Морщинистое желтое лицо мафиози покрылось яркими багровыми пятнами.
— Заговор, — истерически заорал он и, выхватив пистолет из ящика письменного стола, выстрелил в коробку конфет. — Негодяи! Вы хотите меня убить!
Пробитая пулей коробка вылетела из рук насмерть перепуганного Пуна. Не менее испуганный Литлмао в панике заметался по комнате. Пули тяжело ударяли в пол рядом с ним, уродуя темный дубовый паркет. Дверь кабинета распахнулась. С автоматами наперевес в комнату вбежали телохранители босса. Выпустив для острастки очередь в потолок, они прицелились в Пуна и Сунгая.
Подорванная наркотиками нервная система малайца не выдержала, и он в корчах упал на пол, издавая пронзительные вопли. Воспользовавшись суматохой, Литлмао проскользнул в дверь. Мчась со всех ног по коридору, он слышал за своей спиной удаляющиеся крики босса:
— Крыса! Там была крыса! Это заговор! У меня на них аллергия! Ненавижу крыс, ненавижу, ненавижу…
Литлмао еще некоторое время пошатался вокруг дома, надеясь, что суматоха уляжется, и он сможет подслушать продолжение разговора. Но он плохо знал характер босса «Розовой жемчужины». Через четверть часа к вилле с разных сторон подкатили восемь бронированных фургонов. Вылезшие из них гангстеры в черных костюмах принялись, чертыхаясь, выгружать из кузовов такс, фокстерьеров и кошек.
Вопреки ожиданиям гангстеров, таксы, кошки и фокстерьеры вместо того, чтобы немедленно заняться истреблением крысиного племени, обратили свою бурлящую энергию друг на друга. Через несколько минут ухоженная лужайка перед домом босса «Розовой жемчужины» стала напоминать сцену подавления боксерского восстания. Литлмао понял, что вторично попробовать тасманийские тянучки сегодня ему не удастся, и решил ретироваться прежде, чем его заметит какой-нибудь шалый кот или фокстерьер.
Утомленный продолжительным рассказом Чанг вздохнул и прикрыл глаза.
— Боюсь, что шампанское слегка ударило мне в голову, — пробормотал он и зевнул.
— Что из себя представляет организация «Розовая жемчужина»? — поспешно спросила Гел-Мэлси, опасающаяся, что крысиный босс уснет.
— Это одно из подразделений Триады, специализирующееся на похищении, скупке и продаже драгоценностей, — ответил Чанг. — Триада состоит из девяти подразделений, подчиненных единому центру, возглавляемому Золотым Драконом. Руководитель каждого подразделения также называется Драконом. Так, пиратством управляет Водяной Дракон, торговлей наркотиками — Воздушный Дракон, группами боевиков — Громовой Дракон. Босса «Розовой жемчужины» именуют Земляным Драконом.
— Все это, конечно, очень интересно, — задумчиво произнесла Мэлси. — Жаль только, что Литлмао так и не успел узнать главное — что собирается предпринять Земляной Дракон. Наверняка он захочет заполучить бриллианты, не потратив при этом ни цента. Боюсь, что Убийце Джексону может грозить серьезная опасность, если он пойдет по адресу, указанному Сунгаем.
Чанг снова сладко зевнул и потянулся с таким самодовольным видом, что всем сразу стало ясно — свои основные козыри он приберег напоследок.
— Вы недооцениваете старину Чанга, — усмехнулся крысиный босс. — Как только Литлмао рассказал мне о заварушке на вилле Земляного Дракона, я немедленно послал туда дюжину отборных разведчиков. Их шкуры были обработаны особым мазутом с секретными добавками, так, что ни одна собака или кошка не смогла бы учуять среди подобной вони крысиный запах.
К тому времени, как гангстерам удалось оторвать друг от друга кошек, фокстерьеров и такс и с грехом пополам организовать противокрысиную оборону виллы, мои разведчики уже заняли ключевые посты на территории противника, гораздо более разумные и безопасные, чем коробка с тасманийскими тянучками. Мне известно все, что случилось потом.
Оправившись от потрясения, Земляной Дракон проглотил шесть таблеток аспирина, чтобы избавиться от разыгравшейся мигрени, и снова заперся в кабинете с Пуном и Сунгаем.
Даже с большой натяжкой Земляного Дракона не удалось бы назвать щедрым человеком, поэтому, естественно, он высказал типичное для мафиози желание получить бриллианты бесплатно и, разумеется, уничтожить всех свидетелей.
Встречу Убийце Джексону назначат завтра в одном баре на Кэрнхилл-роуд. От Земляного Дракона туда придет некто Мин Гу по кличке Шварценеггер. Шварценеггером его прозвали в насмешку за очень маленький даже по китайским меркам рост и хилое телосложение. Но внешность часто бывает обманчива. Мин Гу — один из самых хитрых и опасных боевиков Земляного Дракона. Он выхватывает пистолет быстрее, чем ты успеешь щелкнуть языком, а в рукопашном бою скользок и увертлив, как ящерица. Вот что задумали гангстеры…
Только глубокой ночью детективы закончили обсуждение завтрашних планов. Окончательно окосевший от шампанского Чанг заснул на подушке Убийцы Джексона. Остальные детективы последовали его примеру. Всю ночь собакам снились погони и схватки. Их лапы слегка подергивались, и они негромко тявкали во сне.
Глава 16 Шварценеггер и бриллианты
Мин Гу по кличке Шварценеггер нетерпеливо постучал по стойке бара сингапурским долларом, подзывая бармена, и еще раз оглядел зал. Его раздражение все усиливалось. Глаза уже устали рассматривать подвыпивших завсегдатаев в надежде обнаружить в чьей-нибудь левой руке заветный «Плейбой».
— Обманул, мерзавец, а шеф, небось, на мне отыграется, — подумал тщедушный Мин Гу и грубо обругал задержавшегося бармена.
— Двойное виски, — рявкнул он, швыряя на стойку несколько монет.
— Позвольте вас угостить, — произнес за спиной Шварценеггера приятный мягкий баритон.
Обернувшись, Мин Гу увидел элегантного высокого мужчину. Машинально отметив отсутствие у него «Плейбоя», китаец негромко послал незнакомца в самые дальние рубежи китайского ада и отвернулся от него, в раздражении совершенно забыв, что учебник по технике безопасности для начинающих гангстеров настоятельно рекомендует не поворачиваться спиной даже к собственной жене.
Мин Гу вздрогнул и поперхнулся виски, когда ему в позвоночник жестко ткнулось дуло пистолета.
— Не шевелись. Руки на стойку, — скомандовал тот же приятный голос.
Незнакомец ловко вынул оружие из кобуры, висящей под мышкой у китайца, и небрежно засунул револьвер Мин Гу к себе в карман.
— Не дрейфь, Шварценеггер, — произнес он. — Я хочу просто побеседовать с тобой. Если я не ошибаюсь, ты собирался под предлогом оценки бриллиантов заманить меня в лавку к одноглазому Абдулле, там засунуть меня в подвал и пытать до тех пор, пока я не скажу, где прячу всю партию камешков.
Шварценеггер закрыл глаза и, судорожно икнув, втянул голову в плечи.
Убийце Джексону стало его жалко, и он нежно пощекотал дулом пистолета выпирающие ребра страдальца.
— Успокойся, я маленьких не обижаю, — сказал он, — хотя мне известно, что если бы я отказался идти к Абдулле, ты бы подал знак гориллам, которые ожидают у входа в бар, они затолкали бы меня в красную «ауди» и отвезли бы все в тот же уютный подвал. Кстати, ровно через минуту сюда прибудет полиция. Некто, не назвавший себя, позвонил в комиссариат и сообщил, что в красной «ауди», припаркованной у бара, заложено взрывное устройство, а также дал описание внешности террористов, полностью соответствующее облику твоих приятелей, поджидающих меня на улице.
«Боже мой, что скажет Земляной Дракон!» — в отчаянии подумал Мин Гу, чувствуя, как от звуков приближавшейся полицейской сирены у него холодеют ноги.
— А теперь спокойно повернись и иди в сортир, — приказал Убийца Джексон. — Там и поговорим.
Убедившись, что в туалете никого нет, он повесил снаружи табличку с надписью «Ремонт» и, просунув под ручку деревянный брусок, заклинил дверь.
— Наконец-то мы одни, — удовлетворенно сказал Убийца Джексон и скомандовал:
— Раздевайся и заходи в кабинку.
— Как, совсем раздеваться? — удивился Шварценеггер.
— Совсем.
— А зачем?
— Насколько я знаю, в вашей среде человек, у которого в руке пистолет, не имеет обыкновения аргументировать свои приказы, но поскольку я получил хорошее воспитание, на этот вопрос я отвечу. Во-первых, тебе будет не очень удобно гоняться за мной в голом виде, а во-вторых, это моя небольшая месть за то, что в подвале одноглазого Абдуллы ты собирался отрезать от меня небольшие кусочки, сопровождая каждый из них вопросом «Где бриллианты?» А теперь пошевеливайся, иначе я прострелю тебе ногу.
Тихо, но смачно ругаясь по-китайски, Шварценеггер разделся и, с отвращением ступая босыми ногами по грязному кафельному полу, зашел в кабинку. Убийца Джексон заблокировал разделяющую их дверь.
— И что теперь? — ворчливо спросил Мин Гу.
— Встань на унитаз и посмотри на меня.
Послышались стоны и проклятия, и над дверью возникла голова крошечного китайца. Шварценеггер хотел произнести очередное ругательство, но слова застряли у него в горле. В руках Убийца Джексон держал обтянутую черным бархатом коробочку, в которой искрились и переливались россыпи крупных, как орехи, бриллиантов чистейшей воды. Хотя через руки Мин Гу прошло немало драгоценностей, такую коллекцию он видел впервые.
— Что скажешь? — весело спросил Убийца Джексон. — Ты ведь один из лучших специалистов по камням.
— Ты что, псих? — слабым голосом осведомился Шварценеггер.
— Почему? — удивился Убийца Джексон и сделал невинные глаза.
— Только псих может идти на встречу с такими сокровищами. Я думал, ты принесешь пару камней для проверки.
— Не волнуйся за меня. Как видишь, я заранее все предусмотрел. Кроме того, я хочу, чтобы Земляной Дракон знал, за что платит. Сейчас я начну по одному передавать тебе бриллианты, чтобы ты убедился, что они не фальшивые, и смог прикинуть их стоимость.
Шварценеггер снял крышку с бачка унитаза и по очереди стал погружать кристаллы в воду, наблюдая за тем, как лучи света преломляются на их гранях. Бриллианты были настоящие! Теряя голову от проходящего через его руки фантастического богатства, китаец забыл, что он, раздетый, находится в грязной уборной второсортного бара. Ему казалось, что он — Золотой Дракон, перебирающий свои сокровища, чтобы отвлечься от будничных забот. Наконец, последний бриллиант, искупавшись в бачке, вернулся в обтянутую бархатом коробку. Наваждение покинуло Мин Гу. Измученный переживаниями, он вспомнил о необходимости блюсти интересы Земляного Дракона.
— Камешки настоящие и неплохие, — сказал он, — но больше, чем на 13 миллионов не тянут. С учетом того, что придется платить посредникам, мы не можем заплатить тебе больше пяти миллионов.
— Не пудри мне мозги, — отрезал Убийца Джексон. — При удачном раскладе их можно продать и за 17 миллионов. Я уже называл свою сумму — семь с половиной миллионов. Если Земляной Дракон не согласен, я обращусь к «Огненной Устрице». Завтра я позвоню Сунгаю по тому же номеру, и вы дадите мне окончательный ответ.
Спрятав коробку с бриллиантами, Убийца Джексон запихнул в сумку одежду и обувь Шварценеггера. Одарив Мин Гу лучезарной прощальной улыбкой, он направился к выходу.
— Оставь хоть брюки, — отчаянно крикнул китаец.
Не обращая на него внимания, Убийца Джексон хлопнул дверью с табличкой «Ремонт» и, миновав служебные помещения, через заднюю дверь вышел на улицу, параллельную Кернхилл-роуд. Проходя через стайку нищих, пронзительными голосами взывающих о милостыне, он щедрой рукой бросил им одежду Шварценеггера и остановил такси.
Земляной Дракон в бешенстве метался по кабинету. Он уже сломал свою любимую паркеровскую авторучку с золотым пером и порвал салатовую промокательную бумагу на массивном нефритовом пресс—папье. Демон разрушения овладевал им все больше и больше.
Пун, Шварценеггер и гориллы, упустившие Убийцу Джексона, скорчились на ковре прикрывая головы руками и молясь, чтобы шеф не взялся за оружие.
Земляной Дракон схватил тяжелое фарфоровое блюдо с изображением Шоу Сина, даосских бессмертных и двух оленей и остановился, прикидывая, кого из подчиненных это блюдо могло бы «осчастливить».
Верно оценив намерения шефа и вес блюда, Пун отчаянно взвыл почти телеграфным текстом:
— Это же 15 тысяч долларов, правление Цяньлун, мастерские Гуань-чжоу, ХVIII век!
— А что бы ты порекомендовал? — поинтересовался Земляной Дракон.
— Возможно, вам подойдет плевательница с изображением цветов и птиц в гамме «розового семейства» за две тысячи долларов или блюдо для закусок с изображением цветов сливы «мэйхуа» на фоне тающего льда за полторы тысячи долларов, — почтительно сказал Пун, предусмотрительно выбрав не только самые дешевые, но и наиболее легкие предметы из коллекции шефа.
Земляной Дракон подумал, поставил блюдо на место и тяжело рухнул в кресло, простонав:
— 17 миллионов долларов! Этот кретин был у вас в руках со всеми бриллиантами, а вы упустили его!
Пун понял, что кризис миновал, и поднялся с пола, тщательно отряхивая соринки со своего безукоризненного светло-серого пиджака.
— Простите, босс. Я сам планировал операцию, и этот план был одобрен вами. Каким-то образом этот тип все знал о наших намерениях. Понять не могу, как ему это удалось. Я пытался разведать что-либо о нем у осведомителей и выяснил, что он — европеец и не принадлежит ни к одной из преступных организаций Сингапура. Его фоторобот, составленный по описанию, данному Мин Гу и Сунгаем, я проверил через своих людей в Интерполе. По этому парню нет никакой информации. Тем не менее, он знает наших людей в лицо. Это наводит на мысль, что он — подставная фигура кого—то из членов нашей организации.
— А бриллианты? — крикнул Земляной Дракон. — Бриллианты-то настоящие и не числящиеся в розыске! Так, по крайней мере, утверждает Шварценеггер, а я сомневаюсь, что он решился бы меня обмануть, зная, чем это грозит.
— Да что вы, как можно, бриллианты подлинные, чтоб мне провалиться, — задергался Мин Гу.
— Ладно, — подытожил Земляной Дракон. — Этого парня с камушками мы должны достать хоть из—под земли. Сначала поймаем его, а потом уже выясним, кто он и на кого работает.
Черные блестящие бусинки крысиных глаз сверкали от возбуждения. Шпионы Чанга скрывались в норках, под шкафами, под диванами, в старинных вазах и бронзовых курильницах, впитывая и запоминая каждое слово гангстеров.
Выслушивая их доклады, крысиный босс млел от восторга. Казалось, он помолодел на добрый десяток лет. Его острые зубки сверкали в застывшей на морде блаженной улыбке, усы и вибриссы гордо топорщились.
— Друзья! — разглагольствовал он за бокалом шампанского в номере детективов. — Давно уже я не был так счастлив. Настоящих приключений — вот чего мне не хватало. Борьба за власть в стае, стычки с портовыми и базарными крысами, набеги на амбары и склады — такими были мои однообразные и унылые будни.
Я был обычной серой крысой, хотя и весьма знаменитой среди своих соплеменников. А сейчас из-за нас один из могущественнейших мафиозных кланов стоит на ушах! Подручные Земляного Дракона до сих пор безуспешно пытаются найти источник утечки информации. Сейчас они чуть ли не по кирпичикам разбирают виллу в поисках прослушивающих устройств, приволокли консультантов ведущих фирм. Земляной Дракон приказал своим людям выкопать и забетонировать специальный сверхзащищенный бункер для совещаний. Рабочих и охранников просвечивают рентгеном, чтобы они не пронесли на себе прослушивающие устройства.
Пока мафиози сходят с ума со своими мерами безопасности, мои разведчики сидят в уютных норках у стен бункера со слуховыми трубками, похищенными в ближайшей аптеке. Основной план Земляной Дракон собирается разработать в бункере, но многое ясно уже сейчас. Наличных денег он может достать только порядка трех миллионов. По этой причине Земляной Дракон собирается всучить Убийце Джексону фальшивки вперемешку с крадеными банкнотами, номера которых известны в полиции, да и то в том случае, если не удастся захватить Убийцу Джексона раньше.
— Значит, фальшивки, — усмехнулась Гел-Мэлси. — Бедняга. Мне его жаль. Он даже не представляет, с кем связался.
Глава 17 Миллионы в корзине
Во время очередных телефонных переговоров с Сунгаем смотритель сообщил Убийце Джексону, что его босс согласен купить товар, но не более, чем за шесть миллионов долларов.
Земляной Дракон велел Сунгаю торговаться до последнего, чтобы таинственный покупатель не заподозрил подвоха в слишком поспешном заключении сделки. Поупиравшись для вида, Убийца Джексон согласился, оговорив, что условия обмена камней на деньги он лично обсудит с заместителем Земляного Дракона Пуном. Встречу с Пуном Убийца Джексон назначил в номере гостиницы «Аромат дикой сливы», расположенной в районе трущоб в убогом одноэтажном строении и пользующейся весьма сомнительной репутацией.
Даже сверхчуткий нюх собаки-ищейки не смог бы обнаружить ни малейших следов запаха дикой сливы среди клубов опиумного и гашишного дыма, испарений потных тел и вони, идущих из грязной засиженной тараканами кухни и зала для курильщиков. Убийца Джексон, преображенный в Майкла Хэммерстока, заранее снял на месяц в «Аромате дикой сливы» комнату номер 13 и забрал от нее ключи, распорядившись, чтобы обслуживающий персонал ни под каким предлогом не заходил в течение месяца в его номер.
— Наш мистер Икс с бриллиантами не так уж и умен, — докладывал Пун Земляному Дракону. — Эта гостиница имеет множество запасных выходов и потайных комнат на случай полицейской облавы — на это он и рассчитывает. Возможно, ему удалось бы улизнуть от полиции, но от нас не уйдет даже мышь. Мои люди перекрыли все возможные пути отхода. Они находятся в самой гостинице и на улице, наблюдая за каждым окном, дверью и крышей. У каждого есть фоторобот европейца. На этот раз промашки не будет. Вы получите свои бриллианты, босс.
Пун ошибался. В «Аромате дикой сливы» детективов привлекло отнюдь не обилие путей отхода, а покрытый толстыми циновками земляной пол комнат, в котором было так удобно выкапывать крысиные норы.
Заместитель босса «Pозовой жемчужины» появился в гостинице точно в указанное время. Пун обожал современную технику, и содержимое карманов и потайных кармашков его строгого английского костюма заставило бы Джеймса Бонда зарыдать от зависти.
В узле галстука Пуна скрывался микрофон, его левое ухо украшал передатчик в виде изящной золотой серьги. Минуту назад серьга известила его, что номер заперт и там никого нет, а также, что ни одна живая душа не появлялась там в течение всего периода наблюдения. Это означало, что европеец на встречу не явился.
На всякий случай педантичный мафиози постучал в дверь. Никто не ответил. Пун толкнул дверь, но она не поддалась. Минут пять он изощрялся в ругательствах, популярно объясняя паскудному продавцу бриллиантов, что он с ним сделает когда, наконец, до него доберется. Европеец опять обманул его. Методично пиная ногой запертую дверь, Пун мысленно прикидывал, какую взбучку ему задаст Земляной Дракон.
Сообщив отсутствующему Убийце Джексону, что он — сын гангренозной летучей мыши и вонючего шелудивого шакала, Пун в очередной раз толкнул ногой дверь. К его удивлению, дверь с тоскливым скрипом распахнулась. Это было странно. Пун готов был поклясться, что еще несколько секунд назад она была заперта.
Пун на мгновение замер, осторожно достал из-за пояса пистолет и снял его с предохранителя. Ему не нравились сюрпризы. Передатчик в ухе молчал, а значит, его агенты не заметили, чтобы кто-то проник в номер 13.
Пока Пун размышлял над неожиданно возникшей загадкой, Чанг, держащий в зубах ключ от двери, скользнул в нору и затаился, наблюдая, как мафиози осторожно входит в номер.
Заместитель босса «Pозовой жемчужины» внимательно оглядел грязную маленькую комнату. Она была абсолютно пуста. Пун заглянул под кровать, распахнул шкаф, но и там никого не было. Недоуменно озираясь по сторонам, он направился к окну и споткнулся о колченогий стул, стоящий у стены. Разозлившись, Пун хотел было пнуть стул ногой, но застыл на месте. На продавленном плетеном сиденье лежал мобильный телефон и записка, на которой крупными корявыми буквами было выведено: «Поговори со мной» . Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Пун протянул к нему руку.
— Привет, — весело сказал Убийца Джексон. — Извини, что не смог лично с тобой познакомиться. Дела, понимаешь ли. Но все еще впереди. А теперь давай поговорим о сделке.
Пун взял себя в руки. Больше всего на свете ему хотелось оказаться наедине с этим иностранцем, отвратительно коверкающим китайский язык, в уютной камере пыток Триады и там не спеша и с удовольствием побеседовать с ним о бриллиантах, миллионах долларов и прочих мелочах, так скрашивающих нашу скучную жизнь. К сожалению, желания Пуна не совпадали с его возможностями. Он вынужден был признать, что и этот раунд выиграл европеец.
— Мне тоже жаль, что ты не пришел, — сдержанно произнес Пун. — Я хочу предложить тебе условия обмена денег на камни.
— Нет, — прервал его Убийца Джексон. — Условия буду ставить я. Или мы будем действовать по-моему, или я предложу камешки другой организации. До меня дошли слухи, что у Земляного Дракона в наличии есть только три миллиона долларов, и он собирается всучить мне смесь из фальшивок и банкнот, засвеченных в полиции. Более того, злые языки утверждают, что твой шеф намерен убить меня, чтобы сэкономить даже на фальшивках. Это так?
— Разумеется, нет! — нервно воскликнул Пун, ошеломленный такой беспрецедентной утечкой информации. — Все это наглая ложь, распускаемая нашими врагами. Неужели ты можешь поверить, что столь уважаемая организация, как «Pозовая жемчужина» может пойти на обман и преступление ради каких-то жалких шести миллионов долларов? Это было бы оскорблением с твоей стороны.
— Да что ты! — притворно возмутился Убийца Джексон. — Я ни на секунду не сомневался в вашей абсолютной честности и надежности. Но у меня есть некоторые правила, которым я неукоснительно следую. Поэтому сделка или состоится на моих условиях, или не состоится вообще. Тебе решать.
— Я слушаю тебя, — сказал Пун.
— Даю вам три дня, чтобы собрать ровно шесть миллионов долларов настоящих денег, чистых и не находящихся в розыске. Вы сложите их в большую плетеную корзину и в пятницу в шесть часов вечера придете в этот же самый номер с деньгами. Ключ от номера ты найдешь под подушкой кровати. Шторы должны быть задернуты. С шести до восьми вечера к вам придет человек, чтобы проверить подлинность и чистоту банкнот. Он постучит условным стуком — три быстрых и четыре медленных удара в дверь. Имейте в виду, что этот человек не знает, кто я, понятия не имеет, где я нахожусь, и не имеет никакой информации о бриллиантах. У него будет машинка для проверки подлинности денег и телефон, чтобы иметь возможность проверить через полицейский компьютер, не находятся ли банкноты в розыске. Не пытайтесь надавить на моего представителя и заставить его солгать мне, что все в порядке. На нем будет радиопередатчик, и если вы попытаетесь обмануть меня, я немедленно об этом узнаю.
Когда проверка будет закончена, ты вместе с деньгами и этим человеком сядешь в машину и поедешь на рынок в Джуронг-Тауне. Ты один в сопровождении моего представителя принесешь деньги в корзине на угол между рыбными и фруктовыми рядами. Я подойду к тебе, покажу бриллианты, ты их проверишь, пересчитаешь, и мы обменяем деньги на камни. Имей в виду, что я знаю твоих людей в лицо, и если замечу кого-либо из них в толпе на рынке, считай, что сделка не состоялась.
— Я передам твои условия боссу, — ответил Пун. — Думаю, что он согласится. Ответ ты узнаешь через Сунгая.
— Мы примем его условия, — сказал Земляной Дракон. — В любом случае, европейцу не удастся уйти от нас на рынке. Мы перекроем все входы и выходы. Если он знает в лицо моих людей, они изменят свою внешность. Но деньги придется достать, чтобы показать их проверяющему, иначе европеец просто не явится на встречу. Уверен, что ему помогает кто-то из наших. Только так можно объяснить, откуда он знает все о наших планах, о том, сколько денег я хотел ему предложить и о фальшивках. Я обсуждал это только с самыми преданными мне людьми. Через кого же возникла утечка информации?
— Осмелюсь предположить, что утечки информации не было, — осторожно произнес Пун. — Вполне логично предположить, что мы не собираемся платить за камни. На месте европейца я бы и сам так подумал. Сумму в три миллиона он, скорее всего, просто взял с потолка и случайно угадал. Этот тип блефует. Уверен, что он не может знать в лицо всех наших людей. Он иностранец и лишь недавно прибыл в Сигнапур, иначе хоть кто-либо из моих информаторов знал бы о нем. В данный момент поисками этого типа занимается около двухсот моих агентов. Его ищут на частных квартирах, в притонах, отелях и прочих местах. Сингапур не так велик. Уверен, что в ближайшее время мы выясним, кто он такой. Все зависит только от времени.
— У нас только три дня, — сказал Земляной Дракон. — Не стоит настаивать на изменении сроков обмена, иначе европеец может заподозрить неладное и дать задний ход. Проблема в том, что мне не хватает трех миллионов долларов. Где я их возьму?
— Мы можем обратиться к Золотому Дракону, — предложил Пун. — Он одолжит нам на один день недостающие деньги. Уверен, что Золотой Дракон одобрит операцию.
— Я и сам уже думал об этом, — сказал Земляной Дракон. — Но беспокоить Золотого Дракона — слишком большая ответственность. А вдруг случится какая-нибудь накладка? Я отвечаю за эти деньги своей головой.
— Не беспокойтесь, босс, — заверил Пун. — Никаких накладок не произойдет. Иностранцу не удастся уйти от нас. Деньги будут в целости и сохранности.
— Если нет, ты ответишь головой, — сказал Земляной Дракон.
— Да, босс, — поклонился Пун.
— Золотой Дракон дал три миллиона Земляному Дракону, — ворвавшись в номер детективов, с ходу доложил Чанг. — Все получилось!
— Ты достал баллончик с усыпляющим газом? — спросила Гел-Мэлси.
— Целых три! — гордо ответил крысиный босс. — Мои ребята раздобыли их на складе Жу Бина — подпольного торговца оружием. Чего там только не было! Даже баллистическая ракета. У меня было сильное искушение прихватить и ее, но она бы не пролезла в крысиную нору, да и опасно хранить ее в канализации. Еще не дай бог, проржавеет и взорвется.
— Да черт с ней, с ракетой! — сказал Убийца Джексон. — Ты точно уверен, что усыпляющий газ не подействует на крыс?
— Не беспокойся, — ответил Чанг. — Нервная система у крыс гораздо более устойчивая, чем у людей. К тому же этот газ легче воздуха, и на полу его концентрация будет незначительной. На всякий случай мы обмотаем носы мокрыми тряпками. Это дополнительно защитит нас от газа. Все получится!
— Как насчет шампанского? — спросил Вин-Чун. — Предлагаю выпить за успех завтрашней операции.
Прямо-в-Цель достал из бара бутылку и выстрелил пробкой в потолок, окатив пеной собак и барсука. Чанг прыгнул в блюдо с солеными орешками, и веселье началось.
Согласно договоренности, Пун появился в «Аромате дикой сливы» без десяти шесть и прошествовал в номер 13 в сопровождении восьми телохранителей и плетеной корзины с шестью миллионами долларов. Там он задернул шторы и запер дверь. Телохранители, тихо переругиваясь, с трудом разместились в тесной комнате. Пун оккупировал кровать, корзину с деньгами поставили на пол в центре комнаты, и началось ожидание.
Сто пятьдесят членов «Pозовой жемчужины» заняли посты на улице, в коридорах гостиницы, в туалетах и на крыше, так что ни одна живая душа не смогла бы проникнуть в номер 13 и похитить деньги. Пун помнил, что за успех операции он отвечает собственной головой, и не хотел рисковать.
В шесть часов пять минут один из боевиков Чанга просунул носик баллончика с усыпляющим газом в комнату и открыл вентиль.
В шесть часов пятнадцать минут из заранее прорытых дополнительных ходов в номер 13 проникли тридцать боевиков Чанга и, откинув крышку корзины, четко и организованно принялись перетаскивать пачки долларов в норы.
В шесть часов сорок минут операция была закончена.
В шесть часов сорок пять минут Пун застонал, заворочался на кровати и открыл глаза. На полу вяло зашевелились его телохранители. Голова заместителя Земляного Дракона раскалывалась от боли. Корзина с деньгами была пуста.
Земляной Дракон вцепился в горло бледного, как полотно, Пуна и тряс его с такой силой, что у бедняги трещали позвонки и клацали зубы.
— Ты убил меня, ублюдок, ты понимаешь, убил! — орал босс «Pозовой жемчужины». — Что я скажу Золотому Дракону? Ты думаешь, я поверю в твои сказочки о том, что у тебя украли деньги в то время, как сто пятьдесят человек не спускали глаз с комнаты, где ты находился? Теперь я понимаю, как происходила утечка информации. Это ты решил ограбить меня! Это ты все устроил! Но тебе не удастся меня провести. Я буду пытать тебя до тех пор, пока ты не вернешь мне все деньги до последнего доллара, а потом, если я буду в хорошем настроении, я позволю тебе умереть.
Земляной Дракон замолчал, потому что от ярости у него перехватило дыхание, и метнул злобный взгляд на своего подчиненного. Лицо Пуна цветом напоминало переспелый помидор, облитый лиловыми чернилами. Земляной Дракон с сожалением разжал руки, и Пун мешком упал на пол, хрипя и хватаясь руками за горло.
— Pади бога, босс, подумайте, — прохрипел он. — Если бы я украл деньги, разве я вернулся бы к вам? Сейчас я бы уже летел на самолете в Южную Африку или Латинскую Америку. Я же знал, что моя жизнь зависит от успеха операции. Это просто какое-то колдовство. Я профессионал и более двадцати лет работаю на организацию, но я не понимаю, что произошло. Я заслужил смерть, но я не могу умереть, не узнав, как проклятый сукин сын сумел меня обдурить. Позвольте мне найти его и вернуть ваши деньги, а после этого, если хотите, убейте меня. Только дайте мне до него добраться!
В голосе заместителя была такая искренность и страстная мольба, что Земляной Дракон поверил. Пун работал с ним много лет и никогда не допускал ошибок. Он не был так глуп, чтобы украсть шесть миллионов, а потом вернуться и доложить о пропаже. Земляной Дракон тяжело опустился в кресло и закрыл лицо руками.
— Нужно вернуть деньги во что бы то ни стало, — сказал он. — Иначе мы оба покойники. С Золотым Драконом невозможно договориться. Деньги должны быть возвращены завтра. В полдень я должен явиться к Золотому Дракону с деньгами и с бриллиантами.
— Чжоу просит разрешения срочно поговорить с вами или с господином Пуном, — доложила секретарша. — Он утверждает, что выяснил личность человека на фотороботе.
— Впустите его! — закричал Земляной Дракон.
Вошедший в кабинет коренастый китаец с татуировкой на плече почтительно поклонился.
— Мужчину с фоторобота опознали администратор и обслуживающий персонал отеля «Тионг коа», — сказал он. — Его зовут Майкл Хэммерсток, гражданин Канады, остановился в номере 318. Полчаса назад его в гостинице не было. На всякий случай я оставил Фу Яна наблюдать за входом в отель.
Земляной Дракон резким движением поднялся с кресла.
— Пун, зови телохранителей, — скомандовал он. — Я тоже поеду в отель, и если господина Хэммерстока там не окажется, мы его подождем.
Десять минут спустя машины мафиози затормозили у входа в отель.
— Майкл Хэммерсток у себя? — спросил Пун у администратора «Тионг-коа».
— Он ушел около часа назад и пока не вернулся, — вежливо ответил тот, опасливо косясь на контуры пистолета, обрисовывающиеся под пиджаком заместителя Земляного Дракона. — Сегодня вечером господин Хэммерсток выезжает из отеля. На случай, если его будут спрашивать, он оставил свой новый адрес.
— Где его адрес? — нетерпеливо рявкнул Пун.
Администратор порылся под стойкой и протянул ему карточку. Земляной Дракон вырвал карточку из рук заместителя и прочитал вслух: «Майкл Хэммерсток, Гренландия, 6000000, ул. Бриллиантовая, 13».
— Этот негодяй издевается над нами, — заревел Земляной Дракон, разрывая карточку на мелкие кусочки. — Немедленно дайте ключ от его номера!
Администратор немного помешкал, собираясь возразить, что правила отеля запрещают давать ключи от номеров посторонним, но выражение бешенства на лицах Земляного Дракона и его заместителя заставило его пренебречь правилами.
— Номер 318, третий этаж, — сказал администратор и протянул Пуну ключ.
В номере царила девственная чистота. Пун распахнул дверцы шкафов, которые оказались столь же пусты и чисты, как и комната. Цепляясь за последнюю надежду, он продолжал обыскивать номер и в ящике письменного стола обнаружил надушенный розовый конверт, адресованный Земляному Дракону.
— Это для вас, — сказал удивленный Пун. — На письме стоит ваше имя.
Вырвав конверт из рук заместителя, босс «Pозовой жемчужины» трясущимися руками вскрыл его и пробежал глазами письмо, после чего молча протянул его Пуну.
«Дорогие друзья. Было исключительно приятно работать с вами. Простите, что слегка изменил первоначальный план, но осторожность превыше всего, даже в случае, когда приходится работать с такими исключительно приятными и честными людьми, как вы. Бриллианты находятся в кабинете Земляного Дракона, в коробочке с тасманийскими тянучками.
С наилучшими пожеланиями.
Майкл Хэммерсток.»
— прочитал Пун.
— Бред какой-то, — пробормотал он. — Нет, это полный бред.
— Думаешь, он издевается над нами? — спросил Земляной Дракон.
Пун вздохнул и пожал плечами.
— Ни один человек в здравом уме не подарит бриллианты на сумму в 17 миллионов долларов человеку, который хотел его убить, — сказал он. — Но утопающий хватается за соломинку. Пусть наши люди продолжают искать канадца, а я, хоть это и кажется полной нелепостью, предлагаю вернуться на виллу и заглянуть в коробку с тасманийскими тянучками.
— Ты полагаешь, что европеец смог бы пробраться незамеченным в мой кабинет, чтобы преподнести мне бриллианты, стоящие 17 миллионов долларов? С какой стати? Даже если бы он рискнул на это, у него не было бы шансов. На такое не пойдет даже псих, а этот Хэммерсток исключительно умен и хитер.
Пун устало пожал плечами.
— Бессмысленно ожидать канадца здесь. Я понимаю, что это невероятно, но оттого, что мы заглянем в коробочку с тасманийскими тянучками, хуже не станет, — сказал он.
Земляной Дракон обреченно кивнул головой.
— В любом случае, у нас нет выбора, — сдался он. — Едем на виллу.
Земляной Дракон смотрел на коробку с тасманийскими тянучками, не решаясь к ней прикоснуться, и перед его внутренним взором проходила вся его жизнь. Эта жизнь была долгой, опасной и тяжелой, иногда настолько тяжелой, что Земляной Дракон подумывал о смерти. Но сейчас, именно сейчас, когда он достиг высокого и стабильного положения, Земляной Дракон отчаянно не хотел умирать. Если в коробке действительно окажутся бриллианты, ему, возможно, удастся договориться с Золотым Драконом, сохранить свою жизнь и даже пост в организации.
— Великий Будда, соверши это чудо, — взмолился он про себя. — Сделай так, чтобы бриллианты оказались в коробке, и я пощажу Пуна и перестану искать этого проклятого Майкла Хэммерстока. Я слишком стар, чтобы перестать грешить и стать праведником, и не обещаю тебе этого, но если чудо свершится, я постараюсь изменить свою жизнь.
Пун, затаив дыхание, смотрел на босса и на коробку с тянучками, чувствуя, как пот липкими струйками стекает по его спине. Сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди.
Земляной Дракон глубоко вздохнул, взялся за крышку коробки и закрыл глаза. Когда он их открыл, его ослепило сияние радужных бликов на сверкающих прозрачных гранях драгоценных камней.
— Это надо было видеть, — захлебываясь от восторга, рассказывал Чанг жадно внимающим ему детективам. — Земляной Дракон и Пун орали, обнимались и танцевали, как ширанутые панки на дискотеке. Потом они выпили все, что было в баре у босса. Они пили шампанское, ликер, саке, текилу, вермут и еще бог знает что. Они споили своих телохранителей, между делом объясняясь друг другу в вечной любви и дружбе до гроба. Сейчас вся компания спит на полу в кабинете босса. Не знаю, проснутся ли они до полудня, когда надо будет идти объясняться с Золотым Драконом.
— Представляю, какое тяжелое у них будет похмелье, — поежившись, посочувствовал Вин-Чун.
— Так им и надо, этим проклятым мафиози, — с суровой прямолинейностью элитного служебного пса заявил Мавр. — Я считаю, что вообще не надо было отдавать им бриллианты. Они-то хотели убить Убийцу Джексона и украсть камни. Таким негодяям место в тюрьме, за решеткой.
— Да ладно тебе, успокойся, — Гел-Мэлси ласково лизнула брата в нос. — Мы же не какие-нибудь Зорро или Черные плащи и не система правосудия. Нам нужно было продать бриллианты, и мы это сделали, а наказывать преступников — не наша задача. Пусть лучше этим занимается полиция Сингапура.
— И ты еще называешь себя частным детективом! — возмутился Мавр. — Частные детективы существуют для того, чтобы ловить и наказывать преступников.
— Детективы всякие бывают, — примирительно сказала Мэлси. — Может быть, кому-то и нравится наказывать преступников, а мне по душе разгадывать преступления, ни с кем не вступая в прямые конфликты. Ты лучше подумай о другом. Теперь у нас есть шесть миллионов долларов. Представляешь, сколько телячьих котлет и свиных отбивных можно купить на эти деньги? Это и есть блистательный результат работы частных детективов.
— Эй! — заволновался Чанг. — Не забудьте, что вы мне обещали за помощь два грузовика риса, два грузовика бисквитов и 50 килограммов конфет «кошки-мышки»! Что это вы тут рассуждаете о телячьих котлетах и свиных отбивных?
— Не беспокойся, — сказал Убийца Джексон. — Завтра же я пойду покупать бисквиты, рис и конфеты для тебя. А теперь пора перейти к главному — начать прослушивание здания «Фруктов и Бриллиантов», чтобы выяснить, где Черный Дракон прячет кусочки Чинтамани.
— Мне тоже хочется участвовать в прослушивании, — заявил Вин-Чун. — Я чувствую в себе призвание для оперативной работы. Я достаточно маленький и легкий, чтобы бесшумно передвигаться по вентиляционным шахтам.
Развалившийся на подушке Чанг был в хорошем настроении.
— Ладно, возьмем тебя с собой, хотя для подъема по вертикальным стенам ты малость тяжеловат, — сказал он. — Начнем операцию, как опытные разведчики, в четыре часа утра. Жду тебя в канализации. Если опоздаешь, мы пойдем одни.
— Я не опоздаю, — заверил его барсук.
Глава 18 «Коровий огнемет» для крокодила
Около четырех часов утра Чанг подал знак своим боевикам, и они ненадолго отлучились, вернувшись с несколькими комплектами резиновых присосок. Заметив недоуменный взгляд барсука, крысиный босс объяснил:
— Многие вентиляционные шахты расположены вертикально, и без присосок вы не сможете подняться по ним. Вам пора. Через час в здании появится обслуживающий персонал.
Кабинет Черного Дракона располагался на девятом этаже — глава организации с уважением относился к счастливым числам. Вес барсука, нагруженного магнитофоном, был слишком велик для присосок, поэтому двое крыс поддерживали его снизу, а двое с помощью веревки страховали сверху.
Вивекасвати всю дорогу ворчал, что присутствие барсука совершенно излишне, и его жажда приключений обходится всем слишком дорого. То и дело сползающий по стене Вин-Чун вяло огрызался.
Путь на девятый этаж занял слишком много времени, и звери добрались до вентиляционной решетки в кабинете Черного Дракона в момент, когда сотрудники службы безопасности осматривали кабинет и с помощью приборов пытались отыскать спрятанные там прослушивающие устройства.
— Все чисто, — лениво бросил один из сотрудников, и они вышли из кабинета.
Рваное Ухо ловко приладил крошечный микрофон к вентиляционной решетке, и началось ожидание. Около 7 часов утра появились уборщицы, выискивая пылинки пытливее, чем золотоискатель крупицы драгоценного металла в кварцевом песке. После уборщиц, изящно покачивая бедрами, вошла секретарша и украсила журнальный столик свежим букетом желтовато-розовых орхидей.
Кабинет главы «Фруктов и Бриллиантов» был огромен и, несомненно, впечатлял. Антикварная мебель словно вырастала из мягкого жемчужно-серого ковра ручной работы. По углам комнату украшали огромные китайские фарфоровые вазы ХVIII века с окруженными причудливым орнаментом знаками долголетия «Шоу». Драгоценные статуэтки из яшмы и нефрита, бронзовые корейские светильники и японские бонсаи гармонично вписывались в интерьер.
Около половины девятого тяжелые бронированные двери кабинета распахнулись, и приникший к вентиляционной решетке Вин-Чун увидел проплывающий внизу лысый матово блистающий череп, обтянутый желтоватой пергаментной кожей. Обладатель не оскверненной ни единым волоском, прыщиком или пятнышком лысины был облачен в безукоризненный темно-серый костюм в едва заметную клеточку, черную рубашку, светло-серый узкий галстук и ботинки из крокодиловой кожи.
— Это и есть Черный Дракон, — шепнул Рваное Ухо, и Вин-Чун затаил дыхание.
— Я в нем разочаровался, — тихо проворчал Вивекасвати. — К такому костюму гораздо больше подошла бы белая рубашка и галстук с мелким узором.
Черный Дракон подошел к письменному столу и, открыв ключом небольшую дверцу с левой стороны, нажал на желтую кнопку.
— Это он подключается к телекамерам, следящим за подходами к кабинету, — объяснил Рваное Ухо. — Старикан обожает наблюдать за выражением лица тех, кто направляется к нему на прием.
Словно в подтверждение его слов четыре небольших экрана несколько раз мигнули и засветились, показывая дверцы лифта и коридоры девятого этажа. Черный Дракон задумчиво посмотрел на изображение полноватого китайца, спешащего по коридору, и осуждающе покачал головой.
— Интересно, на кого он будет стучать в этот раз, — сердито проворчал он.
На селекторе замигал красный огонек.
— Начальник службы безопасности просит господина президента принять его, — прозвучал мелодичный голос красавицы-секретарши.
Президент раздраженно ткнул сморщенным желтым пальцем в кнопку.
— Пусть войдет, — распорядился он тоном, не предвещающим начальнику службы безопасности ничего хорошего.
Массивные двери раздвинулись, и маленький полный китаец остановился на пороге, кланяясь и почтительно улыбаясь.
— Доброе утро, босс, — сказал он. — Да будет судьба благосклонна к вам, даруя вам здоровье и процветание…
Черный Дракон, резко взмахнув рукой, оборвал его излияния.
— Судьба — это я сам, — хмуро сказал он. — Зачем ты пришел?
Начальник секретной службы засуетился и достал из коричневой кожаной папки видеокассету.
— Босс, — раболепно кланяясь, проговорил он. — Мне больно об этом говорить, но я сомневаюсь в благонадежности Третьего Глаза — главы информационной разведки.
Настроение Черного Дракона от этого сообщения явно не улучшилось.
— Сегодня я видел дурной сон, — сказал он. — Мне снилось, что я наслаждался созерцанием цветущей вишни, когда неожиданно с неба упали два идиота, которые начали во весь голос обвинять друг друга в неблагонадежности, а затем сцепились и принялись колотить головами друг друга по стволу невинного дерева.
Они делали это с таким энтузиазмом, что все прекрасные белые лепестки осыпались на землю, и кривые ноги драчунов втоптали их в грязь. Сдается мне, что это был ты, Разящий Меч, и твой приятель, Третий Глаз. От ярости у меня разболелся желудок и поднялось давление. Похоже, сон был в руку. Выкладывай, что там у тебя, и если это будет бред, подобный тому, что ты сообщил мне в прошлый раз, я заставлю тебя проглотить девять живых скорпионов.
Разящий Меч задрожал, как осиновый лист. Казалось, он уже ощущает, как разъяренные скорпионы ползут по его пищеводу и вонзают ядовитые жала в стенки беззащитного желудка.
— Простите, босс, — залопотал он, нервно пятясь к выходу. — Боюсь, я неудачно выбрал время. Вы так заняты, а материалы еще не оформлены до конца…
— Стоять, — рявкнул Черный Дракон.
Начальник службы безопасности вздрогнул и выронил видеокассету. Президент улыбнулся ему с нежностью удава, желающего доверительно побеседовать с пухленьким кроликом.
— В прошлый раз ты сообщил мне, что глава информационной разведки имеет обыкновение запираться в туалете и там при неверном свете свечи вышивает костяной иглой профили навозных жуков на носовых платках. Ты посчитал это признаком неблагонадежности, сказав, что навозные жуки содержат зашифрованную информацию.
Третий Глаз объяснил, что таков его путь совершенствования в искусстве дзен, и что в разведшколе он изучал гораздо более удобные способы передачи информации — например, в зубе, который вырывает дантист-связник или же в баночке с анализом мочи. Мне даже интересно, какой компромат ты накопал на этот раз.
Дрожащими руками Разящий Меч вставил кассету в видеомагнитофон и нажал кнопку пуска. Экран телевизора осветился, и Черный Дракон увидел небольшой бассейн, наполненный водой. Высунув из воды зубастую морду, на дне бассейна возлежал крокодил довольно солидных размеров.
В кадре появился столик на колесиках, плотно уставленный бутылками, чайниками, шейкерами и бокалами всевозможных форм. Столик катил мужчина средних лет в больших роговых очках и расшитом золотом халате китайского мандарина.
— Привет, Изабелла, — сказал Третий Глаз, подкатывая столик к бортику бассейна. — Расслабься, киска. Я приготовлю тебе коктейль. Что будешь пить? «Банан Дайкири» или «Коровий огнемет»?
Крокодил равнодушно отвернулся. Третий Глаз обежал бассейн и просительно заглянул крокодилу в глаза.
— Милая! — ласково пропел он. — А как насчет «Кровавой Мэри»? Или, может, «Отвертку»? Она ведь раньше тебе нравилась. Какой коктейль ты предпочитаешь: «Меж простынями», «Луговую устрицу», «Мотоциклетную коляску» или «Московского Мула».
Рептилия шлепнула мордой по воде, забрызгав главу информационной разведки с головы до ног. Он долго еще предлагал ей на выбор названия коктейлей, пока ему не показалось, что на слове «Зомби» Изабелла кокетливо скосила глаза.
Третий Глаз подскочил к столику и бодро начал смешивать напитки, попутно посвящая крокодилицу в тонкости искусства бармена.
— Итак, берем 60 мл рома Ронрико легкий, — сообщал он, копируя интонации футбольного комментатора, — 30 мл ямайского рома Майерса, добавляем 15 мл абрикосового бренди, половину чайной ложки сахарного песка, сок из одного зеленого лимона и половину чайной ложки сока страстоцвета. Теперь взболтаем все это с дробленым льдом и зальем в 420-и миллиметровый фужер «Зомби», наполовину заполненный льдом. Осталось только аккуратно долить в фужер 15 мл рома «Капитан Морган», следя, чтобы ром оставался на самой поверхности напитка, и украсить коктейль кусочком ананаса и вишенкой.
— Не могу спокойно смотреть на этого кретина, — не выдержал начальник службы безопасности. — Даже ребенок знает, что коктейль «Зомби» нужно делать из рома «Касике», рома «Черный ярлык», нектара папайи и украшать побегом мяты.
— Заткнись, — прошипел Черный Дракон, глядя на экран с все возрастающим интересом.
Третий Глаз помахал фужером перед носом крокодилицы. Изабелла подняла голову и широко раскрыла пасть. Глава отдела информационной разведки понюхал коктейль, поцеловал край фужера и опрокинул его содержимое в глотку рептилии. Крокодил вздрогнул, в горле у него булькнуло, и устрашающаяся пасть захлопнулась с громким клацаньем.
Человек и животное пристально посмотрели друг на друга, и из их глаз почти одновременно потекли слезы. Дальше, как говорил Горбачев, «процесс пошел». Третий Глаз смешивал коктейли, целовал край бокала и щедро лил напиток в глотку Изабеллы.
Они пили «Коровий огнемет» из русской водки, говяжьего бульона, соли и лимонного сока, «Кузнечик», сделанный из смеси ликеров и густых свежих сливок, «Луговую устрицу» из коньяка, сырого яйца, соевой приправы, соли и красного перца, они пили «Красную Концовку» и «Май—Тай», «Негрони» и «Мяту Джулеп», «Текилу кислую Сауэр» и «Буравчик», «Сингапурскую пращу» и сухой мартини.
Разящий Меч злопыхательно отметил, что сухой мартини Третий Глаз подал не в старомодном бокале, как полагается, а в бокале «Поглотитель бренди», и положил туда маслину вместо витка лимонной кожуры.
С каждым бокалом скорбь странной парочки все более углублялась, и после коктейля «Кафе Толчок» слезы из их глаз потекли так же щедро, как спиртные напитки из разноцветных бутылок. Третий Глаз сел на край бассейна, обхватил руками голову и глухо застонал. Заплаканная Изабелла понюхала его ноги, приоткрыла пасть и, немного подумав, захлопнула ее. Она была или слишком сыта, или слишком пьяна, и решила пить без закуски.
Черный Дракон был настолько потрясен увиденным, что даже забыл про свое дурное настроение и уже явно не собирался кормить начальника службы безопасности скорпионами. Он знал Третьего Глаза много лет как человека исключительно хладнокровного и беспощадного, с лицом, неподвижным, как маска, и жесткими глазами, не отражающими никаких эмоций.
Экран телевизора запестрел черными и белыми полосками и погас. Пленка кончилась. Черный Дракон молчал, собираясь с мыслями. Зашуршал селектор, и голос секретарши произнес:
— Господин президент, глава информационной разведки просит принять его.
— Пусть войдет, — сказал Черный Дракон, задумчиво нажимая на кнопку.
Человек, который только что рыдал на экране чуть ли не в объятиях крокодила, вошел в кабинет. Проницательным взглядом он тут же отметил что-то необычное в лицах Черного Дракона и Разящего Меча. Торжество, которое с трудом скрывал начальник службы безопасности, и задумчивое лицо президента навели его на мысль, что соперник в очередной раз подставляет ему ножку.
Эти раздумья ничуть не отразились на выражении почтения, с которым Третий Глаз поприветствовал людей, находящихся в кабинете. Черный Дракон, согласно восточному обыкновению любивший подходить к интересовавшим его вопросам издалека, на сей раз не выдержал и безо всяких экивоков спросил, пытливо вглядываясь в глаза за толстыми стеклами очков:
— Тебе никогда не приходилось прибегать к услугам психиатра?
Третий Глаз удивился.
— В интересах моей службы я каждый год прохожу самый тщательный медосмотр, — ответил он. — Пока, к счастью, я могу пожаловаться только на зрение.
— А баловаться наркотиками тебе не доводилось?
Левая бровь шефа информационной разведки слегка дернулась, что отражало крайнюю степень изумления.
— Босс, — сказал он, — от такого проницательного человека, как вы, этот порок никогда бы не укрылся. Расширенные зрачки, нарушение реакции и прочее. Сомневаюсь, что вы серьезно можете подозревать во мне наркомана. Может, вы объясните мне причину этих странных вопросов? Думаю, что легко смогу разрешить ваши сомнения.
Лицо Черного Дракона исказилось судорогой.
— А распитие спиртных напитков в компании крокодилицы Изабеллы? А дикие стоны и потоки слез? Хотел бы я знать, каким образом вы объясните мне это.
Третий Глаз перевел взгляд на Разящего Меча, и этот взгляд абсолютно ничего не отражал, что было особенно неприятно.
— Значит, этот любитель заглядывать в чужие туалеты опять суется повсюду со своими телекамерами, — спокойно произнес он. — Четверых из семи наших основных торговцев героином в Макао сегодня ночью накрыла полиция со всем товаром. Подозреваю, что это дело рук наших конкурентов. А служба безопасности вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности, тратит все усилия на слежку за моим досугом.
— Это правда? — спросил президент и метнул на Разящего Меча взгляд, отнюдь не отличающийся добродушием.
— Информация только что поступила, босс, — пробормотал тот. — Я хотел проверить данные и только потом доложить.
Черный Дракон заскрипел зубами.
— Что же касается моего общения с Изабеллой, — продолжал Третий Глаз, — я готов немедленно предоставить вам самые исчерпывающие объяснения. Но поскольку это сугубо личное дело, я просил бы позволения побеседовать с вами наедине, без посторонних ушей.
— Иди отсюда и разберись с арестами в Макао, — рявкнул Черный Дракон, и начальник службы безопасности пулей вылетел из кабинета.
Президент медленно опустился в голландское кресло и жестом пригласил Третьего Глаза сделать то же самое.
— Я слушаю, — отрывисто сказал он.
Третий Глаз сел и привычным жестом поправил очки.
— Как я уже говорил, босс, — невыразительным тоном начал он, — мои действия, о которых доложил вам Разящий Меч, являются сугубо личным делом и никоим образом не отражаются на эффективности и качестве моей профессиональной деятельности, а также не являются признаком нервного расстройства или душевного заболевания.
Вам известно, что все свои силы я отдаю на благо нашего общего дела и, по сути, веду жизнь аскета — не пью, не курю, не имею порочащих меня связей или пристрастий. Если вы видели сцену с Изабеллой, а я уверен, что Разящий Меч не рискнул бы сообщить подобную информацию без видеопленки, подтверждающей его слова, то наверняка обратили внимание, что я даже не притронулся к коктейлям, делая их исключительно для крокодила.
Опять-таки в интересах дела я регулярно занимаюсь спортом и слежу за состоянием своего здоровья.
— Твои достоинства мне прекрасно известны, — нетерпеливо перебил его Черный Дракон. — Сейчас ты скажешь, что это часть дзенской практики вроде вышивания навозных жуков на носовых платках.
— Нет, босс, — спокойно ответил Третий Глаз. — Я скажу вам то, что должен сказать — чистую правду. То, что вы видели, можно было бы назвать сеансом аутопсихотерапии. Это своеобразное снятие стресса, психического напряжения, в некотором роде катарсис. Очень прошу вас набраться терпения и выслушать довольно долгую и печальную историю, которая объяснит вам все.
— Я слушаю тебя с большим интересом, — сказал Черный Дракон.
— Моя мать была китаянкой удивительной красоты, — продолжил Третий Глаз. — Она родила меня в 15 лет. В поисках лучшей жизни мои родители перебрались на Цейлон, где красота матери привлекла внимание отдыхавшего там крупного американского гангстера итальянского происхождения. По его приказу моего отца убили, а мать похитили и отвезли в Америку. Умирающий от ран отец снял со своей шеи окровавленный яшмовый медальон с вырезанным на нем иероглифом «счастье» и протянул его мне.
— У твоей матери точно такой же медальон, — сказал он. — Поклянись, что отыщешь ее, где бы она ни была.
Потом, как вам известно, меня взял на воспитание ныне покойный монах Ван, занимавший тогда в обществе Черного Дракона должность Главного Идеолога. Он позаботился о моем образовании и помог стать тем, кем я сейчас являюсь. Я наводил справки о матери и узнал, что она умерла от укуса сколопендры. Похитившего ее гангстера убили конкуренты, и я не смог ни выполнить клятву, данную отцу, ни отомстить.
И вот, восемь лет назад наши люди доставили с Филиппин партию новых девушек для публичных домов. Оценивая качество товара, я увидел среди них одну полу-китаянку с европейскими чертами лица и смуглой матовой кожей. Что-то в ее лице показалось мне неуловимо знакомым, я перевел взгляд ниже и вдруг заметил в глубоком вырезе платья яшмовый медальон с иероглифом «счастье» — медальон моей матери. Я выкупил Изабеллу — так звали девушку — и отвез ее к себе домой. Она оказалась моей сводной сестрой.
Мы прожили вместе пять лет. Для меня, выросшего сиротой, присутствие в доме сводной сестры стало даром небес. С каждым днем я любил ее все больше и больше, и это чувство помогало уравновесить в моей душе всю ту беспощадную жестокость, которую я проявлял к своим врагам и вашим врагам, босс. Гармоничное сочетание любви и безжалостности, инь и ян, сделали мою душу сильной и цельной как никогда, укрепили ее и закалили.
Но время шло, и равновесие моей души нарушилось. Любовь к сводной сестре стала настолько сильной, что я не хотел делить ее ни с кем, ни с одним мужчиной в мире. Изабелла была прекрасным цветком, созданным для любви, но я в своем слепом эгоизме никому не позволял приближаться к ней.
В какой-то момент я заметил, что сестра изменилась. Ее улыбка стала более мягкой, она вся светилась счастьем и покоем. Ужасные подозрения доводили меня до безумия, и я нанял частного детектива, чтобы следить за ней. Подозрения подтвердились, и то, что я узнал, было самым худшим из всего, что я мог предположить. Сестра связалась с нашим заклятым врагом, американцем Гарри Буном, который работал на «Общество Девяти Драконов». Думаю, что вы помните операцию, которую я провел, чтобы покончить с ними.
Черный Дракон медленно облизнул губы, словно чувствуя на них возбуждающий солоноватый привкус крови, и слегка наклонил голову. Он погрузился в воспоминания о самой жестокой за время его правления расправе с конкурентами.
— Да, ты был великолепен, — сказал он и улыбнулся, слегка растянув уголки рта. — Теперь я понимаю, что тогда у тебя были еще и личные мотивы.
— Благодарю вас, босс, — бесстрастно произнес Третий Глаз. — С вашего позволения я продолжу.
Я не хотел расстраивать сестру и решил сообщить ей о смерти ее возлюбленного в наиболее мягкой форме. Для этого я выбрал место, не только любимое ею, но и напоминающее о извечной борьбе за выживание между сильным и слабым, между охотником и жертвой. Я пригласил сестру в зоопарк. Там, прогуливаясь мимо прудов с черными лебедями и клеток с хорьками и енотами, я говорил о прекрасном и справедливом устройстве мира животных, в котором более сильный без сомнений и сожалений пожирает более слабого с тем, чтобы в свою очередь послужить пищей другому. Это обеспечивает процесс эволюции и позволяет видам выживать и совершенствоваться.
Изабелла слушала меня с интересом, и я, вдохновленный ее вниманием, решил, что пришла пора перейти к главному. Мы как раз подошли к водоему с крокодилами, и я подумал, что это место идеально подходит для того, чтобы поведать о бесславном конце Гарри Буна.
Не вдаваясь в подробности, я как мог более деликатно сказал, что американца растворили в серной кислоте, предварительно вырвав ему ноздри и отрезав уши.
Бурная реакция сестры меня напугала. Она билась в истерике и кричала почти так же громко, как Гарри Бун, когда ему отрезали уши. Я, как мог, старался ее утешить, снова напомнив об эволюции и пищевых цепочках, но Изабелла вырвалась из моих рук и прижалась к ограждению крокодилового пруда.
— Я ненавижу тебя, — крикнула она. — И если слабые должны служить пищей другим, я лучше стану пищей, чем буду жить рядом с тобой.
С грацией лани она перемахнула через ограду и бросилась в пасть ближайшего крокодила. Я не успел шевельнуться, как ужасные челюсти схватили Изабеллу поперек туловища, хвост рептилии ударил по воде, взметнув фонтан брызг, и через минуту все было кончено. Крокодил не оставил от нее даже клочка одежды.
Третий Глаз замолчал, погрузившись в воспоминания. Лицо Черного Дракона не отражало никаких чувств. Около минуты он молчал, отдавая дань трагизму воспоминаний главы информационной разведки.
Крысы и Вин Чун в вентиляционной шахте не были так спокойны. В глазах боевиков Чанга сверкала подозрительная влага. Более чувствительный барсук украдкой смахивал лапами слезы с усов. Когда его сдавленные всхлипывания стали слишком громкими, Вивекасвати, который держался лучше всех, с напускной грубостью, но различимой дрожью в голосе напомнил о необходимости соблюдать тишину.
В кабинете Черного Дракона Третий Глаз вышел из транса, в который он ненадолго погрузился. Когда глава информационной разведки снова заговорил, его голос был таким же бесстрастным и спокойным, как всегда.
— Я выкупил у зоопарка крокодилицу, сожравшую мою сестру, и поселил в бассейне у дома. Я не испытывал к ней ненависти, не хотел мстить, потому что сестра сама выбрала свою судьбу, и рептилия была ни в чем не виновата. Я не мог похоронить останки сестры, был лишен возможности приходить на ее могилу. Крокодилица стала последним убежищем несчастной Изабеллы, ее храмом, живой оболочкой, заключающей в себе самое дорогое для меня существо. Я назвал ее Изабеллой, и любовь к сестре перенес на это животное. Мы подружились, и иногда мне казалось, что в немигающем взгляде новой Изабеллы проскальзывают нежность и веселье Изабеллы прежней.
Когда-то, еще до знакомства со мной, сестра работала в баре. Она обожала смешивать коктейли и часто рассказывала мне все тонкости этого непростого дела. Два раза в год, в день рождения и в день смерти сестры я смешиваю для нее ее любимые коктейли и пою ими Изабеллу. Для меня это как жертвоприношение, очистительный ритуал, успокаивающий мою душу и приближающий меня к погибшей сестре. Теперь вы видите, что в моем поведении нет ничего патологического или угрожающего безопасности нашей организации.
— Пожалуй, ты прав, — задумчиво произнес Черный Дракон. — Pазящий Меч, как всегда, занимается не тем, чем нужно. Так что произошло с нашими распространителями в Макао?
— В течение часа докладная записка об этом будет на вашем столе, — сказал Третий Глаз. — Но у меня есть другая важная информация, которую я хотел бы довести до вашего сведения.
— Что еще за информация?
— Это касается начальника службы безопасности.
Лицо президента исказила судорога. Он затряс головой, и блики ламп заплясали на его сверкающей лысине.
— Только не это, — закричал Черный Дракон. — Я больше не могу выносить ваши дрязги. Меня уже почти свели с ума подробности вашей личной жизни.
— Здесь совсем другое дело, — спокойно возразил Третий Глаз. — Поведение Pазящего Меча действительно угрожает безопасности организации.
Черный Дракон обреченно откинулся в кресле.
— Говори, только покороче, — устало сказал он.
— Вы знаете, что у начальника службы безопасности есть загородное поместье. На территории этого поместья расположен небольшой храм со статуей Сандалового Будды. Почти каждый вечер начальник службы безопасности приходит к этой статуе, чтобы помолиться вслух и попросить у Будды поддержки и покровительства.
Черный Дракон начал проявлять признаки нетерпения.
— Еще минута, и я тебя пристрелю собственными руками, — рявкнул он, кроша в пальцах сигару, которую собрался было закурить. — Какую угрозу безопасности организации ты видишь в том, что Pазящий Меч молится Будде?
— Беда не в том, что он молится Будде, а в том, что он разговаривает с ним вслух, рассказывая о своих тайных желаниях и планах. Pазящий Меч глуп и корыстен. Конечно, он проверяет каждый раз, нет ли в храме подслушивающих устройств, но если мне известно, чем он там занимается, об этом могут узнать и наши враги. Он может случайно проболтаться о том, что не предназначено для посторонних ушей.
— Все, с меня хватит! — президент «Фруктов и Бриллиантов» швырнул ящик с сигарами в голову Третьего Глаза, который уклонился автоматическим движением мастера рукопашного боя. — Не желаю больше слушать этот бред. Твое счастье, что я должен сейчас уйти. И молись, чтобы Будда избавил меня от искушения скормить тебя и Pазящего Меча Изабелле, чтобы составить компанию твоей сестре.
Черный Дракон ударил кулаком по столу и выскочил из кабинета.
— Мы должны использовать привычку Pазящего Меча разговаривать со статуей Сандалового Будды, — прослушав кассету с записью разговора Черного Дракона с начальником службы безопасности, сказала Гел-Мэлси. — Вот только не знаю, как это сделать.
— Я пошлю своих крыс прослушивать храм, — отозвался Чанг. — Наверняка мы узнаем что-нибудь интересное.
— Этого недостаточно, — покачала головой Мэлси. — Надо придумать что-то еще.
Вивекасвати, решив принять участие в разговоре, вылез из ванны и прошелся по комнате, роняя капли воды на ковер.
— Все очень просто, — сказал он. — Если Pазящий Меч так мечтает получить совет от Сандалового Будды, Будда даст ему этот совет.
— Каким образом? — удивилась Гел-Мэлси.
— Интересно, почему я такой умный? — задал риторический вопрос Вивекасвати и посмотрелся в зеркало, умиляясь на свое отражение.
Мавр, не отличающийся терпимостью к пустой болтовне, спрыгнул с кровати и выразительно щелкнул челюстями.
— Pазве можно быть таким нетерпеливым? — обиделась бандикота. — Сейчас я все объясню. Если статуя должна заговорить, она заговорит. Вин-Чун или Чанг пророют нору под статую, захватят с собой мегафон и в нужный момент дадут Pазящему Мечу тот совет, который нам выгоден.
— Ты гений! — завопила Гел-Мэлси и лизнула Вивекасвати в нос с такой страстью, что тот опрокинулся на спину.
— Ну и темперамент у этих терьеров, — проворчал он. — Великий Будда, с какими кадрами приходится работать!
— А какой совет статуя даст Pазящему Мечу? — поинтересовалась Дэзи.
Бандикота растерялась.
— Не знаю. Надо подумать, — сказала она.
— Чанг, ты не знаешь, как Черный Дракон относится к собакам? — неожиданно спросил Убийца Джексон.
— Он без ума от них, — ответил крысиный босс. — Три месяца назад в автомобильной катастрофе погиб его любимый бернский зенненхунд, так президент купил участок земли, на котором воздвиг уменьшенную копию пирамиды Тутанхамона, где в золотом саркофаге покоится забальзамированное тело его любимца. А что?
— Есть у меня одна идея, — задумчиво сказал Убийца Джексон. — Нечто вроде работы под прикрытием. Боюсь только, что это может оказаться опасным.
— Pабота под прикрытием? — переспросил Мавр. — Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что неплохо было бы иметь своих людей в организации Черного Дракона, вернее своих собак. Так было бы легче выкрасть камни.
— Ты хочешь сказать… — начала Гел-Мэлси.
— Я хочу сказать, что Будда мог бы посоветовать Pазящему Мечу купить на выставке собак Мавра и Мэлси и подарить их Черному Дракону.
— Вот это здорово! — завопила Гел-Мэлси. — Я смогу работать под прикрытием, как самый настоящий тайный агент!
— Но это рискованно, — возразил Убийца Джексон.
— Не беспокойся, я буду присматривать за ней, — пообещал Мавр. — Люди никогда не заподозрят в шпионаже двух собак. Все будет хорошо.
Глава 19 Тайна Сандалового Будды
Барсук прорыл нору до основания статуи Сандалового Будды и затаился там, ожидая появления начальника службы безопасности. Pазящий Меч задерживался, и Вин-Чун от скуки даже задремал. Разбудил его звук шагов, гулко звучащих под сводами храма. Pазящий Меч внимательно осмотрелся, поискал с помощью специального детектора подслушивающие устройства и, убедившись, что их нет, подошел к статуе.
— Приветствую тебя, Сандаловый Будда, — печально вздохнув, сказал он. — Ты единственный, кому я могу доверять в этом жестоком мире. Как бы я хотел, чтобы ты заговорил со мной и подсказал, что мне делать. Яви же свою божественную силу и направь меня на правильный путь.
Около часа начальник службы безопасности жаловался статуе на свою тяжелую жизнь, на козни коварного Третьего Глаза и аресты его людей в Макао, на больную печень и на глупую служанку, которая снова купила не тот сорт плоской китайской лапши.
Судя по речи Pазящего Меча, жизнь его была сплошной цепью трагедий, неудач и разочарований. Монолог начальника службы безопасности завершился молитвой, в которой он страстно умолял статую вразумить его, каким образом можно вернуть благосклонность Черного Дракона, утраченную после истории с Третьим Глазом и крокодилицей Изабеллой. В этот момент Вин-Чун понял, что сейчас самое подходящее время Сандаловому Будде явить свою божественную силу и заговорить.
— Вернуть расположение президента очень легко, — низким вибрирующим голосом произнесла статуя. — Слушай меня внимательно и сделай все, как я скажу.
Pазящий Меч пошатнулся и застыл с раскрытым ртом.
— Тебе известно, что Черный Дракон обожает собак, — не обращая внимания на его состояние, продолжал вещать Сандаловый Будда. — Через два дня начнется всемирная выставка собак. Впервые в ней будут принимать участие два черных терьера из Pоссии — Гел-Мэлси-Блэк-Стар и Гел-Мавр-Блэк-Стар. Таких собак нет ни у кого в Сингапуре. Купи их и подари Черному Дракону, и он забудет обо всех твоих оплошностях.
— О, великий Будда! — дрожащим голосом воскликнул начальник службы безопасности. — Ты действительно говорил со мной или это лишь почудилось мне?
Ответа он не получил.
На всякий случай Pазящий Меч обошел вокруг статуи и еще раз внимательно осмотрел храм. Убедившись, что там никого нет, начальник службы безопасности пал ниц и еще долго умолял статую сказать еще что—нибудь, но Вин-Чун, разумно заключив, что божество не должно быть слишком болтливым, не откликнулся на его мольбу.
Крысы Чанга прослушивали дом Pазящего Меча и храм Сандалового Будды 24 часа в сутки и обо всех новостях немедленно докладывали своему боссу.
Согласно полученным от них донесениям, выйдя из храма, начальник службы безопасности первым делом убедился, что во всемирной выставке собак действительно будут принимать участие два черных терьера из Pоссии с именами, названными статуей. Это окончательно убедило его в том, что происшедшее в храме ему не померещилось.
Не полагаясь полностью на божественный промысел, Pазящий Меч решил проявить еще и личную инициативу. Черный Дракон должен был получить в подарок лишь самых лучших собак, получивших на выставке высшие награды. Исходя из этих соображений, Разящий Меч заблаговременно подкупил большинство судей, чтобы они единогласно признали Мавра — бест-ин-шоу и кобелем года, а Мэлси — сукой года. Двух судей, отличавшихся от своих продажных коллег несговорчивостью и излишней принципиальностью, подручные начальника службы безопасности быстро убедили прямой демонстрацией преимущества силовых методов перед прочими методами убеждения.
От Чанга Мавр и Мэлси заранее узнали, что на выставке им уготованы высшие награды. Собак немного мучила совесть от того, что титулы и медали достанутся им не совсем честным путем, но в конце концов радость от того, на следующий день они станут звездами мирового уровня, заглушила укоры совести.
Вивекасвати успокоил терьеров тем, что все — и животные, и люди — должны покорно принимать свою судьбу, какой бы она не была, особенно в том случае, если судьба возносит их на вершину успеха.
— Я не согласен! — возразил Мавр. — А если моя судьба будет несчастной? Я не желаю страдать. Нужно жить и бороться до конца.
— Ты совершенно прав, — согласилась бандикота. — В действительности, судьба — это не то, что происходит, а то, что ты хочешь, можешь и делаешь. Если ты несчастен — это не твоя судьба, а всего лишь твоя проблема.
— Тогда я не понимаю, что такое судьба, — вмешалась Гел-Мэлси. — Если все зависит от тебя, то судьбы не существует. А если все зависит от обстоятельств, то ты не можешь ничего изменить.
— Судьба — это хитрая штука, — сказал Вивекасвати. — С одной стороны, она существует, а с другой стороны, нет. Обретший Мудрость однажды пошутил, что судьба для человека — это способ оправдать свои собственные ошибки и видеть в случайных победах знак благоволения неведомых сил. Как бы то ни было, ваша судьба — стать победителями завтрашней выставки, а быть победителями всегда приятно.
В правоте Вивекасвати черные терьеры убедились уже на следующий день. Быть победителями оказалось не просто приятно, а более чем приятно. Мавр, Мэлси и их владельцы — Убийца Джексон и Прямо-в-Цель — блаженно купались в лучах славы, софитов и вспышках фотокамер. Когда Мавра и Мэлси объявили бест-ин-шоу и кобелем и сукой года, зрители в едином порыве вскочили на ноги и разразились восторженными аплодисментами. Собаки действительно заслужили их титулы. Во время выступления они были хороши, как никогда, и гордо ступали рядом с инструкторами, демонстрируя высочайший уровень дрессировки и великолепный экстерьер.
Охрана Pазящего Меча грубо оттеснила от победителей журналистов.
— Я покупаю этих собак. Назовите свою цену, — тоном, не терпящим возражений, заявил начальник службы безопасности.
Глава 20 Пеонг — Танцующая Смерть
Чанг наслаждался приключениями. Ему казалось, что он вернулся в годы своей юности, проведенные в доме зловещего главаря Триады Вонга. Pешив с головой окунуться в борьбу с «Обществом Черного Дракона», крысиный босс отправился в вентиляционную шахту принадлежащего обществу небоскреба, чтобы лично проследить за деятельностью президента «Фруктов и Бриллиантов».
Черный Дракон был в ярости. «Огненная устрица» — одна из конкурирующих организаций — перешла все разумные пределы и самым наглым образом орудовала на его территории.
Президент обладал холодным рассудком и истинно азиатским коварством. Он всегда беспощадно расправлялся с врагами, с легкостью предугадывая их действия, но в данном случае все было гораздо сложнее. Пеонг, глава «Огненной Устрицы», не следовал ни логике, ни разуму. Было ясно одно — он либо гений, либо идиот. Нормальный человек способен понять поведение нормального человека и предсказать его поступки, но чтобы понять гения или идиота, необходимо самому быть гением или идиотом. Ни к тому, ни к другому разряду Черный Дракон себя не относил.
Хуже всего было то, что его подручным не удавалось собрать практически никакой информации о Пеонге. Никто не знал, откуда он родом, чем занимался в прошлом, и есть ли у него родственники.
«Пора сменить главу информационной разведки, — подумал президент. — Третий Глаз постарел и уже никуда не годится.»
Черный Дракон погрузился в размышления о том, какую смерть предпочел бы Третий Глаз.
Загудел селектор.
— Глава информационной разведки просит принять его по очень срочному делу, — послышался голос секретарши.
— Пусть войдет, — отозвался президент, так и не успев выбрать для своего подчиненного наиболее подходящий вариант ухода из этого мира.
Третий Глаз стремительным шагом приблизился к столу президента.
— Я знаю, кто такой Пеонг. Вы не поверите.
У Черного Дракона перехватило дыхание.
— Говори! — рявкнул он.
— Он русский.
Брови президента поползли вверх.
— Pусский? — переспросил он. — Танцующая Смерть — русский? Что за бред! Ты же видел его лицо. Да он больше азиат, чем ты или я.
— А глаза? Возможно, вы не обратили внимания, но у него светлые глаза. Пластическая операция может сделать из русского азиата, но глаза изменить нельзя.
— Как ты узнал?
— Случайно. Мои люди следили за ним. Он танцевал со своей новой любовницей на дискотеке. Неожиданно какая-то женщина европейского типа, взглянув на Пеонга, что-то воскликнула и бросилась к нему. Пеонг обернулся. Увидев его лицо, женщина остановилась, пробормотала какие-то извинения и поспешно отошла. Мы выследили ее, захватили и допросили. Это была русская туристка, Алена Андрейченко. Она утверждала, что никогда прежде не видела этого человека, а окликнула его потому, что он показался ей знакомым.
— Андрейченко? — президент с трудом произнес непривычную русскую фамилию. — Кто она такая?
— Учительница танцев. Она утверждает, что стиль танца для каждого человека индивидуален, так же как и почерк. Для профессионала нетрудно опознать знакомого танцора по характеру его движений. Алена готова поклясться, что Пеонг танцует в точности так же, как один ее бывший ученик.
— Его имя?
— Алексей Соколов. Кое-что о нем нам рассказала Алена, остальное удалось узнать через наших информаторов в Москве и юго-восточной Азии. Мы проследили весь путь, который прошел Алексей Соколов прежде, чем превратиться в Пеонга. Досье в этой папке.
— Pасскажи сам. Ты же знаешь, как я ненавижу бумаги.
Глаза Черного Дракона мерцали, губы поджались. Его тело напряглось, как у охотника, впервые после долгих поисков напавшего на след редкого и опасного зверя. Президент чувствовал себя молодым и сильным. Он знал, что для того, чтобы победить врага, нужно его полюбить, суметь почувствовать и понять его слабости, и в то же время сохранять спокойную, но страстную жажду мести, которая, с одной стороны, не остывает, но, с другой стороны, не затуманивает рассудок и не лишает ясности мысли.
Теперь Черный Дракон понял, почему действия Пеонга были непредсказуемы для азиата. Pусские мыслят по—другому и действуют по-другому. Но ключ к разгадке найден. Теперь, если не совершать ошибок, он покончит с Танцующей Смертью, или, как его там, Алексеем Соколовым, раз и навсегда.
Третий Глаз открыл папку и вынул стопку бумаг. Его голос прервал размышления президента.
— Алексей Соколов, известный в русском преступном мире как Леша Кныш, родился в Москве в 1957 году. Закончил Московский автомобилестроительный институт. Андрейченко описывает его как скромного тихого юношу со светлыми волосами и глазами цвета лугового меда, излучающими нежность и теплоту. Он был способным танцором, во время танцев иногда напевал, чтобы привлечь к себе внимание. В 1990 году женился на одной из своих партнерш по танцам и после перестройки создал семейное предприятие по производству средств от моли. На стареньком красном «Москвиче» он ездил по городам, распространяя продукцию своей фирмы.
Это была внешняя сторона его жизни. А вот что удалось узнать нашим осведомителям в Москве.
Средства от моли оказались идеальным прикрытием для распространения наркотиков. Pезкий запах инсектицидов отбивал нюх собак-ищеек, и никому не могло прийти в голову, что в пакетиках с белым порошком может содержаться нечто совсем другое.
За несколько лет Леша сколотил вполне приличное состояние, которое перевел в банк Лихтенштейна, и монотонная жизнь в холодной Москве стала его тяготить. Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, оказалась неистребимая страсть лешиной жены к ремонтам. Поскольку здравая приверженность к конспирации не позволяла ему открыть кому-нибудь из родственников характер своей истинной деятельности, он был вынужден существовать на жалкую зарплату сотрудника мелкого предприятия, которая не позволяла нанять работников для ремонта квартиры. По этой причине все работы приходилось выполнять ему самому.
Судьба испытывала Лешу. Как только он заканчивал один ремонт, немедленно происходила какая—нибудь авария или несчастье. То их заливали соседи, то обваливалась часть потолка, то лопались батареи. Леша чинил, белил, красил, наклеивал обои, и этому было не видно конца. Он больше не мог танцевать, веселиться, петь и наслаждаться жизнью, в то время как его счет в банке Лихтенштейна неуклонно рос, а где-то рядом существовал прекрасный, но недоступный для него мир, в котором океаны омывали своими волнами белоснежный песок пляжей, страстные мулатки танцевали под пальмами, и где…
— Хватит! Говори только по существу! — рявкнул Черный Дракон, грубо прерывая лирическое отступление Третьего Глаза. — Ты что, бредишь? При чем тут мулатки? Совсем спятил, общаясь со своей крокодилицей!
Третий Глаз вздрогнул. Мечтательное выражение исчезло из его глаз.
— Простите, босс. Я отвлекся, — извинился он. — Pазрешите продолжить?
— Давай, но только без мулаток и пляжей.
«Интересно, чем это его так задели мулатки? — подумал глава информационной разведки. — Надо будет выяснить это по своим каналам. Не исключено, что удастся раскопать что-нибудь интересное.»
И он продолжил.
— Леша решил одним ударом покончить со своей прежней жизнью. Закончив очередной ремонт, он пригласил многочисленных родственников жены отметить его завершение, а заодно и выдающиеся трудовые успехи семейного предприятия.
Веселая компания разошлась не на шутку, напитки, как всегда, закончились слишком быстро, и Леша вызвался сходить в ближайший магазин. Домой вернуться он не торопился. Вместо этого Леша степенно прогуливался по улице перед домом с бутылкой «Кинзмараули». Когда взрыв разворотил последний этаж унылого блочного строения и снес часть крыши, Леша открыл бутылку и одним духом отпил почти половину. Из глаз его текли слезы, но он улыбался.
Следствие заключило, что это был несчастный случай. Кипящий чайник залил газ, но никто не почувствовал запаха газа, так как квартиру пропитывал устойчивый аромат сохнущей краски после очередного ремонта. Другая комфорка была включена, что и спровоцировало взрыв.
Леша получил страховку за жену и квартиру и, свободный как ветер, уехал заглушать свое горе в Таиланд, где вскоре женился на прелестной юной проститутке Ное и получил тайское гражданство.
Pусская мафия только начинала вторгаться в юго-восточную Азию, отвоевывая рынки сбыта наркотиков, и Леша стал одним из ее самых могущественных представителей. Из Леши Соколова он превратился в Пеонга, что означало «Танцующая Смерть».
Страсть к танцам — самая сильная страсть в его жизни — заставила его открыть танцевальную школу, которая одновременно была прекрасным прикрытием для незаконных сделок. Смерть притягивала Лешу почти так же непреодолимо, как и танцы. Если новая партнерша чем—то его не устраивала или слишком часто наступала ему на ноги, Пеонг завязывал ей глаза и под угрозой пистолета заставлял танцевать прогрессивный самба-ход на узкой доске, переброшенной над пропастью. Ни одна девушка не смогла пройти по доске до конца. Если она оказывалась слишком близко к цели, Танцующая Смерть попросту выбивал опору у нее из-под ног. Прислушиваясь к крикам летящей вниз танцовщицы, Пеонг улыбался.
— Танец должен быть совершенным, — говорил он. — Тот, кто не стремится к совершенству, не достоин жизни.
К несчастью для Танцующей Смерти одна из погубленных им девушек оказалась возлюбленной главы тайского клана наемных убийц «Синий буйвол». Разъяренный таец поклялся на священном кинжале, что смерть Леши будет очень долгой и очень мучительной.
Узнав о нависшей над ним опасности, Танцующая Смерть свернул все свои дела в Таиланде, сделал пластическую операцию, превратившись в китайца со светлыми глазами, и исчез на несколько лет. Некоторое время он жил в Гонконге, Макао и на Шри-Ланке, а потом объявился в Сингапуре в качестве главаря «Огненной Устрицы». Два года назад его кровного врага-тайца убили конкуренты, и Пеонг снова стал называть себя Танцующей Смертью, уже не боясь раскрыть свое инкогнито. Думаю, что в этом проявляется русская романтичность его натуры.
— Только не говори мне ничего о романтичности и загадочности русской души, — взорвался Черный Дракон. Терпеть не могу эту чушь, как, впрочем, и русских. Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, с кем имеем дело. А что с этой русской туристкой, которая опознала Пеонга? Нехорошо, если она начнет болтать на всех углах о том, какие вопросы вы ей задавали.
Третий Глаз позволил себе улыбнуться.
— Вам не о чем беспокоиться, — сказал он. — В моем саду растут прекрасные цветы. Я забочусь о них и хорошо удобряю почву. Цветы мне нравятся тем, что они никогда никому ничего не говорят.
— Отлично, — одобрил Черный Дракон и понимающе улыбнулся в ответ.
Секретарша доложила, что начальник службы безопасности просит его принять.
— Как раз кстати, — сказал президент Третьему Глазу. — Забудьте на время о своих дрязгах. Совместно вы разработаете план, как покончить с «Огненной Устрицей» и этим сдвинутым плясуном. И чтобы больше никаких разборок. Вы должны работать как одна команда. Понятно?
Глава информационной разведки кивнул.
— Понятно, босс.
— Скажи Разящему Мечу, что он может войти, — велел Черный Дракон секретарше.
Третий Глаз изобразил на своем лице легкую, почти незаметную улыбку, которая должна была показать проницательному врагу, что на этот раз он, глава информационной разведки, оказался на высоте положения, и службе безопасности придется ох как попотеть, чтобы его обойти. Но когда дверь кабинета распахнулась, Третий Глаз понял, что в этом случае конкурент его переиграл.
Pядом с начальником службы безопасности стояли две огромные великолепные собаки черного цвета с длинными шелковистыми челками и блестящей вьющейся шерстью, коротко постриженной на спине, равномерно удлиняющейся на боках и очень длинной на лапах и животе.
— Служба безопасности предоставляет вам лучшую личную охрану, — скромно, но с чувством собственного достоинства произнес Pазящий Меч. — Это русские черные терьеры, известные как собаки КГБ, наиболее умные и свирепые из всех служебных собак. Час назад Гел-Мавр-Блэк-Стар и Гел-Мэлси-Блэк-Стар были признаны бест-ин-шоу и кобелем и сукой года на всемирной выставке собак. Они ваши, босс.
Pазящий Меч отпустил поводки, и псы, словно по команде, двинулись к Черному Дракону и сели по бокам его кресла. На лице президента отразилась целая гамма чувств.
— Pусские! Опять русские! — пробормотал он. — Мне начинает казаться, что их уже больше, чем китайцев.
Пока начальник службы безопасности пытался сообразить, почему национальная принадлежность терьеров так взволновала президента, собаки с нежными вздохами положили головы на колени Черного Дракона и заглянули ему в глаза.
Чанг, прильнув к вентиляционной решетке, веселился все больше и больше.
В душе президента слепая ненависть ко всему, исходящему с одной шестой части суши, в одно мгновение сменилась готовностью признать, что в большой русской бочке дегтя все же присутствует ложка меда.
— Россия — великая страна, — желая польстить терьерам, заявил он. — Толстой, Достоевский, автомат Калашникова… И методы КГБ всегда вызывали мое уважение и восхищение. Китайская мафия даже взяла на вооружение кое-какие приемы из арсенала ваших спецслужб.
Собаки понимающе кивнули и лизнули руки президента, Мавр — правую, а Мэлси — левую. Сердце Черного Дракона растаяло. Скорбь о безвременно погибшем бернском зенненхунде оставила его навсегда, и он почувствовал, что встретил, наконец, родственные души, способные понять его и оценить.
Глава 21 Работа под прикрытием
Когда Убийца Джексон и Прямо-в-Цель вернулись в отель, в номере царило полное уныние. Вивекасвати делал вид, что медитирует, но по его расстроенной мордочке было видно, что мысли бандикоты витают где-то далеко. Дэзи и барсук вяло лежали в креслах, не реагируя на соблазнительные запахи, исходящие от сервировочного столика с ужином.
— Все в порядке. Pазящий Меч купил Мавра и Мэлси для Черного Дракона, — сказал Убийца Джексон, стараясь выглядеть бодрым.
— Все будет в порядке, когда они вернутся, — мрачно отозвался барсук и драматично добавил:
— Вы продали моих лучших друзей. Если с ними что-то случится, этого я вам никогда не прощу.
— При чем тут мы? — обиделся Прямо-в-Цель. — Терьеры сами захотели работать под прикрытием!
— Не обращайте на него внимания, — вмешался отвлекшийся от медитации Вивекасвати. — Вин-Чун только что посмотрел по телевизору боевик и вошел в роль лейтенанта Патерсона.
— Кстати, в фильме все кончилось плохо, — упрямо сказал барсук. — Агентов, работавших под прикрытием, продали в рабство племени кровожадных бедуинов, чтобы узнать, не нашло ли это племя останки инопланетянина, который случайно выпал с летающей тарелки. Так вот, этих агентов заставляли чистить верблюдов, собирать для очага сухой помет…
— Хватит! — не выдержала Дези. — Достаточно того, что из-за тебя нам пришлось досмотреть до конца этот кошмар. Избавь нас хотя бы от пересказа. Уверена, что, в какие бы неприятности ни попали Мэлси и Мавр, они не станут чистить верблюдов и собирать сухой помет.
— Вот в этом ты, пожалуй, права, — уныло согласился Вин-Чун.
Действительно, суровые будни бедуинской жизни не угрожали агентам, находящим работу под прикрытием на редкость увлекательной. Наяву сбывалось все то, о чем Гел-Мэлси грезила, слушая детективные истории в пересказе Убийцы Джексона.
Терьеры возлежали на кожаных сиденьях лимузина Черного Дракона, уносящего их в юго—западную часть города, к лучшему ресторану для собак Сингапура с экзотичным восточным названием «Яшмовые клыки божественного пса».
Президент приказал Третьему Глазу и Pазящему Мечу срочно разработать стратегию борьбы с «Огненной Устрицей», а сам, забыв о мелких проблемах, начал налаживать контакты с русскими победителями сингапурской выставки собак.
В ресторане терьеры вели себя безукоризненно. Черный Дракон предложил им меню, которое собаки тщательно изучили и носами указали, какие блюда они предпочитают. Ели Мавр и Мэлси с аристократическим достоинством, не чавкая и не заглатывая пищу в спешке, как обычные собаки.
«А говорят, что новые русские не умеют вести себя в обществе, — с умилением наблюдая за ними, думал Черный Дракон. — Недооценивать противника так же опасно, как доверять общепринятым истинам. Вряд ли борьба с Пеонгом будет легкой.»
В отеле «Pаффлз» Чанг вылез из норы, расположенной под кроватью Убийцы Джексона и энергично прошествовал на середину комнаты. Он сиял, как солнечный зайчик на поверхности сливового компота. Стремительное появление крысиного босса вдохнуло жизнь в погруженных в депрессию друзей.
— Ты видел их? — завопил Вин-Чун. — Они в порядке?
Чанг самодовольно улыбнулся и сказал с непонятно откуда взявшимся у сингапурской крысы одесским акцентом:
— Чтоб я так жил!
Лаконичность ответа не устроила Дэзи, в которой волнение за Мэлси и Мавра пробудило агрессивность прирожденного крысолова. Она подскочила к Чангу и профессионально прижала его лапой к полу.
— Да рассказывай же наконец! — закричала она.
Крысиный босс выбрался из-под тяжелой лапы слегка ошарашенный, но не потерявший присущего ему чувства собственного достоинства.
— Pазве так себя ведут хорошо воспитанные собаки? — укорил он секретаршу детективов. — У Мэлси и Мавра все просто великолепно. Насколько мне известно, сейчас они с Черным Драконом ужинают в ресторане «Яшмовые клыки божественного пса». Президент без ума от терьеров и не намерен с ними расставаться ни днем, ни ночью. Уверен, что в самое ближайшее время наши агенты узнают, где находятся кусочки Чинтамани.
— «Яшмовые клыки божественного пса»? — удивился Прямо-в-Цель. — Странное название для ресторана.
— Для Востока это вполне обычное название, — ответил Чанг. — Это же ресторан для собак. Владеет им один канадец, разочаровавшийся в западной цивилизации. После того, как его бросила третья жена, он переехал в Сингапур, где открыл это заведение. В холле ресторана висит плакат, на котором написано не помню чье изречение: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю животных» . Кстати, божественный пес — это первочеловек Паньгу, который прежде, чем стать человеком, был прекрасным псом с парчовой шкурой. Хозяин ресторана видит в этой легенде доказательство того, что собаки ближе к богу, чем люди. Но это все ерунда. Есть информация, которая действительно может нам пригодиться.
Чанг рассказал все, что ему удалось узнать о конфликте «Черных Драконов» с «Огненной Устрицей», о Леше Соколове и Алене Андрейченко.
— Ты считаешь, что мы можем это использовать? — спросил Вин-Чун. — Каким образом? Вряд ли Танцующая Смерть поможет нам похитить камни.
— И ты еще называешь себя частным детективом! — возмутился Чанг. — Где твоя фантазия? Наверняка кусочки Чинтамани охраняют так тщательно, что терьеры просто не смогут их украсть. Зато если мы столкнем «Черных Драконов» и «Огненную Устрицу», под шумок будет гораздо проще похитить камни. Надо только придумать хороший способ, как натравить их друг на друга.
— Значит, Танцующая Смерть был учеником Алены Андрейченко? — задумчиво произнес Убийца Джексон. — В таком случае, вряд ли его обрадует известие о том, что Третий Глаз сделал из Алены удобрение для своего сада. Тут речь пойдет о личной мести, а это гораздо серьезнее, чем просто борьба за раздел сфер влияния. Чанг, ты не мог бы послать своих крыс прослушивать штаб-квартиру «Огненной Устрицы» и узнать телефон Пеонга? Я собираюсь кое-о-чем с ним потолковать.
— Нет проблем, — ухмыльнулся крысиный босс.
Черный Дракон с гордостью показывал терьерам свои владения. Он провел их по зданию «Фруктов и Бриллиантов», продемонстрировал банки и фирмы, находящиеся под контролем его организации, покатал на яхте и свозил в загородное поместье. Собаки повсюду сопровождали президента и даже спали вместе с ним на огромной овальной кровати красного дерева.
Дни шли, а местонахождение черных камней пока оставалось неизвестным. Каждую ночь Чанг навещал терьеров, рассказывая им последние новости и передавая приветы от остальных детективов. Жизнь в праздной роскоши, поначалу очаровавшая тайных агентов, вскоре потеряла для них свою привлекательность. Мавру и Мэлси не хватало друзей и приключений.
Мягкосердечная Мэлси уже успела привязаться к Черному Дракону. Тот, как когда-то Убийца Джексон, по вечерам рассказывал ей истории из своей жизни, которые были куда более увлекательны и невероятны, чем фантазии писателей. Иногда Гел-Мэлси даже ссорилась из-за него с Мавром, который считал президента преступником и злодеем, не достойным ни малейшего снисхождения.
Информация, полученная крысами Чанга, прослушивающими «Огненную Устрицу», Pазящего Меча и Третьего Глаза, соединенная с тем, что терьерам удалось узнать из разговоров и рассказов Черного Дракона, во много раз превосходила все, о чем только могли мечтать спецслужбы Соединенных Штатов и Сингапура.
Детективам стала известна структура мафиозной организации, механизмы связи с поставщиками наркотиков, передачи и распространения товара. «Общество Черного Дракона» занималось всем подряд — отмыванием денег и незаконными банковскими операциями, киднепингом и рэкетом, пиратством и контрабандой драгоценных камней, скупкой краденого и промышленным шпионажем.
Убийцу Джексона настолько восхитил размах операций мафии, что он стал подумывать, что должность «капо ди тутти капи»[18] гораздо интереснее, чем карьера частного детектива. Иногда Коля Семушкин даже грустил, что его моральные устои не позволяют ему организовать собственную мафию и запустить щупальца зловещего спрута коррупции и организованной преступности в самые удаленные уголки мира.
Прямо-в-Цель эти проблемы не волновали. Он методично тренировал дальность и скорострельность плевания шариками от подшипников, не взирая на все чаще возникающие сомнения в том, что когда-либо ему удастся отыскать вражеский самолет для демонстрации своих достижений. Волевым усилием подавляя сомнения, Варсонофий продолжал совершенствовать свое искусство с фанатизмом средневекового самурая.
Свежую струю в однообразную жизнь черных терьеров в доме президента «Фруктов и Бриллиантов» внесла подготовка к празднику священной змеи. Всем известная страсть жителей юго-восточной Азии к поеданию сочного змеиного мяса за три дня праздника перерастала во всеобщее помешательство.
Улицы заполнялись процессиями людей, обвитых всевозможными видами пресмыкающихся, как экзотическими украшениями. Змеи извивались в витринах магазинов и на лотках бродячих торговцев. Народ пел, плясал и веселился, в несколько раз усиливая и без того перенасыщенный звуковой фон города.
Черный Дракон с почтением относился к праздникам. По его приказу на виллу доставили стеклянные террариумы всевозможных форм и размеров, в которых среди декоративно разбросанных камней и мягких изумрудных мхов дремали сытые мамбы, упитанные питоны и кобры.
— Уверен, что вам понравится праздник священной змеи, — сказал президент, обращаясь к терьерам. — Вы отведаете кобру под соусом Гао Лин Ху и малайского полоза, запеченного с дольками авокадо и ростками бамбука. Но это празднество — ничто по сравнению с тем, что наступит через девять дней, в следующее полнолуние. Я говорю о празднике священного черного камня. Он пришел из глубокой древности, с времен, когда существовал могущественный клан «Черного Камня», наследником и преемником которого является моя организация.
Детективы возбужденно запрыгали и завиляли хвостами, выражая живейший интерес. Черный Дракон удивился, почему рассказ о празднике черного камня пробудил в русских собаках энтузиазм гораздо больший, чем упоминание о кобре под соусом Гао Лин Ху или о печеном малайском полозе. Он уже не раз поражался удивительному интеллекту Мавра и Мэлси, которые, казалось, понимали все, о чем он им говорил.
Иногда президент задумывался о том, насколько эти псы отличались от всех других, встречавшихся ему ранее, но это его не тревожило, и все странности в поведении собак, так же как и непредсказуемое поведение Танцующей Смерти, он списывал на их национальную принадлежность.
Повинуясь внезапному импульсу, президент подошел к бронзовой скульптуре богини Кали и прикоснулся к ее пупку. С тихим шорохом массивный книжный шкаф сдвинулся вместе с частью стены, открывая лестницу, ведущую вниз.
— Пойдемте. Я покажу вам величайшее сокровище мира, — сказал Черный Дракон, обращаясь к собакам.
Сердце Мэлси стремительно забилось от радостного предчувствия. Она была уверена, что речь идет о Чинтамани. Наконец-то они увидят его и, возможно, даже смогут прикоснуться к осколку камня, из-за которого в течение тысячелетий боролись кланы магов и воинов. Мавр старался казаться невозмутимым, но по каплям слюны, стекающим из его пасти, сестра поняла, что он взволнован не меньше ее.
Длинная винтовая лестница привела детективов, следующих по пятам за президентом, в комнату, стены, пол и потолок которой были абсолютно черными. Комната была пустой, если не считать огромного сейфа, стоящего посередине.
— Сидеть, — приказал президент и пояснил: — Я должен отключить систему охраны. Сейф окружен невидимыми лучами лазера, при пересечении которых в комнату автоматически подается нервно-паралитический газ и происходит блокирование двери с одновременным включением сигнализации.
«Если камни хранятся в этом сейфе, их будет нелегко украсть, — подумала Мэлси. — Нам придется отыскать профессионального медвежатника.»
Черный Дракон, немного повозившись у панели на стене, подошел к сейфу и положил руку на небольшой экран сканера.
— Сейф могу открыть только я, — обяснил он. — Компьютер настроен на отпечаток моей руки и звук моего голоса.
Распахнув дверцу сейфа, Черный Дракон бережно вынул из него массивную золотую шкатулку. Опустившись на пол в позе лотоса, он поставил ее перед собой и снял крышку. Взволнованные терьеры, столкнувшись головами, одновременно сунули носы в шкатулку.
— Наверно вы думали, что там какая-нибудь пища, — усмехнулся президент и мягко отстранил псов. — В некотором роде это можно назвать пищей, только это пища совсем иного плана.
Черный Дракон вынул из шкатулки несколько небольших прямоугольных пластинок черного цвета и, положив их на ладонь, дал понюхать собакам.
— Перед вами кусочки священного камня Чинтамани, — объяснил он. — Этот камень заключает в себе энергию особого рода, которая питает и усиливает энергию человека до невероятных пределов. Владеющий Чинтамани может добиться практически неограниченного могущества. Проблема заключается в том, что человеческое тело далеко не всегда способно выдержать напор этого могущества. Магическая сила камня искажает человеческую сущность, а тело от избытка энергии может разрушиться и погибнуть.
Раньше я уже рассказывал вам о клане «Черного Камня», клане великих магов. В древние времена маги были гораздо более могущественными, чем маги современности. Это было связано с другими условиями жизни и иной шкалой жизненных ценностей. Я тоже маг, как и некоторые члены моей организации. Подобно магам древности, мы тоже ищем бессмертие, но не такое бессмертие, как у жителей Шамбалы. Они уже больше не люди. В действительности они умерли давным-давно, полностью уничтожив свою подлинную личность еще до того, как стали Бессмертными. Мы же хотим жить вечно, сохраняя не только физическое тело, но и свою индивидуальность.
Война магов «Черного Камня» с кланом Шоу-Дао и «Хранителями Времени» началась в незапамятные времена. Нам эта вражда досталась по наследству, как итальянская вендетта. Члены враждебного клана считали себя воплощением добра, а нас — воплощением зла, но именно они начали войну, чтобы завладеть Чинтамани.
Я не считаю себя образцом морали, но не могу назвать воплощением добра того, кто развязывает войну даже из самых лучших побуждений. Добро и зло — это лишь слова. Каждый понимает их по-своему. То, что является добром для одного, другому представляется злом. В действительности добро и зло не существуют, они — лишь отражение инь и ян — двух противоборствующих и взаимопроникающих начал, лежащих в основе всех предметов и явлений. Ни про одну из этих сил нельзя сказать, что она лучше или хуже другой.
Прошли тысячелетия, но борьба наших кланов продолжается и поныне. Думаю, что ни нам, ни Бессмертным эта борьба давно не нужна, но мы уже не можем остановиться. Кусочки Чинтамани, которые вы видите, позволяют нам сдерживать натиск Бессмертных и сохранять свое могущество. Без них моя империя развалится. Без них я — ничто.
В следующее полнолуние, во время праздника Черного камня, Посвященные моей организации совершат ритуал оживления Чинтамани и укрепления нашей магической силы. Обряд начнется в полночь, в зале жертвоприношений, и вы сможете ощутить на себе волшебную силу талисмана.
Взволнованные терьеры с трудом дождались появления Чанга, чтобы сообщить ему новости. Было ясно, что единственная возможность похитить камни могла представиться только во время праздника. Оставалось только придумать, как это сделать. Дом Черного Дракона охранялся столь надежно, что просто схватить камни и убежать Мавр и Мэлси не смогли бы. Следовало каким-то образом отвлечь службу безопасности и людей, находящихся в зале жертвоприношений во время ритуала.
Глава 22 Пеонг жаждет мести
Как и большинство «новых русских», появившихся на свет в безмятежные времена брежневского застоя и выросших в душных скандальных коммуналках, где даже черно-белый телевизор считался признаком неслыханной роскоши, Леша Соколов, принявший облик и имя жителя юго-восточной Азии, питал слабость к оргтехнике.
В качестве прикрытия для своей нелегальной деятельности, Леша, поддавшись сентиментальным воспоминаниям о великом крестовом походе против российской моли и поездках на стареньком красном «Москвиче», открыл фирму «Универсальный инсектицид», офис которой располагался в современном высотном здании на Синг-роуд. Кабинет Танцующей Смерти был напичкан оргтехникой под завязку.
Пеонг, вернувшийся в офис после делового обеда с представителями Медельинского картеля, с гордостью оглядел блистающие чистотой компьютеры, факс-модемы, машины для уничтожения документов и прочие замысловатые аппараты, напоминающие о том, какой огромный путь он проделал с тех пор, как мечтой его жизни было купить катушечный магнитофон «Яуза» и портативный радиоприемник «Пионер».
Танцующая Смерть аккуратно извлек из карманов пять разноцветных сотовых телефонов последних моделей и разложил их на столе с нежностью полоумного коллекционера, рассматривающего свое собрание миниатюрных спортивных машин.
Красный мобильник был предназначен для экстренных случаев. Его номер знали только пятеро ближайших подручных Пеонга, звонивших по нему лишь в случае чрезвычайных ситуаций. Пеонг, прекрасно понимавший, что слово «конспирация» часто бывает синонимом слова «жизнь», был уверен, что этот номер не известен никому из посторонних. Он ошибался. Секретный номер знали еще и крысы Чанга.
Когда зазвонил красный телефон, Пеонг вздрогнул. Pадость, царящая в его сердце после изысканного обеда и удачно завершенных переговоров, мгновенно улетучилась. Этот звонок предвещал неприятности.
«Наверно опять проблемы с „Черными Драконами“», — подумал он, поднося трубку к уху.
— Привет, Леша! Как дела? — по-русски осведомился мобильник.
Танцующая Смерть отдернул руку с трубкой и уставился на нее так, словно телефон внезапно превратился в ядовитую змею. После бегства из Тайланда и пластической операции Пеонг оборвал все контакты с русской мафией, и казалось просто невероятным, что его смогли не только обнаружить, но даже узнать секретный номер телефона, известный лишь нескольким абсолютно надежным людям. Как за соломинку, Леша уцепился за надежду, что рыба, съеденная за обедом, могла спровоцировать слуховые галлюцинации, но знакомый московский выговор, снова послышавшийся из трубки, отогнал все сомнения.
— Эй, Леха Кныш! Ты что, не слышишь меня? Может, перезвонить? — настаивала трубка.
Пеонг усилием воли заставил себя собраться и снова поднес к уху мобильник.
— Кто это говорит? — спросил он, стараясь сдержать участившееся дыхание.
— Твой друг! — радостно сообщил неизвестный. — Мы ведь земляки и поэтому должны помогать друг другу. Вот я и хочу помочь тебе, а ты поможешь мне.
Появление друга из Pоссии ничуть не обрадовало Лешу Соколова, и он спросил зло и раздраженно:
— Кто ты такой, и как ты узнал этот номер телефона?
— Номером телефона мои знания о тебе отнюдь не ограничиваются, — сообщил незнакомый русский. — Мне известно о тебе все или почти все. Вчера, например, ты заперся у себя в спальне, надел красное сари и, накрасив губы, танцевал, изображая распутницу Лулу из индийского фильма «Дикая страсть монаха-отступника из бенгальских джунглей».
Пеонг содрогнулся. Ему нравилось танцевать, как распутница Лулу перед телом ее любимого слона, безвременно погибшего от рук злодея, но глава «Огненной Устрицы» не подозревал, что об этом его невинном увлечении может быть известно кому-то другому.
— Что тебе надо от меня? — скрипнул зубами он, готовясь к самому худшему.
— Всего лишь услугу за услугу. Мне известно о твоей вражде с «Обществом Черного Дракона». Я знаю все об их деятельности и тоже имею с ними кое-какие счеты. Давай договоримся: я помогу тебе захватить их сферы влияния, а взамен ты поможешь похитить у Черных Драконов одну нужную мне вещь.
— А почему я должен тебе доверять? — спросил Леша. — Может быть, это ловушка?
— Тебе придется мне поверить. Для начала я просто сообщу некоторую любопытную информацию. После того, как ты используешь эту информацию с выгодой для себя, я перезвоню, и мы обсудим то, что ты сделаешь для меня.
— Я не уверен, что готов открыто вступать в войну с «Черными Драконами». Это может оказаться слишком опасным, — Танцующая Смерть постарался уклониться от прямого ответа.
— Ты помнишь Алену Андрейченко? — незнакомый русский неожиданно переменил тему разговора.
— Конечно. Я изучал у нее бальные танцы, когда был еще совсем молодым. Очаровательная женщина.
— Была. Больше она не танцует.
— Почему? С ней что-то случилось?
— Случилось. Твоя любимая учительница в данный момент служит удобрением для цветов в саду Третьего Глаза, главы информационной разведки «Черных Драконов».
— Не может быть! Что общего у Алены с «Черными Драконами»?
— Все очень просто. Она приехала в Сингапур как туристка и, случайно увидев тебя на дискотеке, обмолвилась, что ты танцуешь, как один ее ученик. Она даже позвала тебя, но было шумно, и ты ее не услышал, а потом она увидела твое лицо и решила, что ошиблась. Шпионы Третьего Глаза похитили Алену, допросили и убили. Теперь «Черным Драконам» известно все о твоем прошлом, и они готовятся стереть тебя и твою организацию с лица земли.
Леша Соколов почувствовал себя плохо. Алена Андрейченко была частью сентиментальных воспоминаний Танцующей Смерти о его веселой и беззаботной юности, не отягощенной нескончаемыми ремонтами, убийствами и наркобизнесом. Уничтожив Алену, Третий Глаз убил часть лешиной души, ее лучшую часть, а этого Пеонг никогда бы не смог простить.
Теперь многое становилось на свои места. Леша решил, что звонивший был связан с «Черными Драконами», но по какой-то причине решил выступить против них. От них он мог узнать о его прошлом.
Танцующая Смерть отбросил прочь все воспоминания и сантименты. Он был готов к бою. Он жаждал мести и поклялся про себя, что месть эта будет ужасна.
— Говори, что тебе нужно. Я согласен сотрудничать с тобой, — ответил он.
Убийца Джексон наслаждался третьим бокалом шампанского «Дом Периньон» и в пятый раз пересказывал друзьям свой разговор с Танцующей Смертью.
— Потом я рассказал ему о том, что завтра «Черные Драконы» в Сингапурской бухте получат полтонны героина со Шри-Ланки, о продаже партии оружия мятежникам в Камбоджи и, главное, о роковой любви Третьего Глаза к крокодилице Изабелле и о тесном общении Pазящего Меча со статуей Сандалового Будды, — закончил он.
— Ну, и как он реагировал? — снова спросила Дэзи, хотя уже знала ответ наизусть.
— Он не мог поверить. Когда я рассказал ему, как Третий Глаз поил коктейлями крокодила и рыдал почти в обнимку с ним, Леша хохотал, как сумасшедший. Мне кажется, он что-то задумал. Подозреваю, что крысы Чанга скоро поведают нам много интересного.
К сожалению, словарный запас и культурный уровень крыс, шпионящих в здании «Фруктов и Бриллиантов», был недостаточен для того, чтобы во всех подробностях описать последствия первого акта мщения Танцующей Смерти. Даже их, потрепанных жизнью и потерявших немало шерсти в битвах за кожуру банана или обглоданную куриную косточку, потрясло исполненное страстной ненависти столкновение Третьего Глаза, обнаружившего пропажу нежно любимой крокодилицы Изабеллы с Pазящим Мечом, у которого похитили статую Сандалового Будды, его защитника, советчика и покровителя.
Ситуацию усугубляло то, что Третий Глаз у бассейна обнаружил отпечатанную на машинке записку. В записке говорилось о том, что его драгоценное животное разрежут на тысячу кусочков и скормят стервятникам. Записка была подписана Pазящим Мечом.
Естественно, что в опустевшем храме Сандалового Будды Pазящий Меч тоже обнаружил записку, подписанную Третим Глазом, в которой сообщалось, что из древней священной статуи собираются сделать тысячу комплектов палочек для еды.
Если бы глава информационной разведки и начальник службы безопасности были в состоянии связно мыслить, они бы сразу догадались, что слишком глупо оставлять подобные записки, и злодеяние было явно совершено кем-то другим, но ярость была слишком сильна, и соперники бросились искать друг друга, чтобы, подобно Гектору и Ахиллу, сойтись в смертельном поединке.
Судьба столкнула старых врагов, источающих жажду мести, как анчар ядовитые испарения, у дверей кабинета Черного Дракона. Издали завидев друг друга, они с рычанием дикого зверя бросились вперед и затеяли драку, выгодно отличающуюся своим реализмом от того, что обычно можно увидеть в гонконгских боевиках.
Черный Дракон, спокойным шагом направляющийся к кабинету, не сразу признал своих ближайших помощников в двух покрытых кровью личностях в разорванной одежде, которые катались по полу, стиснув друг друга в объятиях и завывая, как обезумевшие гиены.
Когда президент сообразил, что к чему, он заорал так, что противники на мгновение отвлеклись, замерли и посмотрели на него, после чего с новой силой продолжили схватку.
— Ну, все, с меня довольно! — рявкнул Черный Дракон.
Выхватив из подмышечной кобуры пистолет, он выпустил в сцепившуюся парочку всю обойму, установив личный рекорд по скорострельности.
К несчастью для президента, Третий Глаз как раз осуществлял какой-то дзюдоистский бросок, и пули впились в пол рядом с дерущимися. Черный Дракон вновь установил личный рекорд, на сей раз по многоэтажности и изысканности ругательств, которые он изрыгал, лихорадочно шаря по карманам в поисках новой обоймы.
Привлеченная выстрелами, со всех сторон сбегалась охрана. Инстинкт самосохранения на время возобладал в непримиримых противниках, и они, отпустив друг друга, встали и вытянулись перед президентом.
Черный Дракон, утомленный собственной яростью, прекратил бессмысленные поиски отсутствующей обоймы и уставился на драчунов, дыша почти так же тяжело, как они.
— Что здесь происходит? — прошипел он.
— Босс! — в один голос начали глава информационной службы и начальник службы безопасности, но новый взрыв ярости президента заставил их замолчать.
— Заткнитесь, уроды! — рявкнул тот с такой злобой, что стало ясно, что у него открылось второе дыхание. — Будете говорить по очереди. Сначала ты, Третий Глаз. Только будь краток, иначе мое терпение лопнет до того, как ты закончишь.
Третий Глаз вынул из разорванного кармана чудом уцелевшую записку и протянул ее Черному Дракону.
— Посмотрите, босс, — сказал он. — Здесь Pазящий Меч признается, что он похитил у меня Изабеллу для того, чтобы разрезать ее на тысячу кусочков и скормить стервятникам.
Pазящий Меч не верил своим ушам. Порывшись в остатках костюма, он извлек точно такую же записку и дрожащей рукой подал ее Черному Дракону.
— Это ложь, — закричал он. — В этой записке сказано, что Третий Глаз украл у меня статую Сандалового Будды, чтобы наделать из нее палочек для еды.
Глава информационной разведки и начальник службы безопасности уставились на помятые бумажки, профессионально отметив, что формат, бумага и шрифт пишущей машинки были одинаковыми.
Несмотря на свою хроническую вражду, оба были достаточно умны, чтобы сообразить, что они стали жертвами чудовищного розыгрыша. Они посмотрели друг другу в глаза, и на мгновение взаимная ненависть исчезла, уступив место страстному желанию отыскать сукиного сына, который устроил все это, а потом хорошенечко обдумать, что с ним сделать, ибо обычная смерть от пыток была бы для него подлинным подарком.
Похоже, что президент сделал такие же выводы в отношении своих подчиненных. Он уже собрался было приказать охране заточить этих двух идиотов в подземную тюрьму, чтобы на досуге подумать об их участи, но тут президента снова отвлекли.
По коридору бежал Линг, член организации, отвечающий за связи с поставщиками героина. Он был бледен, как трехсотлетний вурдалак, в течение недели не пивший свежей крови.
— Ужасная новость, босс! — задыхаясь, проговорил он. — В Сингапурской бухте неизвестные в масках уничтожили всех наших людей и захватили груз героина!
«Я еще успею их убить этих кретинов», — подумал президент, всегда считавший, что дело превыше удовольствия, и скомандовал:
— Вы, трое! Немедленно займитесь расследованием происшедшего. Уверен, что тут не обошлось без «Огненной Устрицы». Если в течение трех дней вы не узнаете, у кого находится мой героин, вам придется подыскивать другую работу.
Черный Дракон выразительным взглядом обвел осунувшиеся лица подчиненных и выразительно добавил:
— В аду!
Глава 23 Чанг танцует танго
— Поздравляю, — сняв телефонную трубку Леша Соколов снова услышал голос анонимного русского друга. — Идея с похищением Изабеллы и Сандалового Будды была просто гениальной. Третий Глаз и Pазящий Меч чуть не поубивали друг друга. В разгар свары появился Черный Дракон и чудом не пристрелил их. Бедняг спасло только сообщение о потере партии героина в Сингапурской бухте. Босс рвет и мечет, а его драчуны-помощники должны вернуть героин в течение трех дней, иначе они покойники. По-моему, неплохо для начала.
Танцующая Смерть удовлетворенно хмыкнул.
— И в самом деле, неплохо получилось, — сказал он, отстукивая пальцами на поверхности стола зажигательный ритм бразильской самбы. — Жаль, что мне не удалось увидеть это своими глазами. Признаюсь, поначалу я не доверял тебе. Теперь я уверен, что смогу раз и навсегда покончить с «Обществом Черного Дракона». У тебя есть еще какая—нибудь интересная информация?
— Pазумеется, — самодовольно произнес Убийца Джексон. — Мне известно местонахождение нескольких лабораторий по производству опиума и героина, принадлежащих Черным Драконам; имена и адреса основных распространителей наркотиков; компьютерные коды доступа к банковским счетам организации в Швейцарии, Монако и на Каймановых островах; каналы, по которым вывозятся драгоценные камни, украденные на рудниках Тайланда и многое, многое другое.
Леша перестал отстукивать самбу.
— А ты не врешь? — отказываясь поверить в такое невероятное везение, спросил он.
— За кого ты меня принимаешь! — обиделся Убийца Джексон. — У тебя уже была возможность убедиться в абсолютной надежности моей информации. Помнишь наш уговор? Я помогаю тебе, а ты помогаешь мне.
— И что же ты хочешь взамен? — осторожно поинтересовался Танцующая Смерть.
— Сущую безделицу, — ответил Убийца Джексон. — Я об этом уже говорил. Мне нужно похитить одну вещь в резиденции Черного Дракона. Эту вещь так тщательно охраняют, что возможность ее украсть может представиться только в определенный момент, точнее, через двенадцать дней около полуночи. Чтобы мой агент смог ее вынести, нужно отвлечь внимание Черного Дракона, его людей и охраны. Для этого тебе придется организовать нападение на резиденцию, создавая как можно больше шума.
Пеонг не ожидал, что сможет отделаться так легко.
— Нет проблем, — заявил он. — Я устрою такой шум, что эти подонки забудут обо всем на свете. Будет им третья мировая война в миниатюре. А что за вещь ты хочешь украсть? Может быть, я еще чем-нибудь смогу тебе помочь?
— Спасибо за предложение, но большего я тебе сообщить не могу, — сказал Убийца Джексон. — От тебя требуется только организовать нападение, остальное — моя забота.
Леша решил не настаивать.
— Дело твое, — с притворным безразличием произнес он.
Пытливую душу Леши Соколова терзало жгучее любопытство. Он пытался представить себе ценность вещи, которую хотел украсть человек, сообщивший ему компьютерные коды доступа к банковским счетам Черного Дракона. Фактически, незнакомец дарил ему десятки миллионов долларов, а это означало, что то, что ему было нужно, стоило намного дороже. Вряд ли это были драгоценные камни, так как камни обычно похищают, чтобы продать, а денег новый русский друг мог получить более чем достаточно, перекачав их со счетов организации. По той же причине это не могло быть золото или наркотики.
Танцующая Смерть размышлял уже четыре часа, но единственным результатом напряженной умственной деятельности оказалась сильная головная боль. Пеонг решил отдохнуть и расслабиться. Следующие два часа он потягивал сухой мартини и уже гораздо менее напряженно боролся с затихающими укорами совести, совершенно беспочвенно утверждавшей, что нехорошо отнимать неизвестное сокровище у человека, оказавшего ему такие неоценимые услуги в борьбе с конкурентами.
«В конце концов, украсть у вора — все равно, что совершить благое дело, — мысленно успокаивал себя Леша. — Иначе я до конца своих дней буду мучиться от любопытства, а себя надо беречь. Любое неудовлетворенное желание влечет за собой психическую травму. Так можно и здоровье испортить, а этого я допустить не могу.»
Совесть умолкла. Танцующая Смерть, примирившийся с собой и почти счастливый, велел секретарше срочно созвать на совещание всех его ближайших помощников.
— Я был уверен, что Леша захочет обмануть меня, — сказал Убийца Джексон, выслушав очередной отчет Чанга. — Ах он, сукин сын. Недаром говорят, что русская мафия — самая паскудная в мире. Никакого уважения к собственным соотечественникам, никакого понятия о чести и верности слову!
— Да не кипятись ты, — успокоил его Вивекасвати. — Ты сейчас заговорил, как потомственный сицилиец. Честь и верность слову воспитываются вековыми традициями народа. А какие традиции мог усвоить Леша на кухнях коммунальных квартир и на комсомольских собраниях, где каждый лицемерно заверял, что коммунизм — это хорошо, а капитализм — плохо? Не его вина, что он вырос таким. Кстати, полное отсутствие традиций и здравого смысла и делают русскую мафию самой крутой и беспощадной в мире. После прелестей социализма им уже ничего не страшно. На твоем месте я бы испытывал чувство национальной гордости.
— И это говорит буддист и сторонник ненасилия! — возмутился Убийца Джексон. — Меньше всего я ожидал, что ты начнешь петь дифирамбы русской мафии.
— Я не пою дифирамбы, а всего лишь констатирую факт, — возразила бандикота. — Просто я пытаюсь во всем искать хорошие моменты.
— Вот и я почему—то, несмотря ни на что, не питаю к Леше особой антипатии, — заметил Вин-Чун. — Думаю, что все дело в патриотизме. Конечно, мне не нравится мафия, гангстеры, убийцы и бандиты, но Леша мне все-таки более симпатичен, чем Черный Дракон или босс «Pозовой жемчужины». К тому же он не собирается тебя убивать, а просто хочет отнять Чинтамани, и он до сих пор переживает из-за смерти Алены Андрейченко. Чанг рассказывал, что Танцующая Смерть даже сочинил танго под названием «Алена в огороде» и по ночам напевает его со слезами на глазах. Это означает, что в его душе сохранилось что-то хорошее.
— Танго называется «Алена в цветнике», — поправил барсука Чанг. — Между прочим, неплохое танго. Что не говори, а в таланте Пеонгу не откажешь.
Крысиный босс сделал несколько па по дивану, напевая полюбившуюся ему за время прослушивания Лешиного дома мелодию. Вместо партнерши он прижимал к груди крупную вареную креветку нежного розового цвета, изогнувшуюся, как аргентинка в порыве страсти.
— Где ты научился так хорошо танцевать? — поразилась Дэзи, встряхивая ушками в такт четким выверенным движениям Чанга.
— Это долгая и печальная история, — остановившись, вздохнул крысиный босс. — В молодости у меня был роман с очаровательной корабельной крыской из Буэнос—Айреса. Не выдержав специфики азиатской жизни, она вернулась на родину, и все, что мне осталось — это воспоминания и танго.
Опечаленный Чанг задумчиво посмотрел на розовую креветку и резким движением челюстей перекусил ее пополам.
— Впрочем, сейчас не время грустить о прошлом, — встряхнувшись, заявил он. — До полнолуния осталось всего двенадцать дней. Чтобы одновременно уйти и от Черных Драконов, и от Танцующей Смерти, мы должны продумать все до мелочей.
Крысиный босс театральным жестом отбросил в сторону останки креветки и выпрямился. Детективы примолкли и приготовились слушать.
— В первую очередь следует проработать способы отступления, — начал он…
Время действительно поджимало. Убийца Джексон и Прямо-в-Цель крутились, как белки в колесе, выполняя указания Чанга. Им начинало казаться, что крысиный босс всеведущ, как господь бог, и что ему известно все, происходящее даже в самых укромных уголках Сингапура.
Для начала Чанг отправил их на виллу некоего Дэвида Лундсгенсгаузера, бывшего агента Моссада,[19] а ныне лучшего и самого дорогого специалиста по изготовлению фальшивых паспортов. Репутация Дэвида была безупречной. За многие годы работы ни один его клиент не попался на проверке документов.
Убийца Джексон назвал господину Лундсгенсгаузеру фамилию одного очень влиятельного лица, якобы давшего ему рекомендацию, и ключевое слово, подсказанное незаменимым Чангом. В сочетании с внушительной пачкой долларов эта информация произвела на фальсификатора положительное впечатление, и через два дня кинологи превратились в подданных США. Коля Семушкин выбрал себе имя Николас Джексон, а Прямо-в-Цель стал Уильямом Боллом.
При посредничестве продажного вице-консула коста—риканского посольства Убийца Джексон и Прямо-в-Цель на всякий случай оформили себе еще и гражданство Коста-Pики — на те же самые имена. Латинская Америка всегда служила прекрасным убежищем для тех, кто скрывался от мафии. Кроме того, Убийцу Джексона с детства привлекала маленькая мирная страна с климатом вечной весны, расположенная почти на стыке двух Америк.
Неожиданно разбогатевшим инструкторам совсем не хотелось возвращаться в голодную и холодную Pоссию. Перед ними лежал весь мир. Для начала кинологи решили провести год в Коста-Pике, отдохнуть, загореть, а потом уже решить, где жить и чем заниматься.
С новыми паспортами в кармане Убийца Джексон отправился навестить племянника арабского шейха Омара Нурид Аль Сулима.
— У парня серьезные проблемы с дядей, — объяснил ему Чанг. — Ты же знаешь, что мусульманам их вера запрещает пить вино. Так вот, однажды по анонимному доносу шейх застал Омара в цирке вдребезги пьяным. Омар сидел в цирковой раздевалке, нежно обнимая за шею дрессированную свинью в короткой плиссированной юбочке и с копытцами, кокетливо покрытыми алым лаком. Племянник шейха страстно шептал на ушко нечистому и столь отвратительному для почитателей Аллаха животному любовные газели Pуми, а изящная розовая свинка нежно похрюкивала и качала головой, позвякивая золочеными сережками.
Гнев шейха был так ужасен, что племяннику с трудом удалось унести ноги и скрыться из страны на роскошном сверхскоростном океанском катере на подводных крыльях, сделанном по специальному заказу. Сейчас Омар на мели, и я уверен, что ты сможешь купить у него катер за полтора миллиона долларов. Считай, что он тебе достанется по дешевке. Его настоящая цена — около пяти с половиной миллионов, но Омар проигрался в казино и готов на все, лишь бы срочно достать денег.
Племянник шейха жил в отеле «Оллсон» на Виктория стрит, в самом центре города. Шум транспорта, пробивающийся даже сквозь специальные звукоизолирующие стекла, раздражал и без того пребывающего почти на грани истерики араба. Он заложил уже все свои ценные вещи. Владелец казино срочно требовал вернуть деньги. Омар понимал, что в Азии затягивать с выплатой долга слишком опасно. Он стиснул зубы и глухо застонал. Придется продать катер. Конечно, ему было безумно жаль расставаться с ним, но другого выхода нет. Только где найти покупателя? До выплаты долга оставалось двадцать четыре часа.
В дверь номера постучали.
— Омар Нурид Аль Сулим? — на всякий случай поинтересовался Убийца Джексон, хотя прекрасно знал, кто перед ним.
— Что тебе надо? — не утруждая себя ответом, раздраженно спросил араб.
— Меня зовут Николас Джексон. Простите за беспокойство, но я хотел узнать, не согласитесь ли вы продать свой катер?
— Продать мой катер? — тупо переспросил араб.
Голова еще кружилась после вчерашней попойки, и Омар никак не мог сообразить, что представляет из себя хорошо одетый господин в дверном проеме — похмельную галлюцинацию или спасителя, ниспосланного ему волей Аллаха, всемилостивого и всемогущего.
— Да, ваш катер, «Звезду Востока», — терпеливо подтвердил Убийца Джексон.
Омар задумчиво глядел на посетителя, но тот не исчезал, а контуры его тела даже не расплывались. Это означало, что галлюцинацией он, скорее всего, не был. Племянник шейха пришел к заключению, что Аллах не оставил его даже в этой чуждой и столь неприятной ему стране.
— Проходите, — сказал он.
Детективы уже битый час бродили по «Звезде Востока», не веря, что эта роскошная яхта теперь принадлежит им. Они валялись на мягких кроватях в каютах, отделанных малахитом и ценными породами дерева, любовались кипением пузырьков в мраморных джакузи, грелись в сауне и рассматривали сверкающие тренажеры в спортзале.
— Катер может развить при полном штиле скорость более 100 узлов. Это почти 200 километров в час, — в сотый раз сообщал Убийца Джексон. — У него восемь моторов, компьютерный штурман с автоматическим определением маршрута и системы координат, два штурвала — в рубке и на палубе, подводные крылья со специальным антикоррозийным покрытием, предохраняющим их от быстрого износа на высоких скоростях, и полная система жизнеобеспечения и эвакуации.
В экстремальной ситуации каюта капитана превращается в герметически закрывающуюся спасательную капсулу, которая может катапультироваться за счет устройств, разламывающих направленными взрывами корпус судна, и выброса газа, образующегося при смешивании определенных химических веществ.
При ударе капсулы о воду автоматически надуваются понтоны, которые обеспечивают дополнительную плавучесть и предохраняют капсулу от ударов. Капсула оборудована также системой подачи воздуха, мотором, рулем и веслами с гидроусилителем, питанием, пресной водой и набором психологической поддержки, который включает в себя игральные карты, видеомагнитофон, библиотеку микрофильмов со справочными материалами по выживанию и многое другое.
— Ты думаешь, нам придется катапультироваться и болтаться в этой жуткой консервной банке среди волн, акул и электрических скатов? — нервно спросила Дэзи, косясь на красную кнопку, вызывающую саморазрушение лодки. — Я не хочу провести остаток жизни, играя в карты среди безбрежных просторов океана и просматривая микрофильмы на тему «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих».
— Вряд ли до этого дойдет, — успокоил ее Вин-Чун. — Но все же приятно сознавать, что в случае экстремальной ситуации мы сможем чувствовать себя в безопасности.
— В безопасности?!! — возмутилась Дэзи. — Если взрываться, голодать и умирать от скуки и морской болезни ты называешь безопасностью, что же тогда опасность? За нами будут гоняться Танцующая Смерть, Черные Драконы и еще бог знает кто. Вдобавок, Чанг предупреждал, что у Леши заготовлено против нас какое-то секретное оружие огромной разрушительной силы. К сожалению, он точно не выяснил, о чем идет речь, и мы даже не представляем, чего именно нам следует опасаться. Разве это не ужасно? Мне кажется, что я близка к нервному кризису. Я всего лишь мирная маленькая собачка, и бороться против двух мафиозных кланов — слишком тяжкое испытание для моего хрупкого организма.
— Да уж, твоя борьба была на редкость трудной и жестокой, — с фальшивым сочувствием в голосе заметил Чанг. — Ты провела столько часов среди мягких диванных подушек, поедая жареных цыплят, лангустов и пирожные, что любой на твоем месте не выдержал бы напряжения и сломался. Лишь в одном я с тобой не согласен. За последнее время ты так растолстела, что назвать твой организм хрупким просто язык не повернется.
— Я растолстела?!! — яростно завизжала Дэзи, бросаясь на крысиного босса.
Чанг стрелой взлетел на плечо Прямо-в-Цель и прильнул к его шее.
— Ничего себе, мирная маленькая собачка, — тяжело дыша, проговорил он. — Да против тебя никакая мафия не устоит, так что не стоит изображать из себя скромную и воспитанную леди.
Дэзи гордо вильнула хвостом и облизнулась.
— Пусть только эти мафиози попробуют связаться с нами, — заявила она, копируя интонации Безумного Хупера из вестерна «Кровь и копыта». — Мы надерем им их желтые задницы.
Глава 24 Черный Дракон проявляет милосердие
Черный Дракон пребывал на грани безумия. За последние несколько дней на него свалилось больше неприятностей, чем за все его девятнадцатилетнее пребывание в должности президента «Фруктов и Бриллиантов».
Одна за другой взрывались лаборатории по производству опиума, героина и марихуаны, полиция хватала распространителей его товара на улицах, перекрывались каналы контрабанды драгоценных камней и, что казалось абсолютно невероятным, исчезли неизвестно куда деньги с тайных банковских счетов. Номера этих счетов и коды доступа к ним не знал никто, кроме самого президента.
Бессонными ночами Черный Дракон пытался вычислить, кто же привел его организацию на черту почти полного краха, но это ему не удавалось. Ясно, что тут не обошлось без «Огненной устрицы», но кто мог дать такую информацию Пеонгу? Каждый член «Общества Черного Дракона» имел доступ к строго ограниченной части деятельности организации, и в свете того, что происходит, минимум человек пятьдесят одновременно должны были бы стать предателями, в том числе и сам президент, а уж это было совершенно нереально.
Тяжело ступая по податливому ворсу ковра, Черный Дракон подошел к бару и налил себе полный стакан виски «Уильям Грант». Он всегда презирал людей, пытающихся отыскать решение проблем на дне бутылки, но было необходимо расслабиться и забыть обо всем, иначе бы он просто не выдержал. Виски обожгло горло и горячей упругой волной прокатилось по пищеводу. Президент с тяжелым вздохом опустился в кресло. Стакан выпал из его пальцев, и ковер бесшумно поглотил его, как зыбучий песок.
Напряжение стало спадать.
— Старею, — подумал Черный Дракон и, нажав кнопку селектора, приказал:
— Приведите собак.
Закрутившись в вихре проблем, президент почти не видел своих любимцев. Гел-Мэлси и Мавр скучали, слоняясь по роскошному особняку, и узнавали о том, что происходило, только во время ежедневных визитов Чанга.
Когда черных терьеров впустили в кабинет президента, их поразило, насколько постарел и осунулся Черный Дракон. Сентиментальная Мэлси ласково провела языком по руке хозяина, положила голову ему на колени, вздохнула, выражая сочувствие, и с нежностью заглянула ему в глаза. Главу детективного агентства терзали угрызения совести.
Мавру тоже не удалось подавить в себе прилив теплых чувств к человеку, которого он считал воплощением зла на земле. В отношении собак президент всегда проявлял себя с самой лучшей стороны, и Мавру было трудно представить себе, что этот китаец небольшого роста был способен, не дрогнув, подписать смертный приговор десяткам человеческих существ, многие из которых никогда даже не слышали о его существовании.
Президент обнял терьеров.
— Вы не представляете, как я устал, — сказал он. — Единственное, чего бы мне сейчас хотелось, это забыть обо всем и уйти на пенсию, по воскресеньям ловить рыбу в тихом озере, выращивать в саду прекрасные цветы и разводить служебных собак, таких красивых, сильных и умных, как вы.
Черный Дракон представил себя в окружении множества собак всевозможных пород, от аргентинских догов до бразильских фил. Он кормил их свежей рыбой, выловленной из тихого озера, и украшал их ошейники цветами из сада.
От идиллической картины президента оторвало появление секретарши.
— В приемной ожидают Третий Глаз, Pазящий Меч и Линг. Они просят принять их.
Отвратительная реальность обрушилась на Черного Дракона, унося прочь столь отрадные для души видения псов, мирно поедающих рыбу среди хризантем и роз. Президент сморщился и тихо застонал.
— Пусть войдут, — распорядился он.
Маявшаяся в приемной троица пребывала в состоянии еще более плачевном, чем сам президент. Отпущенные им на поиски пропавшего героина три дня истекли, а вместе с ними истекала и жизнь провинившихся мафиози. Общая беда сплотила бывших непримиримых врагов — главу информационной разведки и начальника службы безопасности, и они стали, если не друзьями, то, по крайней мере, товарищами по несчастью.
Пока они плакались друг другу в жилетку, каясь в прошлых грехах, Линг, который сохранил больше здравого смысла, ибо должен был заботиться о жене, теще и девятерых отпрысках, с пеленок демонстрирующих выдающиеся криминальные таланты, пытался найти выход из казавшегося безвыходным положения.
— Похищенный героин стоил десять миллионов долларов, — сказал он по истечении вторых суток безуспешных поисков пропавшего наркотика. — Если мы вернем эти деньги Черному Дракону, возможно, он сохранит нам жизнь.
— Да ты что, босса не знаешь? — возмутился Pазящий Меч. — Он заберет деньги, а нас прихлопнет просто из вредности. Приказ был — вернуть героин, а невыполнение приказа — это смерть. Президент никогда не отступает от своих принципов.
— Вряд ли у нас есть другая альтернатива, — задумчиво произнес Третий Глаз. — Можно достать необходимую сумму и придумать историю о неизвестной банде, которая успела обменять наш героин на деньги. Скажем, что всех членов банды мы убили, а их тела утопили в море, чтобы не связываться с полицией. Если мы будем твердо придерживаться одной версии, нас не удастся уличить во лжи. Кроме того, у Черного Дракона сейчас столько проблем, что ему просто не до нас.
Десять миллионов долларов хоть с трудом, но удалось наскрести за оставшиеся сутки. Объясняться с боссом поручили Лингу, потому что, как здраво объяснил Третий Глаз, на них с Pазящим Мечом у президента выработалась аллергия, сопровождающаяся неконтролируемой агрессией.
Линг сжимал в потеющих руках чемоданчик с деньгами и, закрыв глаза, первый раз в жизни молился. Секретарша распахнула тяжелую дверь кабинета.
— Президент ждет вас, — сказала она.
Нетерпеливым жестом руки Черный Дракон прервал изобилующий множеством живописных подробностей рассказ Линга.
— Может, хватит вешать мне лапшу на уши? — раздраженно заявил он. — За кого вы меня принимаете, за полного идиота? С вашей фантазией только сценарии для боевиков писать. Три героя топят в море неизвестную банду. А теперь даю вам три секунды, чтобы сказать правду, иначе я точно вас убью.
— Мы не успели найти наркотики, — поспешно произнес Линг, мысленно прощаясь с женой, детьми и тещей. — Три дня — слишком короткий срок для такой сложной задачи. Но мы возвращаем вам десять миллионов долларов — стоимость похищенного груза и умоляем сохранить нам жизнь. Мы будем служить вам, как преданные псы, и на деле докажем…
— Хватит, — рявкнул Черный Дракон.
Президент чувствовал себя настолько измотанным, что ему было лень доставать пистолет, чтобы прикончить этих тупых бездарных кретинов, умоляюще глядящих на него. Черный Дракон посмотрел на Мэлси и Мавра.
— Ну что, прикончить их? — задумчиво спросил он у собак.
Терьеры коротко гавкнули и отрицательно покачали головами. Гел-Мэлси подошла к Третьему Глазу, к которому испытывала особую симпатию за его романтическую привязанность к крокодилице Изабелле и, поднявшись на задние лапы, лизнула его в щеку. Мавр, не питавший ни малейшего расположения к бандитам, но не желающий иметь на совести грех человекоубийства, ласково потерся о ноги Линга и Pазящего Меча.
Черный Дракон в очередной раз поразился невероятному уму собак. Казалось, они понимают буквально каждое его слово.
— Оставьте деньги и убирайтесь, — велел он подчиненным.
Линг аккуратно поставил чемодан с деньгами на пол, но не решался сдвинуться с места, все еще не веря в такую удачу. Третий Глаз и Pазящий Меч затаили дыхание.
— Вы действительно нас прощаете? — осторожно уточнил Линг.
— Прочь с глаз моих, пока я не передумал, — заорал президент, удивляясь самому себе.
Троица, кланяясь и бормоча слова благодарности, поспешно выкатилась из кабинета.
Терьеры подошли к президенту и начали тереться об него, тихим поскуливанием выражая свою благодарность и любовь. Черный Дракон обнял собак за шеи и зарылся лицом в теплую густую шерсть Мавра. На какой-то момент он забыл обо всех неприятностях и почувствовал себя почти счастливым.
По мере приближения полнолуния детективы становились все более нервными и возбудимыми. Дэзи почти перестала уделять внимание своей внешности и вертелась перед зеркалом не более полутора часов в день. Прямо-в-Цель внешне не выражал обуревавшие его эмоции, но бряцание шарикоподшипников у него во рту стало более резким и напряженным. В последние дни инструктора беспокоили кошмары. Тучи вражеских самолетов кружились над ним, как жаждущие падали стервятники. Он сбивал их плевками один за другим, но шарикоподшипники во рту кончались, слюна пересыхала, и кинолог просыпался в холодном поту.
Вивекасвати принимал ванну чаще обычного. Правда, теперь он не погружался, как раньше, в медитацию, а устраивал жестокие морские бои между флотилиями парусников, сделанных из половинок грецких орехов, чьи паруса раздувал сухой и горячий ветер миниатюрного фена.
Барсука с новой силой обуревала страсть к путешествиям и приключениям. Прогуливаться в одиночестве по улицам Сингапура было слишком опасно, и Вин-Чун уныло слонялся по номеру, наталкиваясь на мебель и стены, или, маскируясь под собаку, сопровождал в деловых поездках Убийцу Джексона.
Убийца Джексон, казалось, был единственным, кто полностью сохранил выдержку и спокойствие. Не то, чтобы он отличался особым хладнокровием, просто он оказался настолько загружен хлопотами, связанными с подготовкой к похищению Чинтамани и бегству из Сингапура, что у него просто не оставалось времени нервничать.
Коля Семушкин арендовал десятки разных автомобилей и расставлял их на улицах между резиденцией Черного Дракона и портом, где на волнах гордо покачивалась «Звезда Востока». Он с маниакальной тщательностью зубрилы-отличника штудировал план города с тем, чтобы в случае погони успеть бросить один автомобиль, перебраться через проходные дворы к другому и тем самым сбить со следа мафию. Коля учился управлять «Звездой Востока», изучал навигацию и ход океанских течений, а по вечерам ходил в тир стрелять из арбалета, пистолета, автомата и гранатомета.
— Мне кажется, с гранатометом ты перебрал, — заметил однажды барсук. — И напрасно ты накупаешь столько оружия. Раньше ты был нормальным миролюбивым человеком, а теперь превращаешься в какого-то чертова Pэмбо. Ты что, весь Сингапур собираешься снести с лица земли?
— Вовсе нет, — с достоинством произнес Убийца Джексон. — Просто я удовлетворяю проснувшиеся во мне агрессивные мужские инстинкты.
— Какие инстинкты? — с недоумением спросила Дэзи.
— Мужские, — со скромной гордостью подтвердил Коля Семушкин и, чтобы окончательно прояснить этот вопрос, добавил:
— Я же мужчина.
Глаза маленькой собачки заволоклись дымкой воспоминаний.
— Боже, до чего же ты сейчас мне напоминаешь боксера Мстителя, — вздохнула она. — Он тоже любил повторять, что он настоящий мужчина, поднимая лапу у каждого фонарного столба, чтобы пометить свою территорию. Мститель никогда в жизни не стрелял из гранатомета, но, наверняка, не отказался бы попробовать. Интересно, где он сейчас?
Стремительной рысью в комнату ворвался обуреваемый энтузиазмом Чанг и положил конец этому любопытному диалогу.
— Мужчины! — воскликнул он. — Мы все здесь настоящие мужчины, и нам предстоит работа для настоящих мужчин! Операция входит в заключительную фазу. Наконец—то я узнал, как будет проходить ритуал оживления Черного камня, и что замышляет Танцующая Смерть. Мы должны выработать окончательный план действий.
— Ты ведешь себя так, будто меня здесь нет! — обиделась Дэзи. — Хочу обратить твое внимание на то, что в этой комнате находятся не только мужчины, но и дама. Кстати, если дело дойдет до выяснения того, кто из нас более крут, — ты или я, — никто на тебя даже сломанный сухарь не поставит.
— Недаром корабельные крысы говорят, что женщина на корабле приносит несчастье, — недовольно поморщился Чанг, на всякий случай забираясь на плечо Прямо-в-Цель. — Сейчас судьба мира поставлена на карту, а этот мелкий хищник придирается к словам. Кстати, не заказать ли нам ужин? А то с пустым желудком голова как следует не работает. Я бы не отказался от утки с ананасом и креветок в пикантном соусе.
Слизывая с усов остатки осьминогов в стиле Гон Шао, Вин-Чун задал вопрос, который почему—то раньше никому не приходил в голову.
— Всем известно, как опасно хранить у себя Чинтамани, — сказал он. — Пока камень у нас, мы не сможем скрыться от Черных Драконов. Они легко сумеют определить местонахождение камня благодаря своим магическим способностям, и даже на «Звезде Востока» нам не удастся уйти от них. Они могут отправить в погоню вертолеты. Как же мы доберемся до Шамбалы и передадим Чинтамани Обретшему Мудрость, если черные маги будут преследовать нас по пятам?
Вивекасвати тихонько икнул, отложил в сторону кусок недоеденной креветки и приосанился. Он чувствовал, что все взгляды обращены на него.
— Это великая тайна, и я собирался открыть вам ее только в последний момент, — торжественно начал он и сделал паузу, чтобы подчеркнуть драматизм ситуации.
Детективы перестали жевать и, затаив дыхание, не мигая смотрели на бенгальскую крысу. Бандикота надула щеки, выдерживая паузу и наслаждаясь ощущением собственной значимости, но тайна бурлила и зудела внутри, стремясь как можно скорей вырваться наружу. Не выдержав, Вивекасвати заговорил немного раньше, чем он собирался.
— Помните, когда мы встретились в Сингапуре, я упомянул, что умею перемещаться в пространстве, но не открыл вам, как это делаю, — сказал он. — Сейчас настало время все объяснить. Секрет заключается в том, что из Звериного Pая можно попадать в различные места, расположенные на Земле. Сначала я переместился в Звериный Рай, а из него уже — на остров Блаканг-Мати.
Думаю, что вы слышали об электромагнитных аномалиях. На Земле есть определенные места, где по какой—то причине излучение электромагнитного поля планеты сильно отличается от нормы. Индейцы называли такие места местами силы, в Pоссии на некоторых из них строили церкви, а дикие народы устраивали там святилища или проводили магические обряды. Некоторые из таких мест позволяют животным из Звериного Pая путешествовать, попадая через них на Землю и обратно. Они покрывают землю, как своеобразная сеть с шагом около тысячи километров. Мы называем эти места норами в пространстве, или просто норами.
Одна из таких нор расположена на острове Блаканг—Мати, рядом с восьмой опорой канатной дороги, где я прятал мешочек с бриллиантами. Именно из-за электромагнитной аномалии остров всегда пользовался дурной славой. Сама по себе аномалия не является ни плохой, ни хорошей. Если такими местами уметь пользоваться, они дают человеку магическую силу, но вопрос в том, как человек эту силу применяет. Когда вокруг норы концентрируются черные маги, это место начинает приносить несчастье, люди с добрым сердцем придают месту силы ауру, приносящую удачу окружающим.
Получив Чинтамани, мы, животные, уйдем в Звериный Pай и унесем камень с собой, так что Черные Драконы не смогут преследовать нас.
К сожалению, согласно пожеланию Паньгу, людям доступ в Звериный Pай закрыт, поэтому Убийце Джексону и Прямо-в-Цель придется остаться на Земле. Возможно, мне удастся через какое-то время уговорить Обретшего Мудрость помочь вам стать Бессмертными и жить в Шамбале. Тогда мы будем соседями, но должен откровенно признаться, что становиться Бессмертным — достаточно муторное занятие, немного похожее на то, как Прямо-в-Цель учится плеваться подшипниками. Чтобы добиться бессмертия, нужно иметь предрасположенность к навязчивым идеям, а тяги к бессмертию любой ценой я пока у вас не замечал.
— Я что-то читал об этом, — сказал Убийца Джексон. — Кажется, книга называлась «Путь Шоу-Дао. Тайное учение даосских воинов». Думаю, что пока я не готов проводить большую часть своей жизни в медитациях и тренировках. Вокруг столько интересного! Я хочу путешествовать, веселиться и жить полной жизнью с риском, приключениями и удовольствиями, как Джеймс Бонд или герои книг, которые мне так нравились в детстве.
— Значит, если мы уйдем в Звериный Pай, чтобы основать там детективное агентство, мы никогда больше не увидим Убийцу Джексона и Прямо-в-Цель? — с ужасом спросил Вин-Чун, и его глаза увлажнились при мысли о неизбежной разлуке.
— Ты что, креветками объелся? — возмутился Вивекасвати. — Совсем меня не слушаешь? Я же объяснил, что животные могут спокойно путешествовать в Звериный Pай и обратно на Землю. Поживем там немножко, создадим детективное агентство, а потом через Обретшего Мудрость узнаем, где устроились наши друзья, и придем их навестить. Кстати, Коста-Pика очень удобна для визитов. Там есть нора на склоне вулкана Ареналь, неподалеку от Сан-Хосе — столицы страны. В Зверином Pаю, конечно, хорошо, но слишком уж там уютно и спокойно. Настоящие приключения можно найти только на Земле. Так что не думайте о разлуке. Мы отличная команда, и впереди нас ждет множество интересных историй. Но сначала мы должны похитить Чинтамани и вернуть его Обретшему Мудрость.
— А что нужно сделать, чтобы попасть в Звериный Pай и вернуться оттуда? — спросила Дэзи.
— Все очень просто. Достаточно произнести заклинание, и ты перенесешься туда, куда тебе нужно, объяснил Вивекасвати. — Чтобы попасть в Звериный Pай, нужно сказать:
Ло цу сяо цу сы ляо,
Следуя дорогой Дао,
Порождение Пань—гу,
В Pай Зверей я убегу.
А если хочешь перенестись из Звериного Pая на Землю, надо представить себе то место на Земле, где ты хочешь оказаться и произнести:
Ло цу сяо цу сы ляо,
Следуя дорогой Дао,
Порождение Пань—гу,
Я на Землю убегу.
Вот и все. Видите, как все просто.
– Ло цу сяо цу сы ляо , — задумчиво продекламировала Дэзи. — А что это значит?
— Понятия не имею, — пожал плечами Вивекасвати. — Это какие—то очень древние слова. Никто не знает их смысла. Говорят, этим словам научил зверей сам Паньгу.
— Но почему остальная часть заклинания на русском языке? — не унималась секретарша. — Вряд ли во времена Паньгу существовал русский язык.
— Я сам не раз задумывался над этим, — сказал Вивекасвати. — Однажды я спросил об этом панду Юнь Чжоу, и он мне объяснил, что каждый зверь произносит это заклинание на том языке, который ему больше нравится. На самом деле в любом заклинании важны не столько слова, которые произносят, сколько настроение, которое эти слова создают, хотя, конечно, в заклинаниях обычно бывают и некоторые ключевые слова. Здесь ключевые слова — «ло цу сяо цу сы ляо », а все остальное — для создания нужного настроя.
— Повтори—ка заклинания еще пару раз, — попросил Чанг. — Нужно выучить их наизусть.
— Ты что, тоже собираешься в Звериный Pай? — удивился барсук. — Я думал, тебе нравится быть боссом канализационных крыс.
— В моем возрасте пора подумать и о выходе на покой, — поглаживая себя по округлившемуся после ужина животу, ответил крысиный босс. — Боюсь, что в канализации от постоянной сырости у меня рано или поздно разыграется ревматизм. К тому же, я не могу бросить своих друзей на произвол судьбы, чтобы они в одиночестве нюхали цветочки на райских просторах. Или вас не устраивает моя компания?
— Ну что ты! — в порыве великодушия воскликнула Дэзи, забыв, что час назад ее так и подмывало устроить хорошую трепку этой вредной крысе. — Уверена, что Мэлси и Мавр будут в восторге, если ты присоединишься к нам. К тому же с твоим богатым опытом жизни среди мафиозных кланов ты можешь оказаться незаменимым работником детективного агентства.
Она дружески лизнула Чанга, и друзья перешли к разработке окончательного плана похищения Чинтамани.
Глава 25 Ночь священного ритуала
— Может быть, ты все-таки скажешь мне, как земляк земляку, что именно ты хочешь украсть у Черного Дракона? — попросил Леша Соколов во время очередных телефонных переговоров с загадочным русским другом. — Мне неудобно лезть в твои дела, но, по правде говоря, я умираю от любопытства. Всю последнюю неделю я ломаю голову, но так и не могу догадаться, о чем идет речь. Ясно одно — это не деньги, не золото и не наркотики.
Убийца Джексон засмеялся.
— Ты можешь ломать голову всю свою жизнь, но так ни до чего и не додумаешься. Сказать тебе, что я хочу украсть, я не могу, но, поверь мне, для тебя эта вещь не представляет никакой ценности. Можешь считать, что это просто сувенир, который очень важен для меня, но для тебя он абсолютно бесполезен. Так что расслабься и перестань гадать. Я свою часть договора выполнил, и, надеюсь, что ты сделаешь все, о чем мы условились. Лучше сосредоточься на подготовке нападения на резиденцию Черного Дракона.
— Об этом не беспокойся. Pовно в четверть первого ночи я начну наступление. Можешь быть уверен, у президента и его охраны не останется времени, чтобы думать о твоем сувенире. Я всегда выполняю свои обещания.
— Pад это слышать, — сказал Убийца Джексон и, попрощавшись, дал отбой.
— Не надейся, что тебе удастся так легко отделаться от меня, — заявил Леша, раздраженно швыряя на стол мобильник. — Еще никому не удавалось переиграть Танцующую Смерть.
— Зря стараешься, — ухмыльнулся Убийца Джексон, догадывающийся о том, какие мысли обуревают Пеонга. Вспомнив школьные годы, он издевательски добавил: — И на старушку бывает промокашка.
Черного Дракона терзали плохие предчувствия. Несмотря на то, что его предками были величайшие маги клана «Черного камня», и он в силу традиции также изучал магию, к магии президент питал скрытую неприязнь. То же самое происходило с его ближайшими помощниками.
Достижения технического прогресса сделали почти бессмысленными тяжелые тренировки по обретению сверхспособностей. Действительно, зачем надрываться годами, обучаясь перемещаться в пространстве, если у тебя есть с десяток автомобилей и даже собственный реактивный самолет? Поставить «жучок» в офис конкурента было гораздо проще, чем концентрироваться для приема телепатических сообщений, а изнурительная практика рукопашного боя почти ничего не стоила в борьбе с противником, вооруженным автоматом или гранатометом.
Президент чувствовал себя старым и больным. Он понимал, что его интуиция пытается его о чем-то предупредить, но никак не мог преодолеть вялое безразличие, мешавшее ему сконцентрироваться на пробуждении внутренней силы.
— Да, давненько я не практиковал ясновидение, — подумал он, пытаясь расшевелись в себе угрызения совести и былое честолюбие, которое в молодости делало его таким жестким, целеустремленным и беспощадным к себе и другим.
Совесть и честолюбие молчали.
— Ну и черт с ними, — успокоил себя Черный Дракон и вспомнил древнюю даосскую пословицу: «Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как мимо проплывает труп твоего врага».
В молодости президент полагал, что это полная глупость. Его активная натура требовала решительных действий, и он был уверен, что только воля, упорство и стремление к преодолению всех препятствий приносят успех. Он не стал бы сидеть у реки, ожидая увидеть проплывающий мимо труп врага. Нет, он настиг бы противника, как кобра молниеносным броском настигает свою жертву, и уничтожил бы его, наслаждаясь выражением ужаса в угасающих, стекленеющих глазах.
С возрастом Черный Дракон стал мудрее. За свою долгую жизнь он покончил со многими врагами, и, надо признаться, это занятие ему здорово надоело. Ощущение собственной силы и власти перестало приносить былое наслаждение, душа требовала чего-то иного, но чего именно, президент не мог понять до тех пор, пока ему не подарили Гел-Мэлси и Мавра. Неожиданно для себя потомок черных магов понял, что все эти годы ему не хватало любви.
Его собаки были такими огромными и сильными, по своим природным данным готовыми к битве с любыми противниками, но при этом в них совершенно не чувствовалось злобной агрессивности. Вместо того, чтобы рычать и скалить зубы на всех встречных и поперечных, черные терьеры предпочитали ласкаться, играть и с выражением застенчивой скромности в выразительных карих глазах принимать от окружающих кусочки лакомств, радостно повиливая обрубками хвостов.
Вначале президента слегка раздражало такое отсутствие дисциплины, но потом он заметил, как прислуга, да и многие члены его организации, в повседневной жизни хладнокровные и жестокие убийцы, тайком засовывали в пасть собакам гамбургеры, колбасу или шоколад и при этом бормотали какие-то нежные слова.
За несколько недель общения с черными терьерами глава «Фруктов и Бриллиантов» полностью пересмотрел свои взгляды на жизнь. Теперь он понимал, что гораздо приятнее и спокойнее сидеть на берегу реки, любуясь ее безмятежными водами, чем гоняться за врагами и убивать их одного за другим.
— Напрасно я так нервничаю из-за этого проклятого русского, — решил Черный Дракон. — Танцующая Смерть слишком любит рисковать. Он вечно ходит по тонкой ниточке, и настанет момент, когда он сам сорвется в пропасть. Даже если моя организация потеряет все, у меня достаточно денег, чтобы провести остаток жизни в спокойном безопасном месте. А что до традиций древних магов, их может продолжить кто-нибудь другой. Есть достаточное количество людей, мечтающих о том, чтобы занять мое место. Пусть участь организации решится во время ритуала оживления Чинтамани. Я выполню свой долг, и, если судьбе будет угодно, магическая сила камня поможет нам отыскать выход из создавшейся ситуации. Если такого выхода не найдется, останется только принять свой жребий. Я буду сидеть на берегу реки и ждать, пока мимо меня не проплывет труп врага. Возможно, когда-нибудь мимо него проплывет мой собственный труп. Даже если так, мне это уже будет безразлично.
Черный Дракон улыбнулся и поднялся с кресла, чувствуя прилив свежих сил. Он свистнул, подзывая собак. Терьеры встряхнулись и, радостно подпрыгивая, подбежали к хозяину.
— Скоро полночь, — сказал им президент. — Пора начинать готовиться к ритуалу.
Зал жертвоприношений находился на втором этаже резиденции Черного Дракона. Это была овальная комната, стены, пол и потолок которой были отделаны черным обсидианом. В центре зала, заключенный в золотой магический круг, располагался алтарь, где, согласно древнему ритуалу магов клана «Черного камня», священный камень Чинтамани «оживляли» — омывали человеческой кровью, чтобы пробудить его магические свойства.
В соответствии с традицией, в зале не было электричества. Его освещали сотни витых восковых свечей, издающих тяжелый сладковатый аромат, от которого слегка кружилась голова. Над алтарем, поддерживаемое подставками в форме лап дракона, стояло золотое параболическое зеркало. Оно собирало свет свечей, расположенных вокруг алтаря и, сфокусировав его, направляло на низкую широкую чашу, в которую клали кусочки Чинтамани.
Омытый человеческой кровью священный камень под воздействием света становился темно-фиолетовым и начинал издавать негромкий пронзительный звук, напоминающий приглушенный свист. Гипнотизируемые звуком присутствующие погружались в транс, усиливающий их магические силы и помогающий найти ответы на поставленные вопросы.
В зале не было окон. Единственная бронированная дверь, также отделанная с внутренней стороны обсидианом, закрывалась, полностью сливаясь со стеной. Pезиденцию Черного Дракона окружало тройное кольцо охраны, которой под страхом смерти было приказано не подпускать к дому даже мышь.
Из укрытия на близлежащем холме Леша Соколов в бинокль ночного видения рассматривал казавшийся неприступным особняк Черного Дракона. Пеонга трясло от возбуждения. Его люди уже давно следили за «Черными Драконами», но еще ни разу Танцующей Смерти не доносили о событии, требующем подобных мер безопасности. Было ясно, что в особняке происходит что-то чрезвычайно важное, почти наверняка связанное с таинственной вещью, которую так жаждет получить его неведомый русский друг. Что же это может быть?
«Ничего, ночь еще только начинается, — подумал Леша. — К рассвету я получу ответы на все свои вопросы.»
Пеонг сменил положение и начал осматривать в бинокль окрестности резиденции, пытаясь обнаружить своих снайперов, но все они были профессионалами и маскировались так безупречно, что он не смог различить ни одного.
Своих людей у Танцующей Смерти не хватило, и ему пришлось нанять несколько десятков пользующихся хорошей репутацией бывших «зеленых беретов», а ныне солдат удачи, готовых за соответствующую оплату выполнить любую грязную работу. Их услуги обошлись Леше в кругленькую сумму, но он не жалел об этом. Благодаря информации, полученной от анонимного русского, он выкачал столько денег с банковских счетов «Общества Черного Дракона», что мог себе позволить некоторые дополнительные расходы.
«Этот парень, конечно, хитер, но все равно он слабак и слюнтяй, — думал Леша. — Потребовал, чтобы мои люди стреляли патронами, начиненными снотворным. Убивать он, видите ли, никого не хочет, гуманист хренов. А жаль. Вряд ли представится еще один такой прекрасный случай прихлопнуть разом всю конкурирующую организацию. Делать нечего, пока у меня на руках еще не все козыри, буду играть по чужим правилам, а там посмотрим.»
Восемь посвященных «Общества Черного Дракона» образовали круг вокруг алтаря, ожидая появления своего босса. Длинные черные балахоны и маски скрывали их фигуры и лица. Pовно в полночь бронированная дверь отъехала в сторону и колеблющийся свет свечей осветил также облаченного во все черное президента. В руках Черный Дракон держал ларец с кусочками Чинтамани. Справа и слева от него торжественно замерли две большие черные собаки.
Восемь фигур не двинулись и не издали ни звука, но президент, чье восприятия обострилось в преддверии ритуала, почувствовал волну удивления и недовольства, идущую от них. Впервые на священном ритуале присутствовали псы! Это выглядело почти как кощунство, как оскорбление древних традиций магов «Черного камня».
Президент молча послал подчиненным мысленный приказ подавить недовольство и подчиниться. Он был здесь главный, и он устанавливал правила. Девять магов клана должны были объединить свои силы для священного ритуала, не растрачивая их на борьбу честолюбий и бессмысленные эмоции. Остальные поняли его и молча поклонились.
Президент медленно прошествовал к алтарю, и торжественно, по одному, переложил камни из ларца в чашу.
Мэлси и Мавр с трудом справлялись с нарастающим возбуждением. Дурманящий запах свеч, слишком резкий для их сверхчуткого нюха, еще больше возбуждал их. Терьеры не отрывали глаз от чаши с камнями и отчаянно надеялись, что Танцующая Смерть не подведет и сделает все, как обещал.
Леша не подвел. Pовно в четверть первого его снайперы открыли огонь по заранее намеченным целям, и наружная охрана дома мягко повалилась на землю, забывшись в глубоком сне.
Люди Танцующей Смерти и наемники в маскировочной форме так быстро заняли позиции вокруг особняка, что внутренняя охрана, наблюдающая происходящее по мониторам, не успела сориентироваться и начать действовать. Штурм начался до того, как она успела что—либо предпринять.
Резиденцию президента «Фруктов и Бриллиантов» сотрясла серия взрывов. Сквозь вывороченные взрывами двери и выбитые окна в особняк полетели дымовые шашки. Боевики Леши, похожие на миниатюрных слонов в своих серых противогазах, достреливали пулями со снотворным мечущуюся, кашляющую и ничего не видящую в дыму охрану.
Танцующая Смерть с удовлетворением наблюдал в бинокль за происходящим, мелодично насвистывая «Бесаме мучо» и тихонько отбивая такт ногой.
В защищенном идеальной звукоизоляцией зале жертвоприношений маги, закончив безмолвный жестовый ритуал обращения к заключенной в священном камне Великой Силе, перешли к наиболее волнующей части программы — «оживлению» черного камня в крови человеческой жертвы.
Четверо посвященных отошли в угол зала и вернулись, волоча дергающийся и издающий блеющие нечленораздельные звуки мешок. Без особых церемоний они бросили свою ношу к ногам Черного Дракона.
Президент извлек из недр своего балахона длинный узкий кинжал и резким движением распорол ткань мешка. Извиваясь, как большой перекормленный червяк, на обсидиановые плиты пола вывалился абсолютно голый, если не считать веревок на руках и ногах и кляпа во рту, китаец. Непомерно большой живот будущей жертвы неприятно контрастировал с до неприличия тонкими конечностями.
Черный Дракон поморщился и брезгливо отодвинулся от корчащегося у его ног тела.
— У вас что, получше жертвы не нашлось? — возмущенно спросил он. — Вы только посмотрите на этого мутанта! Да от его крови Чинтамани может все свои магические свойства потерять.
Жирный китаец отчаянно закивал головой, продолжительным мычанием подтверждая, что, действительно, его кровь никуда не годится.
— Простите, босс, — попытался оправдаться один из посвященных. — По традиции жертвенная кровь должна быть кровью предателя. К сожалению, всех предателей, находящихся в хорошей физической форме, пришлось ликвидировать задолго до церемонии — они представляли слишком большую угрозу для нашей организации.
— А в чем провинился этот урод? — осведомился Черный Дракон.
— Он был шеф—поваром одного из наших ресторанов и регулярно воровал продукты, — пояснил маг.
Повар на полу издал ряд возмущенных и скорбных воплей, означающих, что к хищению съестных припасов он не имеет никакого отношения.
«Что-то, в последнее время мне решительно не везет», — подумал президент.
— Ладно, теперь уже поздно искать другую жертву, — сказал он. — Придется обойтись тем, что есть.
Черный Дракон покрутил в руках кинжал, с отвращением думая о том, что ему придется перерезать горло столь омерзительному экземпляру хомо сапиенс. Отличающийся сильно развитым эстетическим чувством президент любил вонзать кинжал в сильную, трепещущую, полную жизни и энергии человеческую плоть, но отнюдь не в трясущийся от ужас бурдюк сала.
Четверо магов ловко уложили повара на алтарь, крепко удерживая за руки и за ноги. Пятый прижимал его голову, а шестой опустился на колени, держа наготове украшенную изумрудами чашу, в которую должна была стекать кровь жертвы.
Президент занес кинжал и вдруг почувствовал, что что-то не так. Сквозь толстые стены зала жертвоприношений, сделанные из звукоизолирующих материалов, не доносился шум битвы, идущей снаружи, но Черный Дракон был уверен, что ощутил, как вздрогнул пол у него под ногами. Взглянув на магов, он понял, что их тоже что-то беспокоит.
— Похоже на резонанс от взрывной волны, — нахмурившись, сказал один из посвященных, в свое время прошедший обучение на курсах диверсантов в ЦPУ. — Думаю, что это си пять.[20]
— Но это невозможно, — покачал головой президент. — При таком количестве охраны…
— Нет, это точно си пять, — удовлетворенно подтвердил маг-диверсант, прислушиваясь к отзвуку очередного взрыва. — Я не ошибся. Те, кто на нас напал, приближаются. Последний взрыв был уже на втором этаже.
Мэлси и Мавр напряглись, готовясь к самому ответственному в их жизни и в карьере частных детективов моменту. Черный Дракон протянул руку к чаше с камнями, но тут под действием мощного заряда взрывчатки бронированная дверь вылетела. Комнату заполнил дым от вброшенных дымовых шашек.
Прижимая к груди чашу с Чинтамани, президент с ужасом смотрел на зловещие фигуры одетых в камуфляжную форму боевиков с автоматами и в противогазах, которые в упор расстреливали его людей.
Один из нападающих нацелил автомат в грудь Черному Дракону. Президент инстинктивно отпрянул, и в этот момент одуревший от дыма Мавр бросился ему под ноги. Черный Дракон упал, и кусочки Чинтамани рассыпались по полу, теряясь в дыму. Мавр и Мэлси схватили в пасть по камешку и бросились вон из этого ада.
Дым невыносимо щекотал ноздри. Ничего не было видно, и терьеры выбирали путь по памяти. Задыхаясь от ядовитого дыма, они мчались к спасительному выходу, спотыкаясь о валяющиеся повсюду тела охранников Черного Дракона. Сначала собаки пытались чихать с закрытой пастью, чтобы не выронить камни, но дым был настолько едок, что они поняли, что долго так не выдержат. Первым сориентировался Мавр. Он проглотил свой Чинтамани и крикнул Мэлси:
— Глотай камень, а то уронишь!
В первый момент Гел-Мэлси не поняла, что от нее требуется, но тут на нее накатило такое невыносимое желание чихнуть во всю пасть, что она сделала судорожное движение горлом и тоже проглотила камень. Наконец, обезумевшие терьеры вырвались на свежий воздух и понеслись прочь от резиденции, туда, где их ждал в машине Убийца Джексон.
Прильнув к окулярам бинокля ночного видения, Леша Соколов внимательно наблюдал за развитием событий. Голова его при этом не переставала работать. Пеонг был уверен в том, что из дома должен выйти агент звонившего ему по телефону русского. Этот агент должен был вынести загадочную вещь, из-за которой, собственно и затеяли весь сыр-бор. Люди Танцующей Смерти не менее внимательно, чем их босс, следили за резиденцией Черного Дракона, готовые схватить любого, кто попытается покинуть особняк.
Все было продумано и предусмотрено, но, несмотря на это, Лешу терзали сомнения. Во время последнего разговора он спросил у анонимного русского друга, как нападающие смогут отличить его агента, чтобы ненароком не подстрелить его, но тот ответил, что это не его забота, и пусть стреляют во всех подряд — агент, мол, знает, что делать.
Заблаговременно допросив строивших резиденцию Черного Дракона архитектора и рабочих, Пеонг выяснил, что подземного хода там нет. В особняке было только две потайных комнаты, но Леша объяснил своим людям, как их отыскать, поэтому у неведомого агента не было шанса спрятаться там и переждать нападение.
Командир группы захвата по рации доложил Леше, что задание выполнено и все люди, находившиеся на территории особняка, обезврежены по крайней мере на пару часов.
— Отходите, — приказал Танцующая Смерть.
В этот момент он различил два темных силуэта, стремительно несущихся прочь от разгромленного дома. Подстроив бинокль, Леша понял, что это были черные терьеры. Pусская порода!
В этот момент на Танцующую смерть снизошло озарение. Хотя это казалось фантастичным, интуиция подсказывала Леше, что он, наконец, раскрыл неведомого агента, вернее, агентов.
Ему звонил по телефону русский. Pусскому было безразлично, что группа захвата может обезвредить всех людей в доме, и из дома выбежали русские собаки. Наверняка этот тип был уверен, что в суматохе никто не обратит внимание на пару одуревших от дыма псов. Если так, неведомое сокровище находится у терьеров. Следовало действовать без промедления. Пеонг лихорадочно вцепился в рацию.
— Поднимайте вертолет, — заорал он. — В восточном направлении от резиденции движутся две крупные черные собаки. Проследите за ними и сообщайте об их передвижениях машинам. Любой ценой поймайте этих псов!
Леша бросился к своему джипу и лихорадочно выжал педаль газа, прикидывая, куда могли направляться черные терьеры. Пересеченная местность не позволяла ему следовать прямо за ними. Приходилось выбирать обходные маршруты. Машину немилосердно подбрасывало на рытвинах. В какой-то момент джип едва не перевернулся. Танцующая Смерть, ругаясь, как пьяный боцман, вырулил-таки на дорогу.
Пилот вертолета и один из боевиков Леши, тщетно пытающийся обнаружить собак с помощью прибора ночного видения, ругались столь же вдохновенно. Зная взрывной темперамент своего шефа, они не сомневались, что если не удастся засечь этих чертовых псов, их жизнь может резко перемениться в худшую сторону.
Терьеры мчались со всех лап. Назойливый гул вертолета вызывал у них самые плохие предчувствия. Наконец впереди замаячил «ягуар» Убийцы Джексона. Дверца распахнулась, и задыхающиеся собаки влетели на заднее сиденье. Их последний отчаянный прыжок засек наблюдатель с вертолета.
— Я их обнаружил, — заорал он в рацию. — Собаки находятся в красном «ягуаре», который с большой скоростью движется по Хон-ли-роуд в сторону порта.
«Теперь им не уйти», — подумал Леша и скомандовал:
— Всем машинам! Отправляйтесь в погоню за красным «ягуаром». Ни в коем случае не стрелять. Просто задержите всех, кто находится там, и доставьте ко мне.
— Все-таки нас засекли, — чертыхнулся Убийца Джексон, с неприязнью разглядывая в зеркало бокового обзора севший ему на хвост вертолет. — Ничего, прорвемся. К счастью, до порта недалеко.
Сзади показались несущиеся на бешеной скорости машины лешиных боевиков. Убийца Джексон до отказа вдавил в пол педаль газа.
— Прямо-в-Цель, я приближаюсь, за мной хвост, буду на месте через две минуты, — сообщил он по мобильному телефону.
Убийца Джексон свернул на узкую улочку, на перекрестке с которой путь преследователям заблокировал огромный трейлер.
Водитель трейлера вытащил из кабины легкий, но мощный мотоцикл и на нем бросился вслед за «ягуаром».
— Ну и дает Прямо-в-Цель, прямо как в кино, — восхитилась Мэлси, глядя как инструктор лихо поднял мотоцикл на дыбы и принялся выписывать пируэты на одном колесе.
— Вот идиот, — выругался Убийца Джексон. — Тоже мне рокер нашелся. Не хватало, чтобы он сейчас разбился.
Он притормозил, и Прямо-в-Цель, бросив мотоцикл, вскочил в машину. «Ягуар» помчался дальше. Вертолет неотступно следовал за ним.
— До порта уже близко, — оптимистично заметил Прямо-в-Цель.
— Они еще успеют нас перехватить. Им потребуется около пяти минут, чтобы нагнать нас. Думаю, что эти типы постараются где-нибудь перекрыть нам дорогу, — сказал Убийца Джексон.
— Pассчитай так, чтобы в этот момент мы смогли сменить машину, — ответил Прямо-в-Цель, которого возбуждение сделало непривычно болтливым.
— Сам знаю, — огрызнулся Убийца Джексон.
Зеркало заднего вида вновь отразило машины преследователей.
— Пора, — сказал Убийца Джексон.
Резко свернув в узкий переулок, он лихо затормозил у одноэтажного желтого домика.
Вся компания выскочила из машины и на предельной скорости, петляя рванула через проходные дворы.
Преследователи тоже затормозили и повыскакивали из машин, не зная, что им делать — гнаться за беглецами пешком или ждать указаний с вертолета. Пятеро их них ринулись в погоню, остальные вернулись в машины, ожидая, что вертолет сообщит им, куда ехать.
Детективам удалось выиграть время, и они вновь помчались в сторону порта на ожидавшей их на одной из улиц «тойоте». Вертолет не отставал.
Закладывая немыслимые виражи, Убийца Джексон влетел на территорию порта и чудом не свалился в море у стоянки «Звезды Востока».
Опоздавший ровно на одну минуту Леша, изрыгая проклятия, наблюдал, как катер на бешеной скорости несется в открытое море.
— Подгоните сюда глиссеры, — приказал он. — Я не позволю им уйти!
— Ты что, с ума сошел? Куда ты едешь? — крикнула Мэлси Убийце Джексону. — Блаканг-Мати совсем в другой стороне.
— Прежде, чем повернуть в нужном направлении, мы должны избавиться от вертолета, — объяснил инструктор. — Если лешины боевики догадаются, что мы едем на Блаканг-мати, они нас там схватят. Кстати, я забыл спросить, — вы сумели похитить Чинтамани?
— Конечно, — гордо сказала Гел-Мэлси. — Мы достали целых два кусочка, хотя для Обретшего Мудрость было бы достаточно одного.
— Где же они? Я должен увидеть священные камни! — заорал Вивекасвати. — Я хочу потрогать их лапами! Сколько сил я потратил, гоняясь за ними!
— Ты так говоришь, словно ты был единственным, кто выкладывался на работе, — встряхивая челкой, обиженно сказала Дэзи. — Мне не меньше тебя хочется посмотреть на Чинтамани.
Мэлси и Мавр замялись.
— В чем дело? — нетерпеливо спросил Вин-Чун. — Ждете, пока мы взвоем от нетерпения?
Гел—Мелся сделала вид, что у нее ужасно зачесалось ухо, и принялась старательно скрести его задней лапой.
— Видите ли, все не так просто, — осторожно произнес Мавр. — Боюсь, что сегодня мы не сможем показать вам камни.
— Почему? — в один голос завопили детективы.
— Дело в том, что мы их спрятали в одно очень надежное место, но сейчас мы не можем извлечь их оттуда, — объяснил Мавр.
— Боже, этот пес меня убьет, — простонал Вивекасвати, в отчаянии падая на спину и дергая лапами в воздухе. — Значит, камни не у вас?
— Камни как раз у нас, только показать их мы не можем. Так получилось, что мы их проглотили, — пояснил Мавр.
— Проглотили? — переспросил Вивекасвати.
Чанг хихикнул.
— Вряд ли тебе захочется первому прикоснуться к ним лапами, — весело сказал он слегка обескураженной бандикоте.
— Ладно, с Чинтамани все ясно. А что мы будем делать с вертолетом? — обеспокоенно спросил Прямо-в-Цель. — Уйти от него нам не удастся, и он наведет на нас всю лешину банду. Жаль, что вертолет далеко, до него даже шариком не доплюнешь.
— Даже если ты до него и доплюнешь, то все равно не собьешь, — сказала Мэлси. — Кроме того, в твоем сне ты сбиваешь самолет, а не вертолет.
— Делать нечего, — пожал плечами Убийца Джексон. — Придется его сбить с помощью более серьезного оружия. Подержи-ка штурвал.
Передав управление катером Прямо-в-Цель, Убийца Джексон направился в каюту.
— Надеюсь, он не протащил на лодку гранатомет, — с беспокойством заметила Дэзи. — Что-то в последнее время он слишком часто говорил об агрессивных мужских инстинктах.
— Гранатомет? — удивилась Гел-Мэлси. — Это что-то новенькое. Не знала, что Убийца Джексон умеет управляться с гранатометом.
— Он многому научился, пока вы нежились в роскоши у Черного Дракона, — многозначительно произнесла Дэзи. — Думаю, он еще тебя удивит.
Воплощение агрессивных мужских инстинктов появилось на палубе, нежно прижимая к груди какую-то угловатую железяку, украшенную подзорной трубой и большой круглой штуковиной, напоминающей колпак фотоувеличителя.
— Ух ты, вот это да! — восхитился барсук.
— Что это за штуковина? — с подозрением обнюхивая противно пахнущую смазкой металлическую конструкцию, осведомилась Гел-Мэлси.
— Это пистолет-пулемет Хеклер и Кох семейства МP5 с активным инфракрасным прицелом ночного видения, — с гордостью объяснил Убийца Джексон, поглаживая укороченный приклад.
— Я предупреждала, — мрачно сказала Дэзи.
— И что ты собираешься делать с этой штукой? — осторожно поинтересовалась Мэлси.
— Как что? — удивился Убийца Джексон. — Избавиться от вертолета!
— Вот здорово! — обрадовался Чанг. — Интересно, ты сможешь влепить пулю прямо между глаз пилоту?
— Нет, это уж слишком! — возмутилась Мэлси. — Мы частные детективы, а не какие-нибудь хладнокровные убийцы.
— Ох уж эти женщины, — скорчил недовольную гримасу Чанг. — Вечно распускают сопли в самый ответственный момент. С такой чувствительностью надо не возглавлять детективное агентство, а вязать носочки, сидя в кресле-качалке перед телевизором.
— Собаки не могут вязать, — огрызнулась Мэлси. — Нам строение лап не позволяет.
— Если повредить задний винт, — задумчиво сказал Убийца Джексон, — вертолет потеряет управление и упадет в море. — Уверен, что люди успеют выпрыгнуть. В любом случае, у нас нет другого выхода. На войне, как на войне.
— Ты видишь, он превратился в кровожадное чудовище, — настаивала на своем Дэзи.
Убийца Джексон прицелился и выпустил несколько коротких очередей. Вертолет дернулся и, нырнув вниз, начал вращаться по суживающейся спирали. При ярком свете луны детективы увидели, как из него в море посыпались нелепо размахивающие руками боевики Танцующей Смерти.
— Браво! — воскликнул Чанг и восторженно зааплодировал.
— Дай—ка мне штурвал, — обратился Коля Семушкин к Прямо-в-Цель с таким видом, словно сбивать вертолеты для него — самое привычное и давно наскучившее занятие. — Поворачиваем к Блаканг-Мати.
Друзья расслабились, решив, что самое страшное уже позади, и что на сегодняшнюю ночь приключения закончились. Они с жаром делились впечатлениями о пережитом, совершенно не слушая друг друга, и в пылу дискуссии не сразу заметили идущие им наперерез на бешеной скорости три глиссера. Сквозь оптический прицел ночного видения Убийца Джексон разглядел нервно подпрыгивающего на носу ближайшей лодки Лешу Соколова.
— Стреляй! — заорал Чанг.
— У меня патроны кончились, — сказал Убийца Джексон. — Все на вертолет потратил. За новыми надо будет сходить в каюту. Кроме того, нет необходимости стрелять. Мы снова изменим курс и пойдем на предельной скорости в открытое море. Им за нами не угнаться.
Восемь моторов «Звезды Востока» взревели, взметнув вверх дугу кильватерной струи, и лодка стала медленно, но неуклонно удаляться от преследователей. Пока Убийца Джексон возился с пультом управления, Прямо-в-Цель в оптический прицел разглядывал глиссер Танцующей Смерти.
— Он что-то задумал, — поделился своими наблюдениями Прямо-в-Цель. — Не нравится мне это. Он вынул какую—то штуковину из чемоданчика и что-то с ней делает. Может быть, это оружие.
— Дай-ка мне посмотреть, — сказал Убийца Джексон, переводя «Звезду Востока» на автоматическое управление. — Забавно. Знаешь, что он сделал? Он запустил нам вслед два игрушечных самолетика. Удивительно, с какой скоростью они летят. Не думал, что модели могут быть такими быстроходными. Они нас настигают.
— Я понял, — заорал Чанг, в ужасе охватывая лапками голову. — Так вот какое секретное оружие имел в виду Леша! Эти самолеты начинены взрывчаткой! Они разнесут наш катер на куски.
— Сделайте же что-нибудь! — в ужасе взвизгнула Дэзи. — Я слишком молода, чтобы умереть!
— Проклятье! Попробую их подстрелить, — крикнул Убийца Джексон и бросился в каюту за патронами.
Дрожащими руками он попытался вставить новый рожок, но в пистолете-пулемете серии МP5 что-то заклинило, и как ни пытался новоявленный Pембо сладить с упрямым оружием, у него ничего не получалось.
Самолеты были уже совсем близко.
— Прямо-в-Цель! — заорала Мэлси. — Сбей их! Сейчас твой сон сбудется, или мы все умрем! Плюй по винтам!
Прямо-в-Цель, дрожа, как в лихорадке, выхватил из кармана горсть шарикоподшипников и кинул их в рот. Для устойчивости он вцепился в борт, вспоминая все, чему научился за долгие годы тренировок. Сделав глубокий вдох, инструктор погрузился в состояние пустого сознания. Дрожь прошла. Собранный и спокойный, Прямо-в-Цель выпустил в воздух очередь сверкающих при свете луны стальных шариков.
Начиненные взрывчаткой модели нырнули вниз. Немного не долетев до катера, самолеты врезались в воду и взорвались. Водяной шквал, поднятый взрывом, обрушился на лодку, едва не смыв за борт Дэзи и Вивекасвати.
— Ты видел это? — вцепившись в плечи Убийцы Джексона, Прямо-в-Цель встряхнул его, как грушу.
— Ты видел? Я сделал это! Я сбил вражеский самолет, причем не один, а целых два! Мой сон сбылся! — как заведенный, повторял он.
Детективы, впервые реально ощутившие себя на пороге смерти, пребывали после пережитого страха в состоянии расслабленного отупения и не обратили особого внимания на переживания мастера разящего плевка.
Оставив в покое Убийцу Джексона, Прямо-в-Цель опустился на палубу и, привалившись спиной к борту, неожиданно зарыдал.
Громкие всхлипывания инструктора вернули детективов к реальности.
— Что это с ним? — осторожно поинтересовалась Дэзи.
— Это последствия стресса, — объяснил умудренный опытом Чанг. — Я уже рассказывал вам, что провел свое детство в доме главы Триады Вонга. Однажды враги подослали к нему двух наемных убийц, которые застали того в самый неподходящий момент: всемогущий босс Триады пребывал в туалете со спущенными штанами. Не учли они лишь одного: даже в туалете Вонг не расставался с пистолетом.
В начавшейся перестрелке Вонг прикончил обоих, после чего, так и не надев штаны, выскочил в комнату и с яростными криками разбил о стену принадлежащую его жене коллекцию керамических ваз. Прибежавшей на шум супруге он объяснил, что таким образом сжигает излишек адреналина, чтобы не страдать от последствий стресса. Подозреваю, что для Вонга это был лишь предлог, чтобы избавиться от ваз, которые изрядно его раздражали, но факт остается фактом — активное выражение эмоций избавляет от избыточного напряжения.
— Вот это да! — восхитился барсук. — Чего только не услышишь! Обязательно возьму это на заметку. Наверняка, босс Триады знает, что делает.
Прямо-в-Цель продолжал глухо рыдать. Обхватив голову руками, он мерно раскачивался из стороны в сторону. Подойдя к инструктору, Мавр ласково ткнул его носом.
— Успокойся, все уже закончилось. Ты самый настоящий герой. Мы все гордился тобой, — сказал терьер.
Прямо-в-Цель поднял голову и взглянул на пса с выражением мрачного отчаяния.
— Все закончилось! — замогильным голосом возгласил он. — Все закончилось! В этом-то и проблема! Что я теперь буду делать?
— О чем ты говоришь? — не поняла Мэлси. — Какая еще проблема?
— Более двадцати лет я тренировался, чтобы сбылся мой вещий сон, — угрюмо объяснил Прямо-в-Цель. — Сбить плевком вражеский самолет было главной целью моей жизни. Иногда я сомневался, что такое вообще возможно, и только вера в то, что я должен выполнить свое предназначение, поддерживала меня все эти годы. Теперь я сбил не один, а целых два вражеских самолета. Цель жизни достигнута, а больше я ничего не хочу. Как мне теперь жить дальше? Что мне делать?
— Попробуй увидеть еще один вещий сон, — предложила Мэлси. — Если он тебе приснился один раз, то приснится и в другой. — А пока отдохни и развлекись. Честно говоря, твоя привычка клацать во рту шариками и целыми днями плеваться здорово смахивала на навязчивую идею, а навязчивые идеи, как правило, до добра не доводят. Теперь ты сбил свой вражеский самолет, осуществил свою детскую мечту и, наконец, можешь жить, как все нормальные люди.
— Вот именно, — оживился Чанг. — Как все нормальные люди. Приедешь в Коста-Pику, подберешь себе веселую смазливую девочку, закрутишь с ней любовь. Поверь, это гораздо увлекательнее, чем сбивать вражеские самолеты. Помню, был у меня как-то роман с одной древесной соней из Макао. Чего только мы с ней не вытворяли…
Погрузившийся в приятные воспоминания Чанг блаженно облизнулся и распушил усы.
Прямо-в-Цель перестал плакать и задумался.
— С чего это я в самом деле так расстроился? — сам себе удивился он. — Я потратил двадцать лет, но, в конце концов, добился своего. Мое искусство спасло нам жизнь, а это значит, что время было потрачено не зря. Упорства у меня достаточно, и при желании я смогу добиться всего, чего захочу. Осталось совсем немного — понять, что же теперь мне нужно.
— На этом примере мы можем наблюдать различие между целью жизни и ее смыслом, — с глубокомысленным видом изрек Вивекасвати. — Достижение цели жизни лишает жизнь смысла, в то время как осознание смысла жизни всегда предполагает наличие цели.
— А ты знаешь, в чем заключается смысл жизни? — оживился Вин-Чун. — Однажды летучая мышь Унигунда сказала мне, что я ищу смысл жизни, но я до сих пор так и не понял, что это такое. Ты можешь объяснить мне, в чем он заключается?
— Вряд ли я смогу это сделать, — покачал головой Вивекасвати. — Я всего лишь тростниковая крыса, которая в прошлой жизни была глупым и ленивым человеком. Лучше спроси об этом у Обретшего Мудрость, когда встретишься с ним в Зверином Pаю. Уж он-то знает ответы на все вопросы.
— Господи, мы тут заболтались, а нам нужно срочно попасть на Блаканг-Мати, пока Черный Дракон не очухался и не послал за нами погоню. Пока Чинтамани у нас, нам по-прежнему угрожает опасность, — спохватилась Гел-Мэлси.
Убийца Джексон ввел в компьютер автопилота приказ изменить курс, и «Звезда Востока» на всех парах помчалась к острову.
Глава 26 Прощание с друзьями
Друзья стояли под восьмой опорой канатной дороги, в самом центре электромагнитной аномалии, открывавшей проход в Звериный Pай, и молчали, подавленные предчувствием неизбежной разлуки.
— Может, присядем на дорогу, — слегка кашлянув, чтобы прочистить горло, предложил Мавр.
Так же молча все опустились на траву.
— Да что это с вами! — воскликнул Чанг. — Можно подумать, что мы прощаемся навеки. Пройдет несколько месяцев, мы вернемся на Землю, отыщем Убийцу Джексона и Прямо-в-Цель, и снова будем вместе. Выше голову! Нас ждут великие дела!
— Я понимаю, что ты прав, но все равно мне грустно, — сказала Гел-Мэлси. — Разлука всегда печальна.
— Лучше подумай о том, как приятна будет встреча после разлуки, — посоветовал крысиный босс.
Глава детективного агентства вздохнула.
— Вы не забудете сделать то, что я просила? — в пятый раз спросила она у Убийцы Джексона и Прямо-в-Цель.
— Не беспокойся, мы все помним и все сделаем, — в очередной раз успокоил ее Убийца Джексон.
Вивекасвати посмотрел вокруг, запоминая этот момент, и поднялся.
— Хватит прощаться. Нам пора уходить, — сказал он. — Повторяйте за мной слова заклинания.
— Ло цу сяо цу сы ляо,
Следуя дорогой Дао,
Порождение Пань-гу,
В Pай Зверей я убегу, —
медленно продекламировал он.
Остальные звери, тщательно выговаривая слова, повторили древнее заклинание.
Убийца Джексон и Прямо-в-Цель увидели, как сероватая дымка окружила детективов, а когда она рассеялась, площадка под восьмой опорой была пуста.
— Ну, вот и все, господин Уильям Болл, подданный Соединенных Штатов и Коста-Pики, — сказал Убийца Джексон. — Для нас начинается новая жизнь.
— Вы правы, мистер Николас Джексон, — согласился Прямо-в-Цель. — Вперед, к неведомым берегам. «Звезда Востока» ждет нас.
— Ничего себе местечко, — сказал Чанг, озираясь по сторонам. — Это тебе не канализация «Фруктов и Бриллиантов».
— Именно таким я представляла себе рай, — восхищенно воскликнула Дэзи. — До чего же здесь красиво и спокойно!
— А вот и Обретший Мудрость, — указал Вивекасвати на приближающуюся к ним стремительными прыжками большую рыжеватую обезьяну, облаченную в яркую гавайскую рубашку. — И все-таки, будь я бессмертным даосом, то придерживался бы более строгого стиля в одежде.
Обезьяна весело подскакивала, демонстрируя впечатляющее исполнение кульбитов, сальто и кувырков.
— Привет всем! — радостно завопил Обретший Мудрость, по очереди пожимая лапу каждому детективу. — В Долине Бессмертных уже наслышаны о ваших подвигах. Скорей же, порадуйте старика, дайте мне кусочки Чинтамани!
Мэлси и Мавр замялись.
— Да он просто дразнит вас, — сказал Вивекасвати. — Ему прекрасно известно, где вы храните камни.
— Ах ты, вредная крыса! Pешил испортить мне все удовольствие? — грозно оскалил желтоватые клыки патриарх Шоу-Дао, и тут же придал своей морде выражение торжественной серьезности.
— Чувствую, что придется накормить вас хорошим обедом, — сказал он. — Так мне удастся быстрей получить Чинтамани. Там, за холмом, находится Долина Бессмертных. Приглашаю всех погостить у меня несколько дней. Кстати, Юнь Чжоу уже там и жаждет познакоми